жизнь

В северо-восточном углу Солунского залива, окаймленного с запада Фессалией, а с востока Хал- кидонским полуостровом, расположен второй по ве-личине и значению в Греции город Солунь (Фессало- ники, Салоники), насчитывающий в настоящее время около 400 тысяч жителей.

Я уже упоминал об одном недостоверном месте в ЖМ. Речь там шла о словах императора Михаил ла III, сказанных им якобы Константину-Философу перед отправлением Солунских братьев в Моравию; Вы оба солуняне, а все солуняне свободно говоряі по-славянски. В действительности же языковая ситуа! цпя в городе была иной. Господствовал греческий язык, язык не только греческого населения Солуни, но и язык общения различных народностей города.] Хорошо знать славянский язык здесь могли только^ местные славяне. jj

В первой половине IX в. в городе высокое ПОЛО-| жение занимал некто Лев. Глава II ЖК начинаете*! словами: В Солуне жил некий человек благородного< происхождения и богатый по имени Лев. При] местном стратиге он занимал должность друнгария] «Стратиги фем вместе с доместиками тагм, друнга-jj риями, катепанами, клисурхами, архонтами состав-: ляли значительную группу людей, наделенную всей полнотой власти на местах и пользующихся огром-> ным влиянием» (Липшиц. Очерки истории визан-^ тийского общества и культуры, с. 125). В «Пролож-j ном житии Константина» сообщается, что Лев был! сотником. Не все слависты одинаково характеризуют! социальное положение Льва и его семьи. Так, Шев-1 ченко считает, что Лев принадлежал к средним слоям! провинциальной византийской администрации! (Sevcenko. On the social background of Cyril and Methodius. Studia palaeoslovenica). Аналогичные взгляды высказывали и другие исследователи (наї пример, Тыпкова-Заимова). Все дошедшие до нас факты, однако, говорят о другом. При первой встрече с хазарским каганом на званом обеде Константин-] Философ сказал: У меня был дед великий и проА славленный, который стоял близко к император? (царю), но данную ему славу отверг и за это был изА гнан.

Друнгар Лев был богат и вел праведную жизнь. Имел жену Марию и семерых детей, из которых самым младшим был будущий Константин-Философ. Следует, однако, иметь в виду, что число семь в древности было сакральным. Поэтому данное сообщение в ЖК и в других источниках у некоторых ученых не вызывает доверия. В ЖК указано седмь отрочищ, в «Похвале Кириллу и Мефодию» читаем — роди же сынов семь, в другом списке — седмороден обрете ся. В «-Похвале Кириллу-Философу», написанной Климентом, сообщается, что апостол имел братьев и сес- тср.

В 841 г. Лев скончался. Высказывали предположение, что он умер от ран, полученных во время похода Феоктиста в Пелепонес против славян, в котором Лев принимал активное участие (DFvornik. Ву- Zunlske misie u Slovanti, s. 73—74). Жену Льва Марию некоторые исследователи причисляют по про- исхождению к местным славянам, другие — считают, Чт° она принадлежала к аристократическому греческому семейству и якобы находилась в родстве с логофетом Феоктистом. Оба утверждения не подтверждаются источниками.

Старшим сыном в семье был известный нам толь- Ко под монашеским именем Мефодий.

Согласно принятому обычаю, Мефодий в восемнадцатилетнем возрасте в 833 г. начал военную службу. По всей видимости, он проходил ее в столице на виду у императора Феофила. В «Проложном житий Мефодия» отмечено, что родился Мефодий в благо-j родном и богатом семействе, что с юных лет был мудр беседой и крепок телом, и этим был известен императору, который всегда его держал при себеї У него рано обнаружились административные способности. Он пользовался у всех большим уважением и| любовью, а император, узнав о его необыкновенной способности (быстрость его), отдал ему во владение славянское княжество...

Иначе сложилась судьба молодого Константина. Очень рано у него обнаружились необыкновенные способности и интерес к отвлеченным философским и богословским занятиям, к самостоятельному поэтическому творчеству.

В ЖК описываются различные эпизоды из детских лет Константина. Однажды Константин вместе со своими товарищами, которые имели обычай развлекаться соколиной охотой, пошел в поле, взяв с собой^ своего сокола (в тексте ястреба). Он пустил его, но, внезапно по воле Божьей поднялся сильный ветер й унес его сокола. Отрок пришел от этого в уныние и печаль и два дня ничего не елОбычно переводчики этого места ЖК сохраняют в переводе слово ястребt В рукописи XV в. соответствующее место читается^ изиде съ ними на поле, ястребъ свои въземъ.Украйні ский переводчик книги Лаврова «Кирило та Методи! в давно-слов'янському письменстві» это место nepeS водитвийшов у поле, узявши свого яструба(Л а в j ров. Там же, с. 241). Аналогично поступают пере* водчики других славянских языков (ср. перевод на сербский Неделькович: изиье и Константин у по/ье и узе свога }астреба (с. 49)). Однако в более поздних списках ЖК в соответствующем месте находим кра- гуилу т. е. сокол (см.: Лавров. Материалы по истории возникновения древнейшей славянской пись- ценности; с. 41). Это слово в значении сокол хорошо известно южнославянским языкам. О существовании у славян охоты с помощью ястребов нет никаких сведений. Вот почему я вслед за Куевым (ср. «Христо- матня по старобългарската литература», с. 105) не сохраняю в данном случае слово списка ЖК XV в., а отдаю предпочтение более поздним спискам.

Случилось, что в это время в Солуни появился бродячий учитель грамматики. Константин пришел к нему, упал ему в ноги и попросил научить его искусству грамматики. Однако учитель этот, закопав свой талант в землю, отказал ему. — «Юноша, не досаждай мне; я принял решение до конца своих дней никого не обучать этой науке». — Напрасно со слезами на глазах Константин молил его, говоря, возьми всю часть моего наследства, только научи меня.

После смерти отца Константина отвезли в столицу. Для характеристики социального положения семьи Льва важно обратить внимание на то, что в судьбе мальчика принял живейшее участие сам логофет Феоктист, фактический правитель Византии времени регентства. После кончины императора Фео- фила в 842 г. при малолетнем императоре Михаиле III было учреждено регентство в составе матери Михаила Феодоры и логофета Феоктиста. В ЖК указано, что Константин был отправлен в Константинополь по приказу логофета, который узнал о необыкновенных способностях мальчика. Есть все основания полагать, что об этом Феоктист узнал от выдающегося византийского ученого Льва-математика, который только что вернулся в Константинополь из Солуни, где несколько лет был митрополитом. О его красоте и мудрости и прилежном учении, которые были в нем разлиты, узнал соправитель императора, который называется логофетом. Он послал за Константином, чтобы он учился вместе с императором. ОтрокЖЇ, услышав это, с радостью отправился в путь, сотворив молитву (ЖК).

Указание ЖК о совместном обучении Константина с мальчиком императором вызвало у ряда исследователей законное сомнение. Как мог 14-летний юноша, наделенный выдающимися способностями, учиться вместе с малолетним будущим императором. В 842 г. Михаилу было меньше десяти лет. Есть, однако, все

основания полагать, что речь шла не о совместной обучении. Константину поручалась функция старшей товарища, воспитателя Михаила. Сомнительно дру гое сообщение об обучении Константина, которое на ходим в УК. Здесь сказано, что Константин училс.1 вместе с сыном сестры императора Михаила. Извест но, что сестры Михаила быжгбездетными.

Логофет Феоктист остался доволен своим выбо ром. Когда логофет близко узнал, каков Константин он разрешил ему свободно чувствовать себя в егс доме и даже безбоязненно входить в царский дворецJ

В Константинополе осуществилось горячее жела нне Константина получить всестороннее образовалие постичь все премудрости философии и других науь того времени. Он проходит курс в знаменитой школе в Магнаурском дворце, куда имели доступ лишъ сыновья из аристократических семейств. Здесь он учился у Льва-математика, Фотия, Феодора, Феоде-j гия, у других известных ученых, изучал математику, астрономию, грамматику, античную и христианскую философию, богословие, историю... В ЖК об его успехах в науках сказано так: За три месяца ort изучил всю грамматику и взялся за другие науки., Изучил Гомера, геометрию, и у Льва и Фотия изучил jдиалектику и другие философские учения, кроме того, і риторику, арифметику, астрономию, музыку и другие эллинские науки. И так он изучил все это, как не изучал этих наук никто другой. Речь, вероятно, идет о товарищах Константина по занятиям в Магнаурском дворце.

Обучение в Магнаурском дворце продолжалось несколько лет. В ЖК все события этого периода| даны стяженно, одно событие следует за другим. Ло^ гофет обратился к Константину с вопросом: «Фило\ соф, я хотел бы знать, что есть философия? Он ж4 ясным умом тогда ответил: <гПознание Божественно^ и человеческой природы вещей в той степени, в какой человек может приблизиться к Богу, который .учит- человека по образу и подобию сотворившего его». — , С этого времени логофет еще больше возлюбил его и всегда этот великий честный муж спрашивал его обо всем. Философом Константина стали называть значи-тельно позже, когда он сам стал преподавателем в университете.

В середине IX в. наступает период яркого культурного возрождения Византии, что в какой-то степени было связано с ликвидацией иконоборческого движения в 843 г. Византийская культура достигает одной из вершин в своем развитии. Получают широкое распространение диспуты по самым различным религиозным ' и философским проблемам. Очень ценятся широко образованные люди, обладающие блестящим ораторским дарованием, опытные поле-мисты. Нередко устраиваются диспуты между пред-ставителями различных религий, разных философских направлений, в которых особенно ценились находчи-вость и остроумие. В этих благоприятных условиях формируется интеллект чрезвычайно одаренного юноши. Его скоро замечают, перед ним открываются широкие возможности быстро сделать блестящую карьеру. Однако сам Константин меньше всего думает об этом. Он живет во дворце логофета, но отказывается жениться на его крестной дочери. Об этом в ЖК сказано так: Однажды логофет сказал Константину: «Твоя красота и мудрость вынуждают меня еще больше любить тебя. Я имею духовную дочь, которую я крестил, очень красивую и богатую, из хорошего и большого рода. Если хочешь, отдам тебе ее в жены. От императора ты получишь большие почести и княжение. Можно ожидать и большего — стратигом будешь». — На это Философ ответил логофету: «Это большой дар для тех, кто его желает. Для меня же нет ничего выше учения. Хочу, накопив знания, искать чести и богатства своего прадеда». — Услышав этот ответ, логофет пошел к императрице и сказал ей: «Юный философ не любит этой жизни, но не отпустим его от нас. Пусть станет священником, дадим ему службу библиотекаря у патриарха в святой Софии. Возможно, так удержим его». — Так с ним и поступили. Константин целиком поглощен своими научными и литературными занятиями. После завершения образования, став священником, он полу-чает должность библиотекаря (хартофилакса) при самой большой в Константинополе церкви св. Софии. Практически он должен был выполнять функции пер-вого секретаря патриарха: «Это была важнейшая должность в управлении константинопольского пат-риарха. Хартофилакс замещал патриарха во всех важных делах, в которых патриарх не принимал лич-ного участия, и в связи с этим имел в делах преиму-щество перед епископами, несмотря на то что сам был только дьяконом» (D v о г п і k. Byzantske mi'sie u Slovanu, s. 75). В это время византийским патриархом был Игнатий, активный враг Фотия. Должность хартофилакса Константин- занимал недолго. Неожиданно, не сообщив никому из своих друзей, он покидает Константинополь и тайно уезжает в один из монастырей, находившийся в Малой Азии близ Босфора. Можно предположить, что причиной его отъезда явились разногласия с патриархом. По сви-детельству Анастасия Библиотекаря, патриарх Игнатий был активным противником светской литературы. «Он видел в развитии светской литературы угрозу для церкви и поэтому относился неблагосклонно к тем, кто ею занимался» (Дворник. Славяне и Византия в IX веке, с. 140). Есть все основания полагать, что патриарх с большим недоверием и подозрением относился к литературным занятиям молодого Константина.

В монастыре Константин пробыл шесть месяцев. Нет сведений о его встречах с братом Мефодием, который, как мы знаем, был монахом в одном из монастырей этой же местности. В ЖК читаем: Искали его шесть месяцев и едва нашли. Так как не могли склонить его вернуться на прежнюю должность, уговорили его взять кафедру и преподавать философию местным и иностранным ученикам со всеми обязанностями и доходами. Константин согласился и вернулся в Константинополь. Все это прозошло в конце 850 или в начале 851 г. (D v о г n і k. Byzantske misie u Slovanu, s. 77). Дворник полагает, что Константин занял кафедру Фотия, который именно в это время оставил кафедру в университете в связи с активной политической деятельностью.

Несмотря на молодость, Константин занял кафедру философии в знаменитом Константинопольском университете. Скоро он приобрел широкую популярность своими лекциями и занятиями с иностранными студентами, которые приезжали сюда учиться из разных стран Европы и Ближнего Востока. Вероятно, в этот короткий период "жизни его стали в Константинополе называть Константином-Философом.

