3.1. Способности сторон заключать соглашение о международной подсудности
А. Общая способность.
Кто в принципе может заключить соглашение о подсудности? Согласно российским процессуальным кодексам этим правом обладают стороны (ч. 1 ст. 404 ГПК РФ; ч.
1 ст. 249 АПК РФ). Сторонами в смысле указанных актов являются истец и ответчик (ч. 1 ст. 38 ГПК РФ; ч. 1 ст. 44 АПК РФ). Поскольку об истце и ответчике речь может идти не ранее чем с момента составления искового заявления, а формальный статус истца или ответчика приобретается при обращении с иском в суд, и процессуальное законодательство допускает заключение соглашения о подсудности до возникновения спора, то очевидно, что термин "стороны" в этом контексте должен иметь иные содержание и объем. В противном случае соглашение становится доступным только в случае, если спор уже возник и в нем определились стороны (истец и ответчик) предполагаемого судебного производства, например на стадии рассмотрения претензии, что противоречит ч. 1 ст. 249 АПК РФ, которая допускает договоренность о выборе суда относительно могущего возникнуть спора.Ситуации, когда соглашение включается в текст договора в виде оговорки о подсудности, дают повод для отождествления понятия "стороны" в смысле ст. 404 ГПК РФ, ч. 3 ст. 247 и ст. 249
АПК РФ с понятием "стороны договора". В особенности если такого рода оговорки относят к формам защиты права, к ее юрисдикционной разновидности и признают за ней материально- правовой характер <1>. Тем самым способность лица заключить договор с оговоркой о подсудности подчиняется материальному праву. Она определяется материальной правоспособностью и дееспособностью этого лица, а в соответствующих случаях также доверенностью на совершение сделок.
<1> См.: Рожкова М.А. Материальные и процессуальные соглашения, поименованные в Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации // Хозяйство и право. 2004. N 1 // СПС "КонсультантПлюс".
Данный вывод не бесспорен.
Возникает вопрос, почему способность субъекта к совершению сделки, предметом которой являются процессуальные отношения, должна определяться по материальному праву? Понятно, что сам по себе факт присутствия в тексте материального договора соглашения о выборе суда меняет правовую природу последнего, не лишает его автономности и не может служить аргументом в решении поставленного вопроса. Обращение к материальному праву было бы оправданно, если бы в процессуальном законодательстве отсутствовали положения, определяющие статус субъектов судопроизводства. Но такие положения имеются, и содержание их отличается от аналогичных предписаний материального права. Если исходить из идеи универсального договорного права, общие положения которого сформулированы в гражданском кодексе, то устанавливаемые процессуальным законодательством специальные правила относительно того же предмета регулирования должны иметь приоритет. Необходимо подчеркнуть, что правильное применение принципа lex specialis derogat lex generalis предполагает анализ процессуальных норм с целью выяснения предмета и цели регулирования, поскольку от его результата зависит, будет ли применяться материальное или процессуальное право.Итак, материальное (гражданское) и процессуальное право содержит положения, касающиеся способности лица к совершению правовых действий (сделок или процессуальных действий), в том числе к заключению договора. Главные из них обозначаются схожими терминами: "правоспособность" и "дееспособность", "процессуальная правоспособность" и "процессуальная дееспособность", имеющими, однако, различное содержание. Различие не сводится только к тому, что, например, гражданская правоспособность состоит в способности иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, а процессуальная правоспособность - это способность иметь процессуальные права и нести процессуальные обязанности.
Различным образом определяется круг лиц, которые обладают соответствующей способностью, да и объем самой способности определяется по-разному.
Так, процессуальная правоспособность по российскому праву признается в равной мере за всеми гражданами и организациями, обладающими, согласно законодательству Российской Федерации, правом на судебную защиту прав, свобод и законных интересов (ст. 36 ГПК РФ). Этой способностью обладает, например, общество защиты прав потребителей, которое может обратиться в суд с заявлением в защиту прав потребителей, в том числе в случае, когда оно не имеет материальной правоспособности (абз. 8 п. 2 ст. 45 Закона РФ от 7 февраля 1992 г. N 2300-1 "О защите прав потребителей"), поскольку оно хотя и было создано, но не зарегистрировано (абз. 4 ст. 18 Федерального закона от 19 мая 1995 г. N 82-ФЗ).Далее, гражданскому праву известна ограниченная дееспособность. В процессуальном праве аналогичной категории нет. В соответствии с ч. 3 ст. 37 ГПК РФ права, свободы и законные интересы граждан, ограниченных в дееспособности, защищают их законные представители. Еще один аспект различий связан с представительством. Согласно российскому процессуальному законодательству право представителя подписывать исковое заявление, передавать спор на разрешение третейского суда, отказываться от иска, признавать иск, совершать другие распорядительные процессуальные действия должно быть специально оговорено (ст. 54 ГПК РФ; ч. 2 ст. 62 АПК РФ). Материальное право подобных требований не устанавливает (ст. 182 и сл. ГК РФ).
В германском судопроизводстве действует принцип обязательности адвокатского представительства, - от имени стороны, в том числе дееспособной, процесс должен вести адвокат, ее собственные процессуальные действия юридического значения не имеют (§ 78 ГПУ Германии), в то время как право на совершение любых гражданских сделок является атрибутом гражданской дееспособности. В этой связи в германской правовой системе выделяется еще одно свойство субъекта судопроизводства - способность совершать процессуальные действия или право личного ходатайства в суд (jus postulandi) <1>.
<1> Этот второй термин использовал Е.В.
Васьковский (см.: Васьковский Е.В. Курс гражданского процесса. Т. 1. М.: Изд. бр. Башмаковых, 1913. С. 583).Если необходимо выяснить, может ли лицо заключить процессуальный договор, какими правилами следует руководствоваться? Например, следует ли заключать договор о подсудности с ограниченно дееспособным лицом с согласия его попечителя (абз. 3 п. 1 ст. 30 ГК РФ) или такое соглашение необходимо заключать с попечителем (ч. 3 ст. 37 ГПК РФ)? Если соглашение подчинено праву государства, в котором действует принцип адвокатской монополии, обязательно ли привлечение адвоката к его подписанию?
Относительно процессуальных договоров в целом решение вопроса часто дифференцируется в зависимости от того, идет ли речь о соглашении, заключенном до возбуждения производства, или о соглашении в ходе процесса, о соглашении, заключенном в зале судебного заседания, или о соглашении вне судебного заседания <1>. В германской доктрине практически все авторы полагают, что заключение договора после возбуждения производства в судебном заседании должно подчиняться нормам процессуального права, в том числе принципу обязательности адвокатского представительства, т.е. такой договор должен подписываться адвокатами сторон. Различные точки зрения высказываются относительно договоров, которые заключаются хотя и после возбуждения производства, но вне судебного заседания. По мнению одних, в подобных случаях надлежит руководствоваться материальным правом, другие допускают свободу выбора: договор действителен, если он отвечает требованиям либо материального, либо процессуального права <2>. Согласно третьей позиции материальная дееспособность сторон является достаточным условием действительности процессуального договора, однако в случае ограниченной дееспособности действуют нормы процессуального права <3>, т.е. ограниченно дееспособный не может подписывать процессуальный договор даже с согласия попечителя.
<1>Greger R. in: Zivilprozessordnung: mit Gerichtsverfassungsgesetz und den Einfuhrungsgesetzen, mit internationalem Zivilprozessrecht, Kostrenanmerkungen / Begr.
von Richard Zoller, bearb. von Geimer R., Greger R. u.a. 25. Aufl. Koln: O. Schmidt, 2005. S. 568.<2> Greger R. Op. cit.; Luke G. in: Munchener Kommentar zur Zivilprozessordnung: mit Gerichtsverfassungsgesetz und Nebengesetzen / Hrsg. von Luke G., Wachs P. 2. Aufl. Munchen: Beck, Bd. 1, 2000. S. 57; Wagner G. Op. cit. S. 284 - 285.
<3> Rosenberg L. Op. cit. S. 422.
Дифференцированный подход к определению способностей заключать процессуальный договор можно объяснить особенностями процессуальных отношений как взаимосвязанных действий, направленных на осуществление производства по разрешению правового спора. Экономичное судопроизводство, осуществляемое в разумный срок, основывается на принципе неизменности и неоспоримости процессуальных действий.
Принцип неизменности процессуальных действий обусловлен динамикой судопроизводства, осуществляемого в виде цепочки взаимосвязанных процессуальных актов. Чрезмерная свобода их ретроспективных изменений может свести на нет достигнутый процессуальный результат, привести к задержке производства, вступить в противоречие с интересами противной стороны и суда. Принцип означает, что совершенное процессуальное действие является окончательным, становится юридическим фактом, на основе которого суд и прочие участники процесса могут предпринимать ответные акты, а после того, как эти акты предприняты, сторона, от которой исходило процессуальное действие, не может его отзывать, изменять или оспаривать. Эти запреты не являются абсолютными. Отступления от них допускаются, но лишь в случаях и порядке, предусмотренных правилами судопроизводства. Среди основных задач, которые учитываются в соответствующем регулировании, защита интересов противной стороны и обеспечение экономичности производства. Этим объясняется общее положение, согласно которому изменение допустимо, если с ним согласен противник или оно разрешено судом.