феофилакт пишет в БЛ: Кирилл, который был велик в языческой философии (т. е. в древнегреческой. — С. ?.), а еще больше в христианской и знал природу действительно существующих вещей!

К этому времени относится публичный диспут Константина-Философа с бывшим патриархом Иоанном VII Грамматиком, который был лишен в 843 г. сана патриарха за принадлежность к иконоборцам. В ЖК он носит имя Анний, в византийских источниках — Яннес. Так он был назван своими врагами «Яннес, не достойный носить имя Иоанна»,- писал Михаил Студит.) Одни источники сообщают, что" бывший патриарх нашел приют в имении своего брата Арзабера, другие — что он был заточен в монастырь Клейдион на берегу Босфора, где продолжал следовать своим старым иконоборческим взглядам. В ЖК читаем: Он же сказал: насилием меня согнали, а не переспорив меня. Его деятельность беспокоила императора и патриарха. По словам ЖК, именно они послали Константина-Философа к бывшему патриарху со словами: Если сможешь переспорить этого юношу, то снова станешь патриархом. Сперва Анний не хотел спорить с юношей, но затем согласился. Диспут, который, конечно, завершился блестящей победой молодого ученого, красочно описан в V главе ЖК: старец посрамленный замолчал. Этими словами завершается глава. Изложение спора об иконах здесь дано предельно кратко, так как большая часть главы посвящена обсуждению возможности спора по догматическим вопросам многомудрого патриарха с юношей. Возраст имеет свои законы. Бывший патриарх сказал: Нет смысла осенью искать цветы, а старика Нестора посылать на войну. Но юноша убедительно отвел этот аргумент. Естественно, спор шел об икрнопочитании. Бывший патриарх сказал, что если из креста убрать одну часть, то это уже не будет крестом. На иконе же изображен только лик до груди, а не весь образ. На это Константин ответил: Крест имеет четыре части. Если одна его часть будет утрачена, то он потеряет свой образ. Икона же имеет образ и подобие того, ради кого она писана. Кто смотрит, видит не льва и не рысь, _ а подлинный первообраз. Взгляд молодого Константина на иконо- почитание здесь - изложен предельно лаконично. До нас, однако, дошел один памятник, в котором значительно подробнее характеризуется взгляд Константина на почитание икон. Речь идет о последнем сочинении апостола «Написание о правой вере», которое содержит целый раздел об иконопочитании.

Уже давно V глава ЖК вызывает недоверие исследователей. Не раз высказывалась мысль, что в действительности никакого диспута между Константином и бывшим патриархом-иконоборцем не было. Обращалось внимание на то, что для проведения диспута в то время не было никаких оснований. Патриарх был низложен, лишен всякой власти, даже заточен в монастырь. Зачем нужно было проводить диспут, да еще обещать в случае победы Иоанна возвращение ему патриаршего сана? Иконоборчество представляло собой еще серьезную опасность. Это отлично понимал Фотий, который написал специальное сочинение в защиту иконопочитания. Бесспорно, оснований для сомнений в подлинности V главы ЖК имеется достаточно. Решения вопроса пока еще не найдено.

Если диспут Константина с Иоанном является вымыслом, то V глава не могла быть в первой редакции ЖК. Ни автор ЖК, ни Мефодий не могли пойти на такой шаг. Следовательно, всю главу следует признать поздней интерполяцией. Однако, опираясь на интересные наблюдения Дуйчева, такой вывод сделать нельзя. Болгарский ученый обнаружил факты, которые свидетельствуют об авторстве самого Константина. Итак, вопрос о V главе остался еще не решенным.

Наступило время, когда Константину-Философу надо было выпоЛнять первое важное в его жизни дипломатическое поручение. В славянских источниках сообщается, что в Константинополе было решено послать к сарацинам (арабам) миссию для разъяснения основных догматических вопросов христианской религии. Сарацины, будучи мусульманами, решительно отрицали христианское учение о Троице. В ЖК читаем: После этого агаряне, называемые сарацинами, начали хулить божественное единство святой Троицы, говоря: «Как вы, христиане, утверждая, что Бог един, его же снова разъединяете на три тверди: отец, сын и святой дух. Если' вы можете это ясно объяснить, пришлите к нам таких людей, которые могли бы рассказать об этом и убедить нас». В ЖК далее сообщается, что император вызвал Константина и сказал ему: «Слышишь ли, Философ, что говорят поганые агаряне против нашей веры? Так как ты слуга и последователь святой Троицы, иди и воспротивься им». По данным ЖК, Константин возглавил миссию к сарацинам, получив в помощники асикрита (дворцового секретаря) Георгия. Так излагаются причины и организация сарацинской миссии в славянских источниках. В византийских источниках об этой миссии не упоминается. В связи с этим неоднократно высказывались сомнения в подлинности сведений о сарацинской миссии. Кроме того, обращалось внимание на молодость Константина, на противоречивость данных самих славянских источников. Так, в источни-ках обычно говорится об участии в миссии только Константина-Философа. Однако в «Проложном житии Константина и Мефодия» сообщается, что в сарацин-ской миссии вместе с Константином принимал участие и его брат Мефодий: Был же этот Мефодий со своим братом у сарацин и хазар, обучал их вместе с ним православной вере. И тем не менее нет сомнений, что сарацинская миссия Византии имела место, и что в ее состав входил молодой Константин. Однако славянские источники излагают события односторонне и до известной степени пристрастно. Существенные коррективы в славянские источники вносит арабская хроника Табари.

Абу-Джафар Табари (839—923) — автор очень Ценной хроники, содержащей важные исторические сведения. По мнению болгарского филолога Иванова, миссия византийцев к арабам могла иметь место в 845, в 855—856 или в 859—860 гг. Именно в эти годы между Византией и арабским халифатом были перемирия. «Первая дата должна быть исключена, потому что в 846 г. Константину было всего 18 лет и на него ие могла быть возложена столь деликатная миссия. Нужно также исключить и третью дату (859—860), когда во главе византийской миссии стоял старый Дипломат Атрубилис и когда Константин находился в Константинополе, а затем у своего брата Мефодия Олимпе. Остается только перемирие в 855— 85б гг.» (Иванов. Сарацинска (арабска) мисия на

Кирил-Философ, с. 94). Ссылаясь на известное месті VI главы ЖК (было тогда Философу 24 года), некс торые исследователи (например, проф. Дворник) д< тируют миссию 851 г. Однако в 851 г. между Визаі тией и арабским халифатом шли военные действи; Следует обратить внимание еще на одно важное о^ стоятельство. После завершения сарацинской мисси Константин-Философ сразу же попал в немилост вынужден был прервать свою педагогическую де* тельность в Константинопольском университете И ПС селиться в монастыре у Мефодия. А это было связг но с переворотом 856 г. По данным хроники, во глав миссии стоял не молодой ученый, а именно асикри Георгий, который занимал высокое положение дворцовой жизни Константинополя. В состав мисси, входило около 50 византийских вельмож и их слуг По мнению некоторых исследователей, в ее состаі был включен и будущий патриарх Фотий. Цель мис сии была другой: предстоял обмен пленными.

Противоречия между славянским источником і хроникой Табари убедительно, на мой взгляд, объяс няет Трифонов. Перед миссией были поставлены две задачи. На руководителя миссии асикрита Георгии была возложена задача обмена пленными, которук он выполнил на берегах реки Ламуса в Киликии. Что же касается Константина-Философа, то он, вероятно, направился в Багдад, где состоялся его диспут Его оппонентами были ученые люди, обученные геометрии и астрономии и прочим наукам. Табари имел в виду первую цель посольства, а ЖК — вторую; кроме того, следуя житийным византийским приемам. ЖК говорит только о своем святом, о Константине! (см.: Трифонов. Константин-Философ (св. Кирил^ като царски пратеник при сарацини и хазари, с. 310)^

Конечно, по словам ЖК, Константин-Философ легко опроверг все положения врагов христианства Примечательно, что византиец во время диспута об наружил знание Корана. В защиту Троицы он про цитировал из Корана суру 19 стих 17. Константи] выступил на диспуте не только как представителе христианской религии, но и как наследник велико] греческой культуры. С нескрываемой гордостью ОЇ сказал своим противникам: «От нас все искусствс происходят». — Желая смутить Константина-Филд софсі, сарацины на дверях жилищ христиан нарисовали бесовские образы. Показав ему эти образы, они спросили его: «Философ, можешь ли ты понять, что означает это?» — На этот вопрос Константин ответил: «Вижу бесовские образы и думаю, что здесь живут христиане. Так как бесовские образы не могут жить вместе с христианами, бесы убегают от них. Д на тех домах, где нет бесовских- образов, бесы живут вместе с людьми» (ЖК). Посрамленные агаряне пытались отравить Константина-Философа, но все обошлось благополучно. Победителем он вернулся в Константинополь.

Сарацинская миссия описывается подробно, сообщается много деталей. Но вот миссия завершена, Константин в феврале — марте 856 г. вернулся домой. Изложение событий в ЖК резко меняет свой характер. Они становятся лапидарными и во многом совершенно неожиданными. А события были чрезвычайно важными. Вот полный текст VII главы ЖК: Прошло немного времени (вероятно, после возвращения из Багдада. — С. Б.) и Константин, отрекшись от всего на э>том свете, поселился в одном месте далеко от жизненной суеты, посвятив себя только самосозерцанию. Он ничего не оставил себе на завтрашний день, раздав все нищим, предоставив заботу о себе Богу, который постоянно о всех печется. Однажды е. праздничный день его слуга пожаловался: «Мы совсем ничего не имеем в такой праздничный день». — Он же ему ответил: «Тот, кто некогда накормил израильтян в пустыне, тот и нам даст здесь пищу; иди и позови хотя бы пять нищих, которые ждут божьей помощи». — И когда пришло время обеда, тогда какой-то человек принес ношу с самой разнообразной пищей и десять золотых. И тогда Кон-стантин вознес молитву Богу за все это. Затем он от-правился на Олимп к своему брату Мефодию и здесь пачал жить, непрестанно молясь Богу, беседуя только с книгами. Как все изложенное мало напоминает пер- вый случай, когда очень влиятельные люди искали Константина, чтобы выполнить любое его желание. Теперь он изгнан из университета, лишен средств к существованию, забыт всеми.

Эти факты личной жизни Константина-Философа вязаны с известными событиями 856 г. Вскоре после

его возвращения в Константинополь здесь произоше государственный переворот. Был убит покровите, Константина логофет Феоктист, Феодора была зат чена в монастырь. Вся власть перешла в руки дя; Михаила III Варды. С этими же событиями Георгий связывает прекращение административной деятел ности Мефодия в одном славянском воеводстве и ух( его в монастырь. «Близкие Феоктисту не могли сст ваться правителями областей и преподавателями- высших константинопольских училищах. Монасты] в то время давали убежища многим, чья карьера общественной и политической жизни была прерваш (Георгиев. Кирил и Методий..., с. 41). Однаї уход Мефодия в монастырь не мог быть связан с с( бытиями 856 г., так как его административная деі тельность падает на 835—845 гг. Мефодий стал мс нахом за одиннадцать лет до свержения Феоктист;

О дальнейшем периоде жизни Константина-Филс софа, который продолжался до хазарской миссии, мі знаем очень мало. Далеко от мирской суеты в тиш монастыря он беседовал с книгами. Естественно же лание исследователей заполнить этот длительны отрезок времени какими-то событиями. Трудно себ представить, что волевой и энергичный человек, W достигший еще и тридцати лет, ушел от мирски: забот, от людей и «беседует только с книгами». Кро ме того, интересно было узнать, в чем состояли эт\ беседы, каковы их результаты? :

До сих пор, рассматривая основные этапы жиэ-1 ненного пути Константина-Философа, мы совсем нй касались того важнейшего аспекта всей его деятель' ности, который и определил в конце концов его место в истории европейской культуры. Речь идет о той роли, которую он сыграл в истории создания славянской письменности. Дело в том, что ЖК и ЖМ ничего не сообщают о его прежних связях со славянским миром. Правда, не было недостатка в различного рода предположениях, которые неподготовленным читателям часто выдаются за достоверные факты. Ограничусь пока лишь одним примером. «Несом! ненно, Мефодия во время его воеводства в славянской области не один раз посещал его брат Константин! тем более, что после смерти отца Льва старший Ме^ фодий должен был заботиться о своем младшем бра?

те. Таким образом, и Константин вошел в связь с более далекими от Солуни славянскими массами, узнал их, понял их нужды, положил начало своей культурной деятельности среди славян» (Георгиев. Работили ли са Кирил и^Методий като просветители на българските славяне, с. 240). Перед нами типичный пример умения «вычитывать из своих источников более того, что они содержат».