Принцип неизменности процессуальных действий, проявляющийся в невозможности оспорить процессуальное действие на том основании, что оно совершено с пороком воли (под влиянием обмана, насилия, угрозы или заблуждения), оправдывается особыми гарантиями, направленными на обеспечение осознанности совершаемого процессуального действия, точности, адекватности и свободы выражения воли действующего субъекта.
В частности, к такого рода гарантиям можно отнести положение об обязанности суда давать сторонам разъяснения их процессуальных прав и обязанностей (п. 1 ч. 1 ст. 150 ГПК РФ; п. 1 ч. 1 ст. 135 АПК РФ): положение ч. 3 ст. 37 ГПК РФ, требующее, чтобы интересы граждан, ограниченных в дееспособности, защищали их законные представители; положение § 78 ГПУ Германии, устанавливающее обязательность ведения процесса через адвоката; используемые в английском судопроизводстве разнообразные официальные формы судебных документов с детализированными разъяснениями порядка их заполнения и последствий процессуальных действий, которые совершаются посредством представления этих документов.Таким образом, процессуальные договоры, заключаемые вне судебного процесса за пределами такого рода гарантий в соответствии с нормами материального права, в части регулирования общей способности лица к его заключению подчиняются материальному праву, а процессуальные договоры, которые стороны заключают в ходе процесса, подпадают под действие процессуальных правил. Поскольку соглашения о международной подсудности дела допускаются до принятия его судом к своему производству (ч. 1 ст. 404 ГПК РФ), то типичным вариантом являются соглашения, находящиеся в сфере действия норм материального права. В этом случае право, на основании которого устанавливается способность иностранцев к заключению соглашения о международной подсудности, должно определяться согласно коллизионным нормам частного права государства места суда, например по ст. ст. 1195 - 1197 ГК РФ, ст. 7 Вводного закона ГГУ, ст. ст. 20, 23 МЧП Италии, ст. ст. 33 - 36 МЧП Швейцарии.
Б. Специальная способность.
Анализ зарубежного и международного права дает основание для вывода, что возможность заключать соглашения о подсудности, в том числе международной, не предоставляется всем субъектам правоотношений в равной мере. Как свидетельствует германская практика, принцип свободы соглашений о подсудности создает преимущества для экономически более сильной и в правовом отношении более опытной стороны. Для крупных производителей товаров, фирм, оказывающих услуги, торговых предприятий характерно стремление включать в разрабатываемые ими типовые договоры оговорки о подсудности, позволяющие им концентрировать производства в одном или нескольких наиболее удобных для них форумах, например по месту нахождения управляющего органа или юридического отдела. Подобная практика может не соответствовать интересам контрагентов, ущемляет их право на судебную защиту. Закон от 1 апреля 1974 г. об изменении ГПУ Германии значительно перестроил регулирование соглашений о подсудности. По существу, был установлен принцип недопустимости соглашений о подсудности <1>. В основном этот принцип действует в отношениях с участием потребителей. Относительная свобода выбора суда была сохранена для предпринимателей, торговых товариществ и юридических лиц.
<1>Vollkommer M. Op. cit. S. 164.
Регламент, Брюссельская и Луганская конвенции также по-разному решают вопрос о допустимости соглашения о подсудности в зависимости от того, по поводу каких дел и с каким субъектом оно заключается. Особым образом, например, регулируются соглашения о подсудности дел с участием страхователя, держателя полиса или выгодоприобретателя по договору страхования (ст. ст. 13 - 14 Регламента, ст. ст. 12 - 12а Конвенций); дел из договоров с участием потребителей (ст. 17 Регламента, ст. 15 Конвенций); дел из трудовых соглашений с участием работника (ст. 21 Регламента, абз. 6 ст. 17 Конвенций). Подобного рода подход к регулированию соглашений о подсудности позволяет выделить устанавливаемые нормами процессуального права специальные способности сторон к заключению соглашений. В целом ряде случаев оказывается, что наличия материальной правоспособности и дееспособности для заключения соглашения недостаточно. Допустимость соглашения и его правовой режим зависят от особенностей юридического статуса стороны: является ли она предпринимателем, потребителем, страхователем, работником по трудовому договору и т.д.