Согласно ЖК, Константин впервые сталкивается со славянскими проблемами в 863 г. Однако имеются другие источники, которые повествуют об активной деятельности Константина среди славян еще до моравской миссии. Так, в УК, созданном в Болгарии в сравнительно позднее время, читаем: Затем пришел он в Брегальницу (река в Македонии, левый приток Вардара. — С. ?.), где встретил несколько крещенных славян. А сколько же нашел некрещенных, то крестил их и привел в православную веру. И написал им книги на славянском языке. А обратил он их в христианскую веру четыре тысячи пятьдесят человек. Это число указано в рукописи из собрания Гильфер- динга. В Львовском списке УК находим уже 54 тысячи человек, в Молдавском — 51 тысячу. Указанное событие, судя по данным УК, произошло до сарацинской миссии, т. е. еще в тот период, когда Константин-Философ принимал активное участие в научной и культурной жизни Константинополя. Этот же легендарный эпизод нашел отражение в СЛ: Приняли меня болгары с большой радостью и привели меня в город Равен на реке Брегальнице. Я написал им 32 буквы (в другом списке указано 35 букв. — С. Б.). Я их учил мало, но они сами много приобрели.

Названные два пассажа из УК и СЛ послужили основанием для различных гипотез. Большое доверие они вызвали у тех ученых, которые полагали, что славянская письменность возникла в Болгарии еще до моравской миссии. Именно на основе указанных свидетельств они и строили свою гипотезу. Не скрою, было время, когда и автор настоящей книги относился с известным доверием к сообщению УК. Лишь более углубленное изучение источников и исторических событий середины IX в. показало очевидную несостоятельность и тенденциозность в этом пункте обоих памятников.

Проф. Георгиев, убежденный сторонник достовер-ности сообщений УК и СЛ, пишет: «Факт, сообщенный в житие (автор имеет в виду УК. — С. Б.), вполне правдоподобен с исторической точки зрения» (Георгиев. Работили ли са Кирил и Методий като просветители на българските славяне, с. 240). Рас-смотрим именно с этой точки зрения свидетельства УК и СЛ.

Начнем с того, что река Брегальница находилась в середине IX в. на территории Болгарин, а не Византии. Могли ли византийцы свободно и беспрепятственно заниматься крещением большого числа славян в языческой Болгарии? Конечно, на этот вопрос нужно дать отрицательный ответ. Именно такой ответ дает проф. Куез. «Нужно помнить, что во времена Бориса эти края (бассейн реки Брегальницы — С. Б.) находился в болгарских руках. Нельзя пред-положить, чтобы Борис мог допустить сюда визан-тийских миссионеров для распространения христиан-ства, когда он еще не крестил болгарский народ» (Христоматия по старобългарската литература, с. 140). Отношения между Болгарией и Византией были в то время весьма напряженными. Феодальная знать еще крепко держалась за язычество. Об этом свиде-тельствует неудачная попытка реставрации язычества в Болгарии при князе Владимире (889—893). Князь Борис вел сложную дипломатическую игру. Он ясно отдавал себе отчет в том, что пришло время принять христианство. Однако на первых порах он ловко лавировал между Римом и Константинополем, между римским папой и константинопольским патриархом. Если верить УК, то Константин совершенно свободно без всяких помех мог крестить в Болгарии многие тысячи язычников, когда в самой Болгарии еще не был решен вопрос о высшей христианской инстанции. Лишь поражение в войне с Византией в 864 г. принудилЪ Бориса признать культурную гегемонию Византии. До этих событий Борис самым решительным образом воспротивился бы всяким попыткам отдельных византийцев заниматься на болгарской территории массовым крещением славян. Естественно, что он бы видел в этом стремление Византии отторгнуть часть территории. А перед Борисом стояла диаметрально противоположная задача.

Он стремился присоединить к Болгарии тех македонских славян, которые все еще находились под властью византийского императора.

Против достоверности сведений УК имеются многие известные факты. После принятия христианства в 865 г. именно в районе Брегальницы Борис встретил наиболее активное противодействие со стороны язычников. Строительство православных храмов на реке Брегальнице вызвало активное сопротивление многих воевод, которые по приказу Бориса были смещены и заменены другими лицами.

При оценке достоверности сведений УК и СЛ следует присоединиться к словам Велчева, который с полным основанием считает оба памятника поздними, «чтобы можно было им оказывать полное доверие и на их основе строить заключения, идущие в разрез с более надежными историческими свидетельствами» (Велчев. Съществувало ли е развито сла- вянско писмо и книжнина преди дейноетта на Кон- стантин-Кирил и Методий в Моравия, с. 64).

До нас не дошло ни одного авторитетного свидетельства о существовании славянской письменности в 50-х гг.ЧХ в. Ссылки на Черноризца Храбра после всестороннего изучения вопроса в настоящее время являются уже необоснованными.

В древних славянских рукописях летосчисление идет не от рождества Христова, а от сотворения мира, которое, согласно Библии, произошло за 5508 лет до этого события. В «Сказании о письменах» Храбр пишет, что Константин-Философ, нарицаемый Кирилл, эти нам письмена создал и книги перевел и Мефодий брат его... во времена Михаила царя греческого, Бориса князя Болгарского, Ростислава князя Моравского и Коцела князя Блатенского в 855. г. от сотворения мира. Эта дата могла вызывать известное доверие только до тех пор, пока не было точно установлено, что в данном случае следует иметь в виду не 5508 г., а 5500 г. Уже Дювернуа обратил внимание на несоответствие между указанной датой в «Сказании о письменах» и датами царствований Михаила и Коцела. Кроме того, известно, что существовало византийское летосчисление, согласно которому из указанной в памятниках даты следует вычитать 5508, но существовало и александрий- с к о е летосчисление, по которому следует вычитать 5500. Последнее в славянских рукописях встречается редко, в основном господствует византийское летосчисление. Мне представляется, что вопрос в пользу александрийского летосчисления здесь окончательно был решен в свое время Селищевым, который как будто первый заметил, что в среднеболгар- ском сборнике 1348 г., в котором находится один из древнейших списков сказания, представлено именно александрийское летосчисление. «Мы считаем заслугой А. М. Селищева, — пишет Лавров, — который отметил, что в летосчислении в сборнике 1348 г. указан именно этот год», т. е. 5500 (Лавров. Кирило та Мефодий в давньо-слов'янському письменстві, с. 144). Таким образом, противоречия между ЖК и свидетельством Храбра нет. И в «Сказании о письменах» указан 863 г.

Чем же занимался в монастыре Константин-Фило- соф после своего вынужденного отъезда из Константинополя? Ведь если принять дату сарацинской миссии 855—856 гг., то его «беседа с книгами» продол-жалась около пяти лет! На этот вопрос ответить не-возможно, так как в источниках об этом ничего не сказано. Можно лишь высказывать предположения, строить гипотезы, фантазировать. Имеются ученые, которые решительно утверждают, что в эти годы Со- лунские братья вместе со своими учениками создали славянское письмо и переводили на славянский язык церковные тексты. Это якобы вызывало большое бес-покойство у Фотия, который специально отправил братьев с миссией к хазарам, чтобы помешать даль-нейшему развитию славянской письменности.

Опираясь на список 1469 г., Львов утверждал, что Константин вместе с братом именно в эти годы здесь, в монастыре Полихрон, создали славянскую азбуку и начали переводить книги на славянский язык. Ар-гументом служит то место, в котором после обычного для ЖК текста тъкмо книгами бесЬдоуа в списке

1469 г. находим еще нощь убо и днь вьноу съ братом своимь въсих упражняаше се. Львов не без оснований полагает, что в данном случае речь идет не только о чтении, но и о писании, в чем Константин достигал больших успехов (прЪоуспЪвааше). Не вы- зывает никаких сомнений, что Константин в 856— 860 гг., находясь в Полихроне, занимался активной литературной деятельностью. Но занимался он ею на обычном для него греческом языке. Львов пишет, что «упражниашесе» можно истолковать как 'заниматься письменностью' в самом широком значении этих слов, т. е. обозначает «заниматься писанием, чтением», возможно, и «... переводом» (Львов. О пребывании Константина-Философа в монастыре Поли- хрон, с. 81). Таким образом, все доказательство автора основывается на словах возможно и переводом. А ведь именно в этом суть всей проблемы. Никаких фактов, свидетельствующих о переводческой деятельности Константина-Философа во время пребывания его. в Полихроне после завершения сарацинской миссии, нет. Ничего об этом не сообщает и список 1469 г. Львов справедливо пишет, что «старославянская книжность возникла в монастыре Поли- хрон» (Львов. Там же, с. 85). Однако произошло это важное событие не в 856—860 гг., а лишь в 863 г. по инициативе высшей византийской администрации. о В ЖК приведен диалог между Михаилом III и Константином-Философом после прибытия в Константинополь моравской миссии. Собрав же царь собор, призвал Константина-Философа и, познакомив его с этим делом, сказал ему: «Знаю, что ты, Философ, устал, но нужно тебе туда идти, так как никто другой не сможет выполнить эту задачу так, как ты». — Ответил Философ: «Хотя мое тело утомлено, хотя я болен, я рад пойти туда, только если они имеют буквы для своего языка». — Царь на это ему сказал: «Мой дед и мой отец и многие другие искали их и не нашли, как же я могу тогда их найти». — А Философ сказал: «Как можно на воде слова писать, не приобретя имени еретика!» — И снова ответил ему Царь вместе со своим дядей Вардой: «Если ты захочешь, Бог тебе их даст, который дает всем, кто его просит без сомнений и который открывает тем, которые стучатся к нему». Этот очень важный и, бесспорно, достоверный текст убедительно свидетельствует, что до встречи Константина с Михаилом в 863 г. славянской азбуки еще не было. Динеков по этому поводу резонно пишет: «В житии Кирилла специаль- но отмечается, что Кирилл согласен пойти в Мора-! вию, если моравяне имеют буквы для своего языка;! следовательно, братья не располагали готовой славянской азбукой» (Д и н е к о в. Личността на Кон- стантин-Кирил Философ, с. 25—26).

Акад. Никольский предлагал текст оригинала аще = имеють буквы въ езикь свои перевести на русский- язык не «если они имеют буквы для своего языка», а; «если у них есть церковные тексты на своем языке». Однако и при таком толковании указанного текста в одинаковой степени возникает сомнение в существовании в Византии до моравской миссии славянского письма и переводов священного писания на славянский язык.

В изложенном выше диалоге Михаил III говорит, что его дед и отец интересовались вопросами славянской письменности, искали славянские буквы, но не нашли их. Речь идет о Михаиле II (820—829 гг.) и Феофиле II (829—842 гг.). Некоторые исследователи придают этим словам Михаила III большое значение. Они полагают, что данный текст ЖК дает основание считать, что византийские императоры еще в первой половине IX в. серьезно думали о создании славянской письменности. Однако этот текст представляется весьма сомнительным, так как он не подкреплен никакими фактами. Удивительно, что об этих инициативах византийских императоров ничего~не знал Константин-Философ.

В последние годы неоднократно высказывалась мысль, что еще до моравской миссии по инициативе византийских императоров шла работа над созданием родной письменности для славян Византийской империи. Это якобы могло способствовать их христианизации (см., например: Дуйчев. Въпросът за византийско-славянските отношения и византийските опити за създаване на славянската азбука през първата половина на IX век). Слишком мало данных, которые бы говорили в пользу утверждения Дуйчева. Более того, до нас дошло, немало таких фактов, которые свидетельствуют о желании византийских императоров скорее ассимилировать славянское население Империи (например, императора Василия Македонянина). Как мы уже отмечали, во время византийского рабства в Болгарии богослу- жсние вновь было переведено на греческий язык, а местная славянская письменность была запрещена. Ближе к истине Ангелов: «Очевидно, что при такой направленности византийской политики в отношении славян, которые жили в пределах Империи, и речи не могло идти о каком-то благосклонном отношении к ним и к их языку. Для цареградских правителей эти славяне были опасными врагами. Они были «варварами», чей язык не заслуживал признания и о чьей культуре не нужно было проявлять никаких забот. Византийской власти глубоко чужда была мысль создания для этих славян собственной их азбуки, чтобы они могли читать и просвещаться на своем родном языке. Совсем обратно, их цель была держать славян подальше от всякой письменности на своем языке, чтобы они таким образом легче, могли быть подчинены и превращены в греков» '(Ангелов. Кирил и Методий и византийската култура и политика, с. 61).

Константин-Философ был близок Феоктисту, Фео- доре, их окружению. Он тяжело переживал события 856 г. Однако не менее тесно он был связан с Фо- тием, с самим императором Михаилом III. Вот почему уже в 860 г. он вместе с братом Мефодием вновь начинает играть большую роль в дипломатии Византии. Это было связано с так называемой хазарской миссией, руководителем которой был назначен Константин-Философ. По свидетельству ЖК и ЖМ, миссия была направлена императором. Об участии патриарха Фотия здесь речи нет. Иначе этот эпизод освещается в ИЛ: Тогда император, посоветовавшись с патриархом, призвал к себе упомянутого уже Философа и вместе с хазарскими посланниками и своими участниками миссии торжественно его послал в Ха- зарию, так как полностью доверял его мудрости и красноречию. ИЛ не сообщает об участии в миссии Мефодия. Дошедшие до нас источники (не только славянские) сообщают, что руководителем хазарской миссии был назначен Константин-Философ. Во всяком случае, никакого другого руководителя миссии дошедшие до нас документы не называют. Однако имеем косвенное свидетельство, что во главе миссии стояло другое лицо. Дворник обратил внимание на следующее место в ІХ главе ЖК: Когда же пришли туда, где должны были сесть за обеденный стол у лагана, его спросили: «Каков твой сан, чтобы мы могли посадить тебя согласно твоему положению?» Указывая на это место ЖК, Дворник пишет: «Приведенное место свидетельствует, что Константин не был; руководителем миссии, потому что, если бы он пред-ставлял императора, хазары не могли спрашивать о его сане» (Dvornik. Byzantske misie u Slovanii, s. 85).

В последние века первого тысячелетия н. э. большую роль в политической жизни. Нижнего Поволжья и Северного Причерноморья играл Хазарский каганат. В этом государстве господствующее положение занимали хазары, народ тюркского происхождения. Столицей каганата с середины VIII в. н. э. был город Итиль— крупный политический и торговый центр1 Поволжья, Причерноморья, Кавказа, Средней Азии. Находился Итиль на месте современной Астрахани. Расцвет каганата падает на VIII в. Именно в это время хазары успешно воевали с Византией, завоевав у нее значительную часть Крыма. Естественно, что Византия уделяла большое внимание своему северо-восточному соседу. Периоды военных столкновений сменялись периодами относительного спокойствия. Археологические раскопки хазарских поселений свидетельствуют о существовании интенсивной торговли с Византией.

На смену язычеству у хазар раньше других религий пришел иудаизм, что объяснялось большой ролью евреев в политической и экономической жизни Хазарского каганата. Однако уже с середины IX в. начинает сюда проникать магометанство и христианство. Летом 860 г. в Константинополь прибыло посольство из Хазарского каганата. В ЖК сообщается, что хазары просили византийского императора прислать им ученого мужа, который помог бы им разобраться в трудных вопросах веры. Иудеи хвалят свою религию, сарацины склоняют хазар принять магометанство. Просим к нам прислать вашего ученого мужа. Если в споре он победит евреев и сарацин, мы перейдем в вашу веру. Естественно, что руководители Византии охотно приняли приглашение хазар. «Укрепление позиций на Черном море было для Ви-

Зантии делом первостепенной важности. Для этого надо было в первую очередь упрочить связи, сущест- БОвавшие между византийской империей и хазарским каганатом» (Дворник. Славяне и Византия в IX веке, с. 145).

По свидетельству ЖК, во главе миссии император поставил Константина-Философа. В состав миссии по просьбе Константина входил и Мефодий, который служил меньшому брату как раб (ЖМ). В «Пролож- ном житии Мефодия» включение Мефодия в состав миссии объясняется следующим образом: Кирилл же уговорил своего брата Мефодия идти с ним, потому что тот знал славянский язык. Эта аргументация представляет значительный интерес во многих отношениях. Константин-Философ предвидел возможность появления новых задач перед миссией, связанных со славянским населением Причерноморья. На это в свое время обратил внимание акад. Ламанский. Это уже не первое свидетельство того, что Мефодий хорошо знал славянский язык. Сохранились достоверные сведения о том, что сочинения Константина с греческого на славянский язык переводил именно Мефодий. По* неизвестным причинам всю длительную подготовку к хазарской миссии было решено провести не в Константинополе, а в Херсонесе Таврическом.

Херсонес Таврический был основан на юго-запад- ной оконечности Крыма греками-дорийцами из колонии Гераклея. Наиболее древние сведения о Херсонесе идут от IV в. до н. э. Расположен город на полуострове, о чем свидетельствует его название: Xepaovrj'crog по-гречески значит «полуостров». В памятниках древнерусской письменности он носит название Корсунь. Именно здесь в конце X в. крестился Русский князь Владимир.

Наиболее древнее описание города находим у Древнегреческого географа и историка Страбона, жившего на рубеже дохристианской и христианской эр. С I по конец IV в. Херсонес входил в состав Римской империи, а затем с конца IV в. в течение многих веков он был опорным пунктом Византии в Крыму, особенно после VIII в., когда Византия потеряла Таманский полуостров, Босфор и степную ч^сть Крыма. Город неоднократно подвергался раз- рушению со стороны кочевников. Последние сведен; о Херсодесе относятся к XIV в., когда город бі разрушен окончательно.

За длительный период существования Херсоне значительно менялся не только этнический сост населения города, но и характер греческого насеі ния. В римский период было много переселенцев легионеров из различных районов Империи. В неї средственной близости к городу жили в разное вре: племена тавров, скифов, готов, тюркоязьшные плеіу на, славяне. «Географическое положение Херсоне способствовало тому, что он стал посредником в та говле и в культурных сношениях между югом И с вером, между южными странами Греции, Малі Азии и Византии, с одной стороны, и местным нас лением Крыма и Северного Причерноморья — с др гой» (Белов. Херсонес Таврический, с. 38). Xepd нес был не только крупным торговым, ио и ремесле ным центром Северного Причерноморья. Изделі местных мастеров обнаруживают и в районах, уд ленных от Крыма. ]

Итак, осенью 860 г. в Херсонес прибыла византи] екая миссия, которая находилась там всю зим 860/61 г. Предстоял диспут с крупными представ! телями иудейской религии, который должен был пі казать преимущество христианства перед иудаизмої К этому диспуту нужно было основательноПОДГОТІ виться, так как до прибытия в Херсонес Констант* не знал еврейского языка, и все ветхозаветные те! сты ему. были известны только в греческих перевода Успеха можно было добиться только в том случа если оппонент евреев, защитник христианства м< оперировать ветхозаветным текстом в оригинал Кроме того, он должен быть уверенным, что его 03 поненты точно цитируют тексты Ветхого завета. В( почему Константин приступил в Херсонесе к изуч нию еврейского языка. Есть все основания полагат что справился он с этой задачей блестяще в сравн тельно короткий qpoK. В Херсонесе была большая е рейская община. Константин нашел руководите] для практического изучения еврейского языка. В еі распоряжении был текст грамматики этого язык который он перевел на греческий. В ЖК читаем: Г гда же он отправился в дорогу, прибыл в Херсонес Здесь изучил еврейский язык и книги, перевел восемь частей грамматики и таким путем еще больше углубил свои знания. Это сообщение ЖК не вызывает сомнений. Утверждение Ламанского, что в IX в. еще не существовало грамматических описаний еврейского языка, в настоящее время признано несостоятельным. В различных местах еврейских поселений для практических нужд существовали руководства по языку, причем задолго до появления фундаментальных грамматических трудов (например, грамматики на арабском языке Саади Гайона, написанной в конце X в.). Эти руководства не представляли большой ценности и их не сохраняли. Именно с одним из таких руководств и имел дело Константин-Философ (см.: Голубинский. По поводу перестроя В. И. Ламанским истории и деятельности Константина-Философа, первоучителя славянского). Менее правдоподобно другое сообщение ЖК: Некий самаритянин, живший здесь (т. е. в Херсонесе.— С. Б.), пришел к нему, чтобы состязаться с ним. Он принес с собой самаритянские книги, показал их ему. Философ попросил их -у него, затворился с ними дома и начал молиться. Бог его вразумил и он начал читать книги без ошибок. Самаритяне в VII в. н. э. перешли на арабский язык. Достоверных сообщений о знании Константином-Философом арабского языка нет.

Имеется еще одно сообщение в ЖК лингвистического характера, которому посвящена большая литература. Само сообщение невелико. Вот его полный текст: И нашел здесь Евангелие и Псалтырь, написанныеруськими письменами. И нашел человека, говорящего на этом языке. И беседовал с ним, овладев силой речи, опираясь на свой язык, установил разли- чие гласных и согласных, молясь Богу, скоро ~начал читать и говорить. И многие удивлялись, ему и хва- лили Бога. В различных списках ЖК встречаются Ьарианты роськими, рушкими. Наблюдаем полное гфеобладание вариантаруськимис разным правописанием. «И только в списке 1479 г. Рыльского монастыря читается роуиікими, вместо которого в списке И09 г Юго-славянской Академии видим роушкымъ П!1сьменемъу между тем как в третьем списке этой ссРбской рецензии находим росьскы писменъ/ы/» 'Лавров. Евангелие и Псалтырь, с. 40). В науке это загадочное место вызвало болынсЯ интерес. Было много различных гипотез и предполЯ жений. Долгое время господствовала готская теориш согласно которой Евангелие и Псалтырь написаны Д готском языке. Готы "поселились в Причерноморье щ начале III в., в IV в. у них стало распространяться христианство. Границей, отделяющей остготов о» вестготов, был Днестр. Часть остготов в 258 г. посея лилась в Крыму. Нет сомнений в том, что в середине IX в. готов в Крыму было еще много. Последние изЯ вестия о готах здесь относятся к XVI в. (свидетель! ство фламандского путешественника Бузбека). Таї ким образом, существование в Крыму в середина IX в. христианских книг на готском языке не вызы-1 вает удивления. Однако известно, что Константин! Философ не знал германских языков, во всяком слу! чае, о знакомстве с ними нет никаких сведений. Ко-1 нечно, было весьма соблазнительно видеть здесь ран-1 нее свидетельство существования у восточных славявд еще в середине IX в. христианства и своей письмен-З ности. По этому пути и пошли некоторые филологи.^ Толкуя словоруськимив современном значении, они должны были бы коренным образом пересмотреть историю позднего язычества у восточных славян, принятие на Руси христианства, роль Солунских братьев в истории славянской письменности, объяснить причину полного забвения здесь старой (доболгар- ской) традиции. Дело в том, что все известные нам факты из истории христианства на Руси, из истории славянской письменности вступали в противоречие с подобным толкованием загадочного места. Однако никто из ученых не предпринял серьезных попыток снять указанные выше трудности. Практически все ограничилось бездоказательными заявлениями. Вот почему наиболее авторитетные филологи и историки отнеслись отрицательно к попытке идентифицировать роськими и его варианты с современным значением слова русскими. Подводя итоги истории толкования данного места ЖК, Ягич в 1911 г. справедливо писал: «Но если понимать все так, как рассказывается в лег генде, то есть подразумевать под русскими славяЁ тогда следовало бы допустить, что Константин нашел в Херсоне (т. е. в Херсонесе.— С. Б.) не только гла>- голическое письмо, но также готовый славянский пе-

ревод Евангелия и Псалтыри, стало быть все существенное было сделано кем-то помимо и раньше его. Такому мнению противоречит весь ход и все исторические свидетельства того многознаменательного культурного подвига, который прочно связан с име-нем Константина-Кирилла, не говоря уже о языке древнейшего перевода и о звуковом составе письмен, которыми отличается не русское происхождение этого труда» (Я г и ч. Глаголическое п-исьмо, с. 64—65).

Во время диспута в Венеции в 867 г. с триязычни- ками-пилатниками Константин-Философ сказал: «Мы же знаем многие народы, имеющие письменность и славящие Бога на своем родном языке. Это народы: армяне, персы, абхазы, грузины, аланы, готы, авары, турки, хазары, арабы, египтяне, сирийцы и многие другие». Как видим, он не упомянул среди этих народов славян Причерноморья. Он вспомнил о народах, известных ему из книг, но обошел полным молчанием известный ему по хазарской миссии народ, который молился по книгам, написанным роскими письменами. Первый на это обстоятельство обратил внимание .Соболевский, который решительно отрицал существование у восточных славян в середине IX в. христианства и своей письменности.

В XX в. было немало новых споров в толковании данного загадочного места ЖК. Некоторые ученые продолжали доказывать, что Евангелие и Псалтырь написаны на русском языке, а Огиенко утверждал даже, что перевод был сделан на древнеукраинский язык: «Как понимать здесь слово «руський», это, ко-нечно, важнейший вопрос всего этого дела. Я не принадлежу к сторонникам норманнской теории и поэтому (!) под словом «руський» понимаю восточнославянский язык, а собственно Полянский, киевский, или, по современной терминологии, украинский язык» (Огиенко. «Руські» переклади в Херсонесі в 860 р., с. 366—367).

65

3 С. В. БернштейнИзвестны и другие опыты толкования данного места в ЖК. Наиболее популярным среди них является предположение французского слависта Вайана и Якобсона, которыеруськимивозводят к сурськими, т. е. сирийскими. Хотя в настоящее время имеется немало защитников этого предположения (Кипар- ский безо всяких сомнений заявляет, что «самое пра-

вильное объяснение дал Вайан»), и оно, конечно, н больше, чем гипотеза; для его серьезного обоснова ния необходим основательный историко-культурны комментарий. Пока его нет. Сирийский язык Кон стантин знал. В «Проложном житии Кирилла» п рукописи Синодальной библиотеки написано, что апо. стол знал четыре языка: греческий, латинский, с рийский и еврейский. Однако же необходимо спец ально исследовать вопрос о сирийцах в Крыму Утверждение Кипарского, что культурные связи си-рийцев с Херсонесом и даже существование сирийцев-христиан там в IX в. вполне возможно, не под-тверждается фактами.