Соглашение о подсудности наиболее доступно, а также имеет наиболее либеральный режим в отношениях между сторонами, которые обладают статусом предпринимателя (юридического лица или торгового товарищества). Например, по французскому законодательству в порядке исключения из общего правила, согласно которому любая оговорка, прямо или косвенно нарушающая правила территориальной подсудности, рассматривается как не написанная, допускаются соглашения о выборе суда между лицами, действовавшими в качестве коммерсантов (ст. 48 нового ГПК Франции <1>). Отсюда необходимость выяснения статуса стороны соглашения.
<1>Art. 48: Toute clause qui, directement ou indirectement, deroge aux regles de competence territoriale est reputee non ecrite a moins qu'elle n'ait ete convenue entre des personnes ayant toutes contracte en qualite de commercant et qu'elle n'ait ete specifiee de facon tres apparente dans l'engagement de la partie a qui elle est opposee. Эта норма в первую очередь относится к соглашениям об изменении внутренней подсудности. Ее применение к соглашениям о международной подсудности ограничивается положениями Регламента, Брюссельской и Луганской конвенций. За пределами этих актов французские суды допускают соглашения о международной подсудности в той мере, в какой они не нарушают действующих во Франции императивных правил территориальной подсудности и обусловлены международным характером спора (Nouveau Code de Procedure Civile. Paris: Dalloz, 1999. P. 61).
Согласно ст. L. 121-1 Торгового кодекса Франции (далее - ФТК) коммерсантами являются лица, которые занимаются коммерческой деятельностью в качестве своей обычной профессии. В судебной практике профессиональным считается серьезное по своей природе занятие, которое приносит доход, необходимый для существования <1>.
<1>Code de Commerce. Paris: Dalloz, 2003. Art. L. 121-1, commentaire. Par. 2.
Что следует рассматривать в качестве коммерческой деятельности, определено в ст. L. 1101 - L. 110-4 ФТК. К ней, в частности, относятся любая закупка товаров (движимого имущества) в целях перепродажи либо в том виде, в каком они существуют, либо после их переработки или использования; все посреднические операции по покупке, подписке или сбыту товаров, торговых предприятий, акций или долей в товариществах по строительству или управлению жилыми строениями; производственная деятельность и перевозка по земле или воде; поставка, оказание посреднических услуг, проведение торгов и публичных представлений; обменные, а также банковские операции; обязательства, возникающие между негоциантами, торговцами и банкирами, а также основанные на векселе обязательства между любыми лицами; строительство, покупка, продажа и перепродажа судов для речного и морского судоходства, морская перевозка; купля и продажа снасти, оборудования и продовольствия для судов; страхование и прочие контракты, связанные с морской торговлей; любые соглашения и договоры об оплате труда экипажа, наем моряков для обслуживания коммерческих судов.
Французские суды исходят из того правового положения сторон, в каком они находились в момент заключения соглашения о подсудности. Оно остается в силе, если в последующем статус коммерсанта утрачивается. То обстоятельство, что сторона не зарегистрирована в установленном порядке в качестве коммерсанта, не исключает возможность признания ее коммерсантом в смысле ст. 48 нового ГПК Франции, поскольку этот статус может следовать из ее коммерческой деятельности, которой она занимается независимо в качестве своей обычной профессии <1>.
<1>Nouveau Code de Procedure Civile. P. 62.
Германское законодательство прямо допускает возможность пророгационных соглашений в отношениях между сторонами, которые являются коммерсантами, юридическими лицами публичного права или публично-правовыми обособленными имуществами. Соглашения о подсудности с участием других субъектов обременены рядом условий (§ 38 ГПУ Германии).
Под коммерсантами в данном случае понимаются лица, указанные в § 1 и сл. Торгового уложения Германии (далее - ГТУ). Это прежде всего те, кто занимается торговой деятельностью, т.е. деятельностью, направленной на систематическое получение прибыли (Gewerbebetrieb), за исключением случаев, когда такая деятельность по своему виду и объему не требует коммерческого обзаведения. В силу последней оговорки не являются коммерсантами уличные торговцы, владельцы торговых лавок <1>. В то же время считается торговым предприятие, деятельность которого связана с получением прибыли и по своему виду и объему не требует коммерческого обзаведения, если его фирменное наименование зарегистрировано в торговом реестре (§ 2 ГТУ). Предприятия сельского или лесного хозяйства считаются торговыми, даже когда их деятельность по виду и объему требует коммерческого обзаведения, только если его фирменное наименование внесено в торговый реестр (§ 3 ГТУ).
<1>Hartmann P. Op. cit. S. 137.
К юридическим лицам публичного права относятся организации, обладающие в силу специальных законодательных предписаний самостоятельной правосубъектностью в публичных и частных правоотношениях. В таком качестве действуют, например, церкви, высшие учебные заведения, общинные и окружные органы местного самоуправления, благотворительные фонды <1>.