Следует признать, что вопрос о роских письменах¦ в ЖК до сих пор остается нерешенным. Этот вопрос тесно связан с общей проблемой существования славянской письменности до моравской миссии. Как известно, неоднократно делались попытки обнаружить существование славянской письменности до IX в. н. э. Так, в начале XX в. болгарский филолог Иванов в труде «Северна Македония» высказал предположение, что еще в VII в. в Македонии существовала славянская письменность. Он даже назвал создателя письменности — Кирилла Кападокийского, который жил и работал в Сирии и Египте. Эта гипотеза не нашла поддержки и давно уже забыта. Позже вопрос о существовании славянской письменности до Константина-Философа и Мефодия был поставлен Геор- гиевым в монографии «Славянская письменность до Кирилла и Мефодия». Болгарский филолог решительно утверждает, .что «существует много фактов и положений (разрядка моя.— С. ?.), которые говорят, что зачатки славянской письменности надо искать в докирилло-мефодиевской эпохе» (Геор-гиев. Там же, с. 4). Рассмотрим эти факты и поло-жения.

Георгиев указывает на существование глаголов читать и писать, которые известны всем славянским языкам. «Это показывает, что славяне «читали» и4^ «писали», по крайней мере свои «черты» и «резы», о которых сообщает древнеболгарский писатель . Черноризец Храбр, очень давно, еще до того, как зажили обособленно в новосозданных славянских государствах» (Георгиев. Там же, с. 4). Согласно этому высказыванию, нужно признать, что славяне имели письменность в праславянскую эпоху и даже раньше, так как указанные глаголы очень древнего происхож-дения (ср. pisati лат. pictum). В данном случае автор допустил непростительный для филолога\ промах. Глаголы «читать» (legere) и «писать» (scribere) в их современном значении могли сформироваться только после появления письменности (своей или чужой). Все славянские языки содержат примеры, характеризующие более древние значения указанных глаголов: ср. русск. считать, причитать, пестрить и т. д.

Георгиев полагает, что моравский князь Ростислав обратился к византийскому императору Михаилу III с просьбой прислать ему епископа и организовать богослужение на славянском языке только потому, что «у южных славян... были просвещенные люди и писатели, существовало письмо, литература и славянское училище. В противном случае, зачем бы понадобилось Ростиславу обращаться к Византии?» (Георгиев. Там же, с. 38). Трудно предположить, что Георгиев не з.нает, что Ростислав сначала обратился с аналогичной просьбой к римскому папе Николаю I и, не получив ответа, вынужден был направить миссию в Византию. Вот простой ответ на поставленный вопрос. «Известно к тому же, что уже около 860 г. Ростислав, по-видимому, собирался прислать миссионеров, знавших славянский язык. В «Житии Мефодия» ясно сказано, что он тогда обратился с этой просьбой не в Византию, а в Рим. Там эта просьба была отклонена, вероятно, за отсутствием священника, знавшего моравский язык. Лишь после отказа Ростислав обратился в Константинополь» (Дворник. Славяне и Византия в IX веке, с. 164).

Согласно ЖК и ЖМ, Константин-Философ после беседы с Михаилом III быстро составил азбуку (абие съложи писмена) и начал переводить Евангелие. \/ Георгиев доверяет «Паннонским легендам», что болунские братья быстро составили азбуку. Однако, по его мнению, это возможно было осуществить только в том случае, если уже существовала более древняя азбука. Такой была кириллица, созданная предшественниками Константина и Мефодия. Братья создали глаголицу. «Составляя свою азбуку, Кирилл имел перед собой готовую славянизированную грече- скую азбуку, т. е. одну более старую фазу кириллиЯ цы; вот почему он был в состоянии сразу создатж свою азбуку — глаголицу» (Георгиев. Там же| с. 32). Этот аргумент не имеет доказательной силы$ так как опирается на весьма спорное положение ф большей древности кириллического письма сравни-, тельно с глаголицей. В настоящее время почти все известные исследователи истории славянских азбук считают глаголицу более древним письмом.

В «Сказании о письменах» Черноризца Храбра сказано, что славяне, крестившись, стали пользоваться латинскими и греческими буквами без устрое ния. И так было много лет. Нет оснований не доверять этому сообщению. Потребность в фиксации славянской речи возникла еще до существования славянской азбуки. Владея греческим и латинским языками, представители тогдашней славянской интеллигенции произвольно по собственному усмотрению могли использовать известные им алфавиты для передачи на письме родной речи. Но все это не имеет отношения к истории славянской письменности. Это хорошо понимал Храбр, который писал, что Константин-Философ, названный Кириллом, письмо создал и книги перевел и брат его Мефодий. Трудно согласиться с Ге- оргиевым, который использует текст Храбра для подтверждения своего тезиса о существовании славянской письменности до Константина-Философа и Мефодия.

Расцвет литературы и культуры в Болгарии начался в конце IX в. после прибытия в Болгарию учеников Мефодия. «Однако это неправильно,— пишет Георгиев.— Невозможно допустить, чтобы в течение каких-нибудь десятков лет болгарская литература достигла своего высшего расцвета в творениях многочисленных и крупных писателей» (Георгиев. Там же, с. 43). Вопреки всем хорошо известным фактам автор утверждает, что ученики Мефодия в Болгарии «застали там цветущую кирилловскую письменность» (Георгиев. Там же, с. 45). Однако никаких следов этой письменности не сохранилось.

Конечно, среди доказательств существования славянской письменности в Болгарии у Георгиева фигурируют недостоверные данные «Солунской легенды». Опираясь на этот источник, он утверждает: «...не ис- ключено, что Кирилл Каиадокийский участвовал в составлении кириллицы... Начальную фазу кириллицы можно искать еще в VII веке» (Георгиев. Там же, с. 48). Привлекают автора и данные «Успения Кирилла», VIII главы ЖК, «Повести временных лет», сохранившихся славянских надписей X в. Материал разнородный, имеющий различную показательность, но не свидетельствующий о расцвете славянской письменности до деятельности Солунских братьев. Естественно, взгляды и доводы Георгиева не могли найти поддержки в науке. Убедительно полную их несостоятельность показал Велчев в статье «Съществувало ли е развито славянско писмо и книж- нина преди дейността на Константин-Кирил и Мето- дий в Моравия?» В академической истории болгарской литературы Динеков пишет: «Все опыты открыть памятники славянской письменности до времени Кирилла и Мефодия до сих пор остались без-результатными. Сообщение Черноризца Храбра, что славяне, будучи язычниками, пользовались чертами и резами,^ говорит о существовании каких-то знаков для обозначения повседневных, практических вещей. Очень интересно его показание, что после крещения известное время славяне делали опыты использования греческого и латинского письма. Вероятно, это был период непосредственно после крещения в 865 г. до начала 80-х годов» (История на българската литература, т. I, с. 13).

О существовании славянского письма до Солунских братьев писали Черных, Львов и ряд других исследователей. Черных был убежден, что Евангелие и Псалтырь, показанные Константину-Философу в Херсонесе, были написаны на древнерусском языке. Однако «аргументация» ученого носила исключительно эмоциональный характер. Никаких убедительных фактов, подтверждающих существование славянской письменности до 60-х гг. IX в., нет.

Во время пребывания миссии в Херсонесе произошло одно событие, имеющее в своей основе легенду, но оставившее определенный след в истории древней славянской литературы. Речь идет об обретении мощей римского епископа Климента.

Римский император Траян (98—117 гг.) сослал непокорного третьего римского епископа Климента За активную пропаганду христианства в Херсонес, куда часто ссылали первых христиан и уголовных преступников. Здесь Климент работал на местных каменоломнях. Он продолжал и в трудных условиях проповедовать христианское учение, в результате чего значительно увеличилось число христиан. Местные власти по приказу императора подвергли Климента мученической смерти, а тело его с якорем на шее было брошено в море.

В «Похвале святому Клименту -патриарху римскому», написанной Климентом Охридским, читаем: Привязали к его шее корабельные железа, именуемые якори, отвезли от берега и в море сбросили. Иероним в книге о знаменитых деятелях христианства (392 г.) сообщает, что Климент скончался в Херсонесе в третий год царствования Траяна (т. е. в 101 г. н. э.). Константин-Философ знал из книг о трагической судьбе римского епископа. Об этом ясно пишет Анастасий Библиотекарь Гаудериху Веллетрийскому. По его свидетельству, Константин-Философ показал и прочел местному епископу, клиру и народу, что сообщали многие книги о страданиях, чудесах и писаниях блаженного Климента, а особенно, что в них сообщалось о постройке храма, который находился недалеко от них, и о местонахождении самого Климента по отношению к храму. Таким образом, еще до отъезда из Константинополя Константин-Философ не только ос-новательно изучил все необходимые источники, но и имел при себе копии этих материалов. Еще в Кон-стантинополе он решил найти мощи святого. В самом Херсонесе к 860 г. никаких воспоминаний о Клименте не сохранилось. Некоторые слависты объясняли это тем, что Климент был сослан не в Таврический Херсонес, а во Фракийский, находящийся на полуострове Галлиполи. Анастасий Библиотекарь в письме к Гаудериху пишет: А все жители того места (Херсонеса.— С. ?.), которые не были местными жителями, а пришельцами от различных варварских народов, даже и жестокие разбойники, утверждали, что ничего не знают о том, о чем он говорит. Однако о Клименте ничего не знали и местные коренные жители, не знал и местный епископ Георгий. Он (Констан- тин-Философ.— С. Б.) сильно воодушевил всех рас- копать берега и поискать драгоценные мощи святого мученика, продолжает Анастасий. Все дальнейшее изложение в ЖК носит совершенно фантастический характер, много противоречивого и несуразного. 30 декабря 860 г. (в «Сказании об обретении мощей св. Климента» указано 30 января) Константин с мест-ным архиепископом Георгием, со всем клиром и на-родом на корабле отправились искать останки святого. В ЖК читаем: Убедив архиепископа, он со всем клиром и с набожными людьми сел на корабль и направился на то место. Великая тишина овладела морем. Прибыв на место, они начали копать с песнями. И вдруг они почувствовали необыкновенное благоухание, как от многих кадил, а затем появились святые мощи. Здесь много фантастического. Во-первых, никто не мог знать, где был брошен в море Климент. Во- вторых, копать воду в море занятие бесполезное. Здесь на помощь могли прийти только водолазы. Водолазное дело было известно еще в Древней Греции. Однако об этом в ЖК не упоминается. Реалистичнее этот эпизод описан в ИЛ. Однажды 30 декабря (860 г.), когда море утихло, упомянутый философ вместе с епископом и достопочтенным клиром, сопровождаемый большой толпой народа, подталкиваемый Христом, взошли на корабль и поплыли. И так, путешествуя на корабле с большим благоговением и надеждой, с песнопениями и молитвами, они прибыли к острову, где, по их предположениям, должно находиться тело мученика. Они обошли остров со всех сторон, освещая свой путь светом светильников, и начали копать тот холм, где можно было предполагать нахождение столь большого сокровища. Усердно и с полным упованием на Божью милость раскапывая холм, они увидели как некая пресветлая' звезда по Божьему благоизволению неожиданно блеснули ребра дорогого мученика. Это наполнило всех огромной радостью. Уже без всяких колебаний они еще более усердно начали копать до тех пор, пока показалась святая голова мученика. ... Через небольшой проме-жуток времени по Божьей милости, как какая-то свя-тыня, постепенно были откопаны все остальные части мощей. Наконец, показался и сам якорь, с которым святой был брошен в море. ... Все были исполнены огромной радости от такой большой Божьей благодати и после того, как архиерей отслужил на этом ме\ сте богослужение, святой муж(т. е. Константин-Ф^ лософ.— С. Б.) поставил на собственную голову урн$ со святыми мощами и среди большого тороюествА всех, которые его сопровождали, отнес ее на кораблщ После этого урна была привезена в митрополитскищ город Херсонес с песнями и славословиями. Когдск приближались к городу, человек знатного рода НиЛ кифор, управляющий этим городом, встретил их вме\ сте с многими жителями. Произнеся молитву надй святыми мощами, он выразил свою большую благо-% дарность и направился перед святой урной с раА достью в город. Там он снова произнес молитву перед святым досточтимым телом, которое приняли при\ огромном ликовании всех присутствующих. После этого рассказал всему народу о чудесном открытии. ; Когда уже стемнело и идти дальше по причине чрез вычайного стечения народа было невозможно, поставили урну в храме св. Созонта, находившегося около города, и бдительную стражу. Урну затем перенесли в церковь св. Леонтия (ИЛ). Позже урну с мощами поставили в городской базилике. Сведения о всех этих событиях Анастасий Библиотекарь получил от смир- ненского митрополита Митрофана, который с 856 до 867 г. находился в ссылке в Херсонесе. Анастасий встретился с Митрофаном в Константинополе в 869— 870 гг. на восьмом Вселенском соборе. Сообщая обо всех этих фактах Гаудериху Веллетрийскому, Анастасий пишет: Это мне рассказал вышеупомянутый Митрофан. В «Сказании об обретении мощей св. Климента» события изложены аналогично, но имеются некоторые новые детали. Так, сообщается, что они со святыми мощами славного Климента весь город (т. е. Херсонес.— С. Б.) обойдя, в соборную церковь вошли. Какую-то часть мощей Константин-Философ взял себе. В дальнейшем мощи сослужили ему хорошую службу. Другая часть хранилась в Херсонесе свыше ста лет. Начальная русская летопись сообщает, что в конце X в. великий киевский князь Владимир перенес мощи в Киев. «Вероятно, когда была построена Десятинная церковь в Киеве, они были помещены в гроб церкви. Затем наши летописи о них молчат, и лишь однажды, уже в в Киевской летописи, под 1147 годом, мы читаем о том, что тогда в Киеве нахо- дилась глава св. Климента. Надо думать, что эти мощи сгорели при взятии и разгроме Киева Батыем вместе с Десятинной церковью и другими киевскими святынями» (Соболевский. Чудо св. Климента папы Римского, с. 2).

Для нас эти факты представляют особый интерес, так как все рассказанные выше события вдохновили Константина-Философа не только написать об этом, но и создать гимн. Греческие подлинники этих произведений не сохранились.

Сохранилось на славянском языке «Сказание об обретении мощей св. Климента». Дошло оно до нас в по'здних русских списках. Первая публикация выполнена Горским в «Москвитянине» за 1856 г. Многие слависты XIX—XX вв. высказывали свои суждения о происхождении «Сказания», об его авторе. Однако мало кто из них провел тщательный и всесторонний анализ текста. К ним принадлежит болгарский филолог Трифонов. В своем исследовании «Две съчинения на Константина-Философа (св. Кирила) за мощите на св. Климента Римски» он убедительно показал, что в «Сказании» объединены два различных произведения, которые восходят к указанным выше произведениям Константина-Философа: первая часть восходит к «Brevis historia», вторая — к «Sermo declamatori- us». Не без оснований Трифонов полагал, что вторая часть была сочинена и произнесена Константином непосредственно после обретения мощей еще в Херсонесе. Первая же была написана уже после возвращения домой. Гимн, который, по свидетельству Анастасия Библиотекаря, исполнялся в греческих училищах, не сохранился. Были попытки обнаружить следы гимна в славянском переводе, но они не дали положительных результатов. «Нельзя допустить, что такое важное произведение Кирилла-Философа, основоположника славянской письменности, осталось неизвестным и не- переведенным на староболгарский его достойными последователями, усвоившими самое прекрасное в его эпистолярном и книжном деле, усвоившими и продолжавшими его традиции» (Ангелов. Няколко наблюдения върху книжовното дело на Климент Охридски, с. 91). Однако убедительно доказать свой тезис Ангелов не смог.

ЖК свидетельствует еще о ряде подвигов Кон-

Стантина-Философа. Он узнал, что какой-то хаза| ский воевода напал на христианский город. Смъц туда направился Константин и убедил воеводу сня? осаду. После беседы воевода обещал креститься \ удалился, не причинив никакого вреда людям. В др| гом месте Константин укротил страшных венгров, ц торые выли как волки и хотели его убить. Все э% факты в какой-то степени не противоречат слова смирненского митрополита Митрофана. Позже, 869 г. в Константинополе он сказал Анастасию: Koi стантин-Филощф, посланный императором Михаиле, к хазарам, чтобы проповедовать божественное слове часто посещал Херсонес, то покидая его, то сновщ возвращаясь, потому что город соседит с землями хал зар. Так писал Анастасий Гаудериху Веллетрийскомуа

Наконец, пришло время выполнить главную зада! чу миссии. Все члены миссии сели на корабль и noj Азовскому морю направились к хазарам. Это про-] изошло весной 861 г. -і

Глава IX ЖК начинается так: Сев же на корабль\ он отправился по хазарскому пути по Меотийскому озеру к Каспийским воротам Кавказских гор. Эт6 предельно лаконичное сообщение ЖК дало, однако, историку Артамонову возможность изложить путешествие миссии более красочно и подробно. «Из Азовского моря Константин поднялся по Дону до переволоки на Волгу и затем по последней реке спустился к Итилю. Не застав там кагана, который летнее время проводил в южной части своего государства, Кон-стантин по Каспийскому морю отправился в Дагестан к Каспийским воротам, под которыми в данном случае, надо подразумевать Дербент, а не Дарьяль- ский проход, где и встретился с каганом» (Арта-монов. История хазар, с. 332). Историк исходит из предположения, что миссия должна была напра-виться в столицу Итиль на Волге. Если бы здесь со-стоялась встреча с каганом, то в ЖК не упоминались бы Каспийские ворота Кавказских гор. Это справед-ливо. Однако Артамонов не обратил внимания на по-следующий текст ЖК: Послали о/се хазары навстречу ему человека лукавого и коварного. Надо думать, что это избавило миссию oY ненужного путешествия в Итиль.

Из текста ЖК очевидно, что это был еврей. Он сразу же начал вести с Константином-Философом споры по различным вопросам. Беседа началась с обсуждения не догматических, а государственно-правовых вопросов. Лукавый и коварный муж спросил, почему в Византии существует плохой обычай ставить императорами лиц из различных родов, тогда как у нас обычай ставить царей из одного рода. Кон-стантин безо всякого труда опроверг слова провод- пика, указав, что и евреи имели царей из различных родов (например, Саул и Давид). Обнаружив боль-шое число книг у Константина, еврей сказал, что вся мудрость христиан в их книгах, тогда как иудеи хра-нят свою мудрость в груди. В ответ Константин сравнил бескнижного с голым человеком. Пришла очередь задавать вопросы Константину. Он спросил, сколько родов было от Адама до Моисея, кто и когда стоял во главе государства? Посрамленный про-водник не смог ответить на этот вопрос. Данный эпи-зод из IX главы ЖК свидетельствует, что еврейское окружение кагана с большим беспокойством ждало прибытия византийской миссии.

В ЖК находим подробное описание прений, которые вел* Константин-Философ в резиденции кагана. Об этом рассказывается в IX и X главах жития. Первые две встречи посвящены диспуту Константина с иудеями, затем начинаются прения с язычниками и мусульманами. «Чрезвычайно интересны примеры дискуссий Константина с еврейскими раввинами в «Житии». Византийский миссионер показал себя в них хитроумным греком, с глубокой богословской подготовкой и большим даром аргументаций. Ника-кие возражения не могут его затруднить, идет ли речь о Троице, о пришествии Мессии или о соблюде-нии законов Моисея» (Дворник. Славяне и Византия в IX веке, с. 148). Всесторонне обсуждаются многие вопросы религии и обряда. Примечательно, что Константин пытался склонить хазар к христианству не только общими рассуждениями, но и угрозами. По словам ЖК, Константин-Философ, конечно, одержал полную победу. Он обнаружил блестящую эрудицию, сильную логику, находчивость. Все его оппоненты были посрамлены. Каган послал письмо императору Византии, в котором благодарил его за то, что он прислал такого человека, который объяснил нам христианскую веру словом и делом, святую Троицу, и мы узнали, что есть истинная вера; мы разрешили добровольно креститься людям в надежде, что и мы позже осуществим то же. Трудно сказать, в ка-кой степени эти слова ЖК соответствовали действи-тельности. Очевидно, недостоверно сообщение УК о том, что сам каган вместе с 200 вельможами принял христианство. Известно, что вскоре иудейская рели-гия окончательно утвердилась у хазар.

При расставании каган хотел богато наградить ви-зантийцев. Однако Константин отказался от всех да-ров, попросив лишь передать ему пленных греков: «Дай мне всех пленных греков, которых здесь имеешь; для меня это лучше всех даров», — сказал Константин-Философ кагану (ЖК). Каган отпустил с ним двести пленных. На этом закончилась знамени-тая хазарская миссия, с которой связано было столь-ко значительных событий. Впрочем, разные события происходили и на обратном пути.

По неизвестной причине обратно возвращались по суше, сильно страдая от зноя и жажды. Снова прибыли в Херсонес. Здесь Константин-Философ узнал, что близко живет фульский народ христианского вероис-поведания, который, однако, поклоняется дубу по имени Александр. Под этим деревом приносят жерт-вы. Незамедлительно он отправился к этому народу и убедил срубить дерево. Собственное имя дуба Алек-сандр было необычным. Так священные деревья не именовались. Дуйчев пишет: «Личное имя Александр у культового дерева порождает большие сомнения». Он полагает, что в греческом оригинале стояло при-лагательное Aiexandros в значении "покровитель-ствующий, защищающий мужчин". В ЖК сказано, что женщинам нельзя было подходить к этому дере-ву и приносить возле него жертвы. Переводчик не понял этого прилагательного и перевел его как соб-ственное имя Александр (см.: Дуйчев. Към тълку- ването на пространните жития на Кирила и Методия, с. 103). Вопрос о локализации племени фул в Крыму до сих пор продолжает оставаться спорным. Одни археологи полагают, что племя жило в районе Кок-тебеля, другие — думают, что главное поселение этого племени находилось возле Бахчисарая. О фуль- ском народе сообщает еще «Похвала Кириллу-Фило- софу»: Он у фульского народа безбожную ересь уничтожил.

Детальный текстологический анализ IX, обшир- ной X и XI глав ЖК показал, что первоначальный греческий текст Константина-Философа сокращался механически, что нарушило строгую последовательность событий. Первое сокращение было выполнено Мефодием во время перевода текста на славянский язык. Второй раз славянский текст Мефодия был сокращен составителем ЖК. Дошедший до нас текст дал материал Ламанскому для его общей отрицательной оценки степени достоверности ЖК.

Хазарская миссия вернулась в Константинополь осенью 861 г. После возвращения Мефодий был поставлен игуменом (настоятелем) богатого монастыря Полихрон на Олимпе. О Константине-Философе ЖК скупо сообщает, что он в Константинополе был при-нят императором, но сноваживяиіе безъ млъвы, пре-подавал в церкви Двенадцати Апостолов (въ цръкви святихъ апостолъ сЬдя). Далее сообщается, что Константин расшифровал надписи на еврейском и самаритянском языках на одной драгоценной чаше, которая хранилась в храме св. Софии.

Приступаем к изложению событий, уже непосред-ственно связанных с деятельностью Солунских братьев в области организации богослужения на сла-вянском языке. Речь будет идти о так называемой моравской миссии.^

Как "мы уже знаем, Великая Моравия в середине- IX в. была христианской страной. В ее состав_входи- ли Моравия, Словакия, часть Чеюш^,Малая_,,Полыпа, Лужица, земля бодрйчей. В IX в. это было одно из крупнейших государств Средней Е в роды, отсюда— название Великая Моравия. Центральными, областями государства были собственно-Моравия ^.Западная Словакия (Нитра). Столицей государства был город Велеград. Древнейшие раскопанные на территории Моравии христианские храмы относятся к первой по-ловине IX в. (например, трехнефная базилика и ро-тонда с двумя апсидами в Микульчицах). Просущест-вовала^^ Великаа^оравия меньше ста лет~ (830—906). Церковь знаходилась в руках баварского духовенства. Вся церковная служба проходила на., далшеком-языке, которого местное славянское население не_з^ало.

Зависимость от баварского духовенства, конечног.ме- Тналї моравскому князю Ростиславу (846—870 гг.) проводите вполне самостоятельную внутреннюю поля^ тику И В отношении ?ВОИХ соседей. Так постепенно созревала дерзкая мысль организовать свою славянскую церковную службу, создать свое народное ду-ховенство. Трудно сказать, сознавал ли сам/Рости- слав сложность задуманного им мероприятий. Едщ. .нигде-не существовало письменности на славянском языке. Нужно было создать- азбуку, осуществить в короткий срок переводы, хотя бы" основных литурги-ческих текстов, создать свою сложную и достаточно дифференцированную церковную терминологию, ЛРД- готовить большое _ ЧИСЛО__?В?Ще_ННИКОВ и дьяконов, способных проводить ^луж.бу_на славянском языке.

Естественно, чтсГ Ростислав за помощью прежде всего обратился в Рим. Однако эта затея моравского князя не нашла поддержки у римской курии. Позже папа Адриан II писал Ростиславу: Вы просили себе учителя не только у этого светлейшего престола (т. е. у папы.— С. ?.), но и у благоверного императора Михаила. Император послал вам блаженного Константина-Философа вместе ъ братом, прежде чем мы успели послать кого-либс Тогда князь обратился за помощью к византийскому императору Михаилу III. Произошло 3TOj3^ 863 г. Именно в этом году^в Констан- _ Г тин о польГпри была миссия.от Ростислава,^который в своем послании императору, по свидетельству ЖК, писал: Наши люди отвергли язычество и придержи-ваются христианского закона, но мы не имеем такого учителя, который бы на нашем языке проповедовал истинную христианскую веру. Нередко, цели миссии, в литературе толкуются превратно. «Они (Солунские братья.— С. Б.) получили задание от византийских властей в связи с прибытием в Константинополь посольства от моравского князя Ростислава, который задумал обратить в христианскую веру свой народ и завязать союзные отношения с-Византией» (Черных. Происхождение русского литературного языка и письма, с. 32). JB 60-ejrr. IX в. Моравия была уже ^_хріішшщіким госудгцзствщ^ о чем ясно сказано в ЖК. Речь шла об организации богослужения на сла-вянском языке. По данным-ЖМ, Ростислав писал в своем^послании императору, что в Моравии много учителей из разных стран (изъ Влахъ и из Грькъ и из НЪмьць), mromr уч-ат—ръзттчтггсг Мы,'славяне, простой народ и не имеем учителей, которые бы на-правили нас на путь истинныйАНет ничего удивитель-ного в том, что просьбу Ростислава в Константинополе выполнили охотно и быстро. Это укрепляло позиции Византии в Средней Европе, а византийский патриарх относился безо всяких предубеждений к организации церковного культа на народных языках, особенно в удаленных от Византии странах.