<1> Creifelds C. Rechtsworterbuch. 14. Auflage. Munchen: Verlag C.H. Beck, 1997. S. 678.
К публично-правовым обособленным имуществам относятся, например, имущество федеральной железной дороги <1>.
<1> Не путать с Германской железной дорогой (Deutsche Bahn), которая имеет статус акционерного общества.
В российском праве правовой режим соглашения о подсудности в ГПК РФ и АПК РФ регулируется различным образом. Будут ли к соглашению применяться положения того или иного кодекса, в определенных случаях зависит от статуса стороны: является ли участвующий в нем гражданин предпринимателем. В российском праве этот статус определяется по формальным признакам (ч. 2 ст. 27 АПК РФ) - регистрацией в установленном законом, а именно Федеральным законом от 8 августа 2001 г. "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей"порядке.
В связи с этим нельзя обойти вопрос о том, какой статус стороны является решающим: тот, который существует на момент определения действительности соглашения о подсудности, или тот, который был при заключении такого соглашения. Поскольку эффект соглашения о подсудности обнаруживается в процессуальных отношениях и эти отношения подчиняются праву, действующему на момент совершения процессуального действия, то напрашивается вывод в пользу первого варианта: во внимание должен приниматься статус стороны, в котором она пребывает на момент реализации соглашения о подсудности. Суды, решая вопрос о подведомственности дела, также отдают предпочтение тому правовому положению стороны, который существует на момент предъявления иска <1>. Тем не менее по соображениям правовой стабильности предпочтительным является второй вариант, в особенности если из-за нового правового статуса стороны соглашение о подсудности в конечном результате оказывается недействительным. В этом случае целесообразно исходить из презумпции действительности соглашения, сохранив за заинтересованной стороной право доказывать обратное на основе положений ст. 451 ГК РФ, регулирующей допустимость изменения и расторжения договора в связи с существенным изменением обстоятельств.
<1> Пункт 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ N 6, Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. N 8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации"; Постановления ФАС Уральского округа от 14 февраля 2007 г. по делу N Ф09-575/07-С5; Десятого арбитражного апелляционного суда от 20 сентября 2006 г., от 22 сентября 2006 г. по делу N А41-К1-8965/06.
В германской доктрине также считается решающим статус стороны в момент заключения соглашения. Его последующее изменение на действительность соглашения не влияет. Напротив, если соглашение было подписано лицом, которое в тот момент не было коммерсантом, и по этой причине являлось недействительным, то последующее приобретение лицом статуса предпринимателя не делает данное соглашение действительным <1>.
<1>Geimer R. Op. cit. S. 525.
Статус потребителя, страхователя, держателя полиса или выгодоприобретателя, работника, как правило, предопределен договором, регулирующим соответствующие материальные отношения, и поэтому его нетрудно установить. Проблемными могут быть ситуации, когда формальная квалификация договора и его участников не соответствует существу их обязательств, например, если трудовые отношения оформляются в виде притворного договора подряда, заключаемого с индивидуальным предпринимателем. В такого рода ситуациях возникает необходимость переквалифицировать договор и статус сторон, исходя из их действительной (а не формально обозначенной) воли (§ 133 ГГУ) либо реально существующих (существовавших) между ними отношений (п. 1 ст. 170 ГК РФ; абз. 2 § 117 ГГУ).
Коллизии правового регулирования специальной способности иностранца заключать соглашение о подсудности представляется возможным разрешать так же, как и в случае общей способности, т.е. по нормам международного частного права, действующим в государстве места суда.
Еще по теме 3.1. Способности сторон заключать соглашение о международной подсудности:
- 49. МЕЖДУНАРОДНАЯ ПОДСУДНОСТЬ
- Глава II. СОГЛАШЕНИЕ О МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОДСУДНОСТИ
- 1. Понятие и квалификация соглашения о международной подсудности
- 1.2. Понятие международной подсудности
- 1.4. Понятие соглашения о международной подсудности
- 2. Право, применимое к соглашениям о международной подсудности, и общие принципы разрешения правовых коллизий
- 2.1. Действие международных актов
- 3. Условия действительности соглашения о международной подсудности
- 3.1. Способности сторон заключать соглашение о международной подсудности
- 4. Заключение соглашения о международной подсудности
- 5. Форма соглашения о международной подсудности 5.1. Общие положения
- 7. Действие соглашения о международной подсудности
- 7.1. Действие соглашения в соответствии с правом Российской Федерации и международными договорами с ее участием