Не сохранилось ни одного византийского текста, свидетельствующего о моравской миссии Константи-на-Философа и Мефодия. Эта миссия не оставила заметных следов в памяти народной и у славян. БЛ убедительно свидетельствует, что уже в XI в. в пора-бощенной византийцами Болгарии никаких воспоми-наний^ моравской МИССИЕЙ Р^тисл^РА . . не сохран^ лось.Жот как Феофилакт" описывает возникновений славянского письма и начало славянского богослуже-ния. Так как славянский или болгарский народ не понимал писания, изложенного на греческом языке, святые (речь идет о Солунских братьях.— С. Б.) счи-тали это самой большой потерей... что светильник пи-сания не горит в темной стране болгар... И так что они делают? Они обратились к утешителю, чей первый дар — языки и помощь словом, и вымолили у него эту благодать — создать азбуку, которая соответствовала грубости болгарского языка, чтобы можно было пе-ревести божественные писания на язык народа. И дей-ствительно, предавшись строгому посту и продолжи- тельной молитве, они ослабили свое тело и смирили свою душу и достигли желанного... После того как получили желанный дар, они изобрели славянские письмена, перевели боговдохновенные писания с гре-ческого на болгарский и позаботились передать бо-жественные знания своим более способным ученикам. И многие пили из этого учительского источника, между которыми избранными и корифеями группы были Горазд, Климент, Наум, Ангеларий и Савва.)Осуще-ствив перевод священных книг на славянский язык, Константин-Философ и Мефодий отправились в Рим, чтобы показать блаженному папе свой перевод писа-ния. Путешествие их было успешным, и они не на-прасно ездили. Далее сообщается, что папа Адриан,

'9 •>'-,, ^ У Л' Г у p///s

" " 79

который тогда украшал апостольский престол, услышав об их прибытии, необыкновенно обрадовался. Он устроил пышную встречу. Взяв переведенные книги, он их положил на божественный жертвенник, посвятил их Богу как особый дар и сказал, что Бог радуется таким жертвам, плоду слова и принимает также плодоприношения как благоуханный аромат. В изложении Феофилакта многое остается неясным и противоречивым. Почему создатели славянского письма должны были получить одобрение римского папы, а не византийского патриарха? Ведь, по словам Феофилакта, деятельность Солунских братьев проходила в Болгарии, которая после принятия хри-стианства находилась в сфере влияния византийской церкви? Почему Мефодий был рукоположен «морав-ским епископом в Паннонии», с которой,, согласно из-ложению Феофилакта, он до поездки в Рим не был связан? Комментатор БЛ Милев справедливо пишет, что автор жития не имел ясного представления о гео« графическом положении Моравии и Паннонии (Милев А. Гръцките жития на Климент Охридски, с. 150). В XI в. в Болгарии о существовании Великой Моравии и Паннонии имелись весьма смутные представления. Отсюда противоречия и несуразности в изложении многих важнейших событий в жизни Солунских братьев.

О моравской миссии Ростислава было известно автору «Успения Кирилла», что свидетельствует о большей древности этого памятника, нежели БЛ. Однако и здесь есть ошибки и неточности. Посланцы Ростислава не просили крещения, так как уже несколько десятилетий перед тем в Великой Моравии было принято христианство.

Самым важным и надежным источником, освещающим события, связанные с моравской миссией Ростислава, является ЖК. В XIV главе ЖК читаем: Ростислав, князь моравский, по Божьему повелению посоветовался со своими князьями и мораванами и послал к императору Михаилу (миссию), говоря: «Наши люди отвергли язычество и следуют христианскому закону. Однако у нас отсутствует такой учитель, чтобы на нашем языке изложил подлинную христианскую веру, чтобы, глядя ма нас, и другие страны уподобились нам. Поэтому пошли нам, владыка, єпископа и учителя такого. От вас исходит добрый закон во все страны».

С существенными отличиями эти события изложены в V главе ЖМ. Случилось же так, что в те дни Ростислав, князь славянский, вместе со Святополком послали из Моравии к императору Михаилу (миссию) со следующими словами. «По божьей милости мы здоровы. Пришли к нам различные учители христиане из итальянцев, греков и немцев и все они учат нас различно, а мы славяне, народ простой, и не имеем никого, кто бы нас научил истине и дал бы нам разум. Поэтому, добрый владыка, пришли нам мужа, который бы нас научил всякой правде». В отличие от ЖК здесь отсутствует самая существенная часть обоснования дели миссии: необходимости организации богослужения на славянском языке. Затем также отсутствует указание на потребность в епископе.

Третий вариант содержит ИЛ. После того как Философ вернулся в Константинополь, моравский князь Святополк (так написано в Пражской рукописи) узнал а том, что сделал Философ в стране хазар. Тогда сам князь позаботился о своем народе и послал послов к упомянутому императору (т. е. Михаилу III.— С. ?.), сообщая ему, что его народ отказался от язычества и желает сохранить христианский закон; но у них нет такого учителя, который ясно и совершенно мог бы научить их этому закону. Он попросил его прислать в его страну такого человека, который бы смог совершенно разъяснить тому народу веру, требования закона и путь к истине. Как и в ЖМ, в ИЛ в данном случае ничего не сообщается о желании моравского князя ввести в Моравии богослужение на славянском языке. Четвертый вариант представлен в летописи Нестора. У крещенных славян их князья Ростислав и Святополк и Коцел послали императору Михаилу (миссию), говоря: «Страна наша уже крещена, но нет у нас учителей, которые бы рассказали и научили нас и растолковали бы святые книги; мы не знаем ни греческого языка, ни латинского; одни нас учат так, а другие иначе; поэтому мы не понимаем книжного образа и его силу. Пошлите нам учителей, которые смогут нам объяснить книжные слова и их содержание».

Пятый вариант находим в УК. Константин-Философ вернулся в Константинополь и здесь нашел по- слов у императора от князя Великой Моравии Рости- слава, просящих креіцения и учителя православной веры. Вскоре Философ и его брат были посланы им- пештором.

мТосле прибытия в Константинополь миссии Ростислава во дворец был призван Константин-Философ, которому было поручено возглавить выполнение ответственной просьбы моравского князя. О беседе на эту тему между Михаилом III и Константином- Философом уже говорилось. Сразу же началась интенсивная подготовка к миссии.

Первая задача заключалась в создании азбуки приспособленной к звукам славянской речи. Азбука еще не существовало, но уже был накоплен известный опыт в фиксации на письме звуков славянской речи| О существовании такого опыта свидетельствует Черноризец Храбр в своем «Сочинении о письменах» Он пишет, что еще в период язычества славяне пользовались для фиксации ][>ечи какими-то чертами и ре- зами. Об этих("«чертах и рёзах> написано много, высказывались самые разнообразные предположения Однако достоверного в них мало, так как никакю следов этих первыхоцытов фиксации славянской речи не сохранилось.^После принятия христианства эт* «черты и резы» уже не могли удовлетворить потреб ности общества. Тогда славяне начали применяті буквы латинского и греческого алфавитов «бе: устроения». В латинском и греческом алфавитах нет букв, необходимых для передачи многих звуков ела вянской речиуХрабр пишет: Но как можно хороше написать греческими буквами Бог или живот, иль дзело, или церковь, или чаяние, или широта, или ядь или юность, или язык и другие подобные им? Конеч но, нельзя. Поэтому в передаче подобных слов царш произвол и хаос. И так продолжалось много лет, до бавляет Храбр. Есть все основания полагать, чт( Храбр имел в виду прежде всего западных славян Во всех сохранившихся списках «Сказания о письме нах» всегда на первом месте -стоит латинский, а н< греческий алфавит: римскими и греческими письме нами. А ведь Храбру, казалось бы, был ближе грече ский язык. Об этом же свидетельствует утверждение

что пользовались латинскими и греческими буквами без устроения много лет. Когда Константин-Философ создал первую славянскую азбуку, болгары и сербы были еще язычниками.Устроил славянскую азбуку Констампін-Философ^арш^аем ьи^Кщшлл^ия- создал первую славянда.^^ухВу-одни по-чину греческих nucbM^±_dpj{euej^ речи-

К словам Храбра можно отнестись с полным доверием. Его «Сказание о письменах» выдерживает проверку по всем пунктам/Первый славянский алфавит был создан в Константинополе или в монастыре По- лихрон Константином-Философом в 863 г. Нет сомнений, что его активным помощником был Мефодий^/ Возможно, в этой работе принимали участие ученики апостолов из числа местных славян. Для этой работы потребовалось известное время. Примечательно, что оба «Паннонских жития» (ЖК и ЖМ) сообщают, что славянская азбука был_а создана быстро: абие устрд^~~ ив писмена (т. е. быстро, сразу). Оба брата были готовы выполнить это поручение императора. Константин был отлично по тем временам подготовлен в теоретическом отношении, Мефодий хорошо владел практически славянским языком. Константин не только хорошо знал многие языки, не только уже имел опыт переводчика грамматики с еврейского на греческий, но и во время своего обучения в Магнаур- ском дворце под руководством Фотия прошел хорошую филологическую подготовку. Круг интересов Фотия был широк. Среди его трудов следует вспомнить сочинение «Лексика», в котором затрагивались многие вопросы языка. Переводя с еврейского на греческий язык текст грамматики, Константин-Философ столкнулся с существенными различиями в грамматическом строе. Автор ЖК специально отме-чает, что, знакомясь с Евангелием и Псалтырью, на-писанными роскими писменами, Константин обратил особое внимание на разграничение гласных и соглас-ных. Вся эта предварительная работа помогла созда-телям славянской письменности произвести удачную сегментацию славянской речи на значимые звуковые элементы, ясно представить все особенности и отличия славянского грамматического строя.

КонстантянгФилософ-. и _Мефодий.должны-были ре-шить трудные зсо^лать новый алфавит, отве-^

чающий звуковому строю славянского языка, произ-^ вести отбор фонетических и грамматических признак ков, которые, таким образом, становились нормой нового письменного языка, провести сложную работу по созданию специальной терминологии. Часто ука-зывают на особую сложность первой задачи, которая, по мнению многих славистов, не могла быть решена в течение нескольких месяцев. Я думаю, что из всех указанных задач она не была самой трудной. Высокая языковая культура Солунских братьев, хорошее знание многих языков, постоянное общение с носителями местного славянского культурного диалекта даліґ возможность без труда установить точную сег-ментацию звукового потока на значимые элементы и найти для каждого элемента буквенное выражение. Значительно сложнее было решить вторую задачу. В основу был положен тот славянский язык, на котором говорили в монастыре Полихрон сам игумен и монахи славянского происхождения. В данном случае большие трудности были_в области синтаксиса, осо^Іїно^ШтЖксисл..сложного ..предложения. Устная речь имеет свои законы построения предложения, ко-торые механически нельзя переносить в письменный язык. Не вызывало бы никакого удивления, если бы славянский синтаксис рабски'подчинялся греческому.> В некоторых случаях так и произошло. Однако таких случаев сравнительно мало. Создателями нового письменного _языка были найдены средства для пере-дачи сложных., синтаксических структур греческого языка средствами живой славянской речи1_«В синтак-сисе старославянского языка непосредственных калек, созданных по образу греческого, немного; их количе-ство ограничено скорее только отдельными случаями. Но греческий как язык образцов создал для перевод-чиков во многих случаях необходимость выражения новых и до того неизвестных в народном языке обо-ротов и таким образом стал одновременно образцом для удовлетворения этих нужд. Итак, греческий спо-собствовал активизации и формированию некоторых языковых средств, которые содержались в диалектной народной основе старославянского языка в неразвитом виде или в качестве необнаружившихся до тех пор возможностей выражения. Кроме того, в соответствии с греческим иногда менялась относитель- пая частота конкурирующих языковых средств, в результате чего менялось и их место в системе старославянского языка и их стилистическая оценка» (Vecerka. Slovanke pocatky ceske knizrri vzdelanos- ti, s. 107). Трудной была и третья задача. Решалась она путем заимствования терминов из греческого, калькирования греческих и создания новых славянских терминов.

В основу нового алфавита было положено грече- скоё~_скородисное""письмо (минускульное письмо). Сейчас трудно объяснить, почему создатели славянской азбуки отдали предпочтение греческой скорописи, а не уставу. Дело в том, что церковные тексты принято было в Византии писать унциальным письмом. Много времени, конечно, отняло создание новых букв для передачи звуков, отсутствующих в греческом языке. Тут большую помощь оказало знание алфавитов многих языков (еврейского, коптского и др.). Вопрос о происхождении букв первого славянского письма обстоятельно рассматривается в курсе старо-славянского языка. Это лясьмсиь _будущем_палунило_. название глаголицы, под которым оно. известно и теперь. Точного представленияJDпервоначальном виде глаголического письма мы не имеем, так как древнейшие известные нам глаголические тексты моложе первоначальных на 150 лет. За это время глаголица могла претерпеть значительные изменения, что подтверждается историей глаголицы у хорватов, которая за короткий срок была существенно преобразована.

Создание алфавита было лишь первым шагом в подготовке к моравской миссии. Л1епедь_. необходимо было -приступить к переводу- на-славянский .язык богослужебных книг, в _ первую очередь недельного Евангелия (Апракоса), важнейшей книги-церковной- службы. Эта' работа была значительно сложнее.— Нужно было греческий текст точно передать на языке, который пока еще не выходил за рамки разговорного языка, не имел соответствующей терминологии. Но напряженная деятельность шла и в этом направлении. Конечно, в ней принимали участае не только Солунские-брать^ио и~~ их ученики, "с которыми позже они вместе заложили основы славянского бого-служения в Великой Моравии. Как ст№™ьствует ЖК, до отъезда в Моравию в Византии был сделан

перевод краткого Апракоеа, дошедшего до нас & славянском переводе от XI в. (например, АссеманиеІІ во евангелие). Апракосное евангелие начинается сло$ вами из Евангелия от Иоанна: ИСКОНИ БЪ СЛЩ$ ВО И СЛОВО БЪ ОТЪ. БОГА и БОГЪ БЪ СЛОВО! которое читается в пасхальное воскресенье. В ЖЩ сообщается, что после беседы с императором Кон4 стантин-Философ создал вместе со своими сотрудник ками (съ инЬми съпоспЪникы) азбуку и начал nepe^f водить Евангелие. ЖК не содержит точных свиде« тельств, что перевод Апракоеа был полностью завер* шен до отъезда в Моравию. Однако большинство спе-"| циалистов полагают, что миссия привезла с собоа^ полный славянский текст краткого Апракоеа. Это| подтверждает ИЛ, в которой читаем: Когда с божьещ помощью они (Солунские братья.— С. Б.) прибыли* в ту страну (т. е. в Великую Моравию.— С. Б), мест-'* ные жители, узнав об их прибытии, очень обрадова- : лись, так как слышали, что они принесли с собой * мощи св. Климента и Евангелие, переведенное на ихІ язык упомянутым выше Философом. Они вышли за пределы города, чтобы их встретить, и приняли их с - почестями и с большой радостью.

На .какой славянский язык был__сделан первый перевод Евангелия еще-в Византии? Естественно, что это был тот язык, на котором отлично говорил-Мефодий, который он хорошо знал с молодых лет, выполняя функции правителя одной из славянских областей Византии. Это не был обычный крестьянский диалект. Это был наддиалектный культурный язык, лишенный письменности^но в устном общении достаточна нормированный,.,имевший развитую терминоло- ^шог-Конечно, в нем было много заимствований из литературного и народного греческого языка. Пере-водчики стремились по мере возможностей ославя- нить эти заимствования, придать им черты славянской речи. Погорелов обратил внимание на то, что переводчики мало считались с грамматикой греческого языка. Так, в славянском тексте Евангелия склоняются те имена, которые в греческом не склонялись. «Все эти явления указывают нам на ясное желание переводчика придать этим чуждым словам славянский вид, ославянить их, а надо сказать, что этой цели он достигает с большим искусством. Отме- тим прежде Ёсего его стремление избегать употребления несклоняемых слов, которых так много в греческом тексте Евангелия и которые все получили те или другие формы склонения в славянском переводе. Эта черта вполне соответствует духу славянской речи» (Погорелов. Формы греческих слов в кирил- ло-мефодиевском переводе Евангелия, с. 24). Однако из этих интересных и важных наблюдений Погорелов делает совершенно неожиданный и странный вывод: переводчик (т. е., по мысли автора, Константин-Фи-лософ) плохо знал греческий язык, о чем якобы сви-детельствует текст ЖК, где сказано, что в Солуни он не мог найти учителя по грамматике, а в Магнаур- ском дворце уж очень быстро овладел всеми премудростями греческого языка. По мнению Погорелова, переводчик должен был в греческих словах сохранять грамматику греческого языка. Деятели славянской письменности IX в. лучше понимали задачи перевода, нежели ученый славист XX в. (см.: Г е р о в. Към въпроса за народността на Кирил и Методий).

Нет сомнений в_том, что переводчики во время ря^откт няп гл^^нгким^пр якотм пл абрази-у греческих слов сами создавали новые славянские слова. - Трубецкой в своих лекциях называл этот язык «пра- церковнославянским языком», что никак нельзя признать удачным. Точнее говорить о языке первого перевода Апракоса. Прямых источников, характеризующих этот язык, нет. Здесь требуется сложная реконструкция, опирающаяся на текст конца X—XI в. В дальнейшем в Моравии этот первый славянский письменный язык претерпел значительные изменения. При реконструкции следует иметь в виду, что этот язык испытал изменения не только в Великой Моравии и Паннонии, но позже и в Болгарии (подробно см.: Мареш. Древнеславянский литературный язык в Великоморавском государстве).

После длительных приготовлений моравская миссия во главе с Константином-Философом в конце 863 г. направилась в Великую Моравию. Константин вез с собой послание Михаила III князю Ростиславу. В нем византийский император поздравлял моравского князя с тем, что теперь его народ присоеди-няется к тем великим народам, которые славят Бога на родном языке: чтобы вы были причислены к ве- ликим народам, которые славят Ёога своим языком. Он дает отличную рекомендацию руководителю миссии, называя его мужем честным и благоверным, очень образованным философом. В состав миссии входило большое число людей, везли много драгоценных подарков. Ехали по хорошо известной дороге через Ниш и Белград. В ЖМ эта дорога названа | моравской: Константин направшіся по моравской до- jроге, взяв с собой Мефодия. /§та дорога шла через ' Болгарию. Один раз в своей жизни Солунские братья ступили на землю той славянской страны, кото- ^ рая в будущем сделала больше всех, чтобы прославить их имена. Через 23 года этой же дорогой в тяжелых условиях возвращались поруганные и обездоленные ученики Мефодия*/ В 863 г. отношения между Византией и Болгарией были враждебными. Исходя из этого, некоторые исследователи полагают, что путь миссии шел не через Болгарию, а окружным путем через Далмацию.

Ростислав устроил византийцам торжественную встречу. Наступил самый важный период деятельности Солунских братьев и их учеников, продолжавшийся, по данным ЖК, сорок месяцев. Таким образом, можно полагать, что Константин, Мефодий и их ученики находились в Моравии до начала весны 867 г.

Удивительна и непонятна лаконичность ЖК и ЖМ в изложении событий этих лет. В ЖК хазарской миссии посвящены четыре большие главы/тогда как моравской — только одна небольшая глава, которая к тому же почти лишена фактических данных. Еще меньше сведений находим в ЖМ. Не богаты фактами и другие памятники. Вот почему в сочинениях различных авторов моравский период (конец 863 — начало 867 г.) характеризуется противоречиво, а недостаток точных данных компенсируется различного рода гипотезами и предположениями. Почему составитель ЖК, подробно описывающий разные события из жизни Константина, предельно скуп на слова при характеристике событий моравского периода, важнейшего периода в жизни апостола? Почему совсем отсутствует реальный комментарий к событиям, не указываются названия городов и мест, где жили и -работали братья? Как сильно отличаются описания

хазарской и моравской миссий не только количеством реальных сведений, но и всем стилем изложения! На все поставленные нами вопросы пока ответа нет.

Было бы наивно думать, что сразу же после прибытия византийцев вся церковная служба в Моравии перешла на славянский язык. Необходим был длительный период постепенного перехода на славянский язык. Это было обусловлено необходимостью создания/ новых переводов литургических текстов, дальнейшим развитием и обогащением славянского церковного языка, подготовкой из среды местных славян священников. Кроме того, много сил и энергии уходило на борьбу с местным" баварским духовенством, которое боролось за сохранение латинского богослужения, хотя наиболее активные его предста-вители были изгнаны Ростиславом из Моравии после прибытия сюда византийской миссии.

Простой народ, конечно, понимал далеко не все значения слов, которые он слышал во время церковной службы. Однако отдельные важнейшие церковные термины он знал. Не обходилось дело без родного языйа и на исповеди. Следует учитывать, что еще на Франкфуртском соборе в 794 г. и неоднократно позже были приняты постановления, разрешающие отцам западной церкви проводить беседы и читать проповеди на родном языке паствы. В ряде случаев римская курия разрешала чтение основных молитв на родном языке (например, Отче наш и др.), которое включало основы вероучения. Можно предполагать, что в первой половине IX в. в Моравии существовали записи молитв на местном славянском языке латинскими буквами без устроения. Именно так можно толковать слова Храбра. Конечно, любое категорическое утверждение в этом направлении является недопустимым.

К прибытию в Моравию византийской миссии местная христианская церковь уже прошла немалый путь развития. Здесь утвердилась новая христианская терминология латинского происхождения, в некоторых случаях отражающая германское посредство. В славянских землях епархии, где было много священников славянского происхождения, на родном языке читались проповеди, проводилась исповедь, произносились основные молитвы. В устной традиции существовали термины обычного права, была славянская административная терминология, известны были произведения устного народного творчества. «На территории Великой Моравии этот литературный язык (язык перевода краткого Апракоеа. — С. Б.) пришел в соприкосновение с великоморавским культурным диалектом, которым пользовались в произведениях народно-поэтического устного творчества, в статьях передаваемого устной традицией обычного права, во внутриполитических, административных делах, в распространении христианства, проникавшего в пределы Великой Моравии уже задолго до дея-тельности Константина и Мефодия» (Вечерка. Ве- ликоморавские истоки церковнославянской письмен-ности в Чешском княжестве, с. 496). Перед Констан-тином-Философом и Мефодием стояла задача исполь-зовать местный опыт создания славянской церковной терминологии, опыт переводов важнейших молитв и т. д. С. этой задачей они справились успешно. Успех византийской миссии объясняется, на наш взгляд, только тем, что Кирилл и Мефодий могли в своей работе опереться на автохтонное славянское духовенство, проводившее и до их появления в Мо-равии и Паннонии миссионерскую деятельность среди славянского населения.

Учитывая это обстоятельство, можно понять, почему византийцы, окруженные в Моравии сильными и коварными врагами в лице баварского Духовенства, в руках которого были все рычаги церковной власти, успешно и сравнительно быстро осуществили поставленные перед ними задачи. «Высокообразованные, бескорыстно преданные своему де- ЛУ> чуждые всякого- стяжательства, близкие и понят-ны^ народным массам, братья выступали как прямая противоположность алчным, в большинстве невежест-венным и чуждым народу немецким миссионерам, которые, надо думать, потеряли всякое влияние, а Вместе с тем и большую часть своих доходов в Моравии» (Грацианский. Деятельность Константина и Мефодия в Великоморавском княжестве, с. 88).

В_течшке_?ороткого^ времени в Моравии шел ин-тенсивный процесс формирования славянского пись- менного языка, устдого-~язцка- славянской -проповеди. Главная '"функция . ею..была щер;швно-боРО«\л овская- Однако жизнь ставила швые задачи. Он ііачал—играть заметную роль в административной страны, на нем стали фиксировать . правовые, нормы. Составляющими его элементами были, с Одной сто-роны, язык первого перевода краткого Апракоса, с другой — местный славянский культурный язык. Изучение процесса формирования этого^ языка не представляло бы значительных трудностей, если бы до нас дошли славянские моравские и Паннонские тексты 60—80-х гг. IX в., даже тексты первой половины X в. К сожалению, приходится судить об этом процессе на основании текстов, сохранившихся от конца X и от XI в. Язык этих текстов, написанных в Моравии или Болгарии, некоторыми своими чертами восходит к старому языку, в то же время существенно от него отличается, отражая новообразование конца X в. Надежных критериев для этого разграничения нет.

Нельзя %пользоваться для проведения указанного разграничения элементами греческого языка, прони-кавшими в первый славянский письменный язык. Дело в том, что не только перевод краткого Апракоса, выполненный еще в Византии, но и более позд-* пие переводы моравского периода делались в своей массе с греческих оригиналов. Проще РеШается вопрос со старославянскими латинизмами и древнейшими германизмами, которые уверенно можно возводить к моравскому культурному языку.

В сохранившихся славянских текстах X—XI вв. (старославянские памятники болгарского извода, Киевские листки, Фрейзингенские отрывки и др.) во многих случаях можно разграничить южнославянские и западнославянские языковые Особенности (рефлексы dj, tj, ort, olt под циркумфлексной интонацией, судьба tl, dl, судьба х по второй и третьей палатализации, суффикс -stvije, тв.-ед. Ъщь и Др.). Однако нельзя механически переносить факты X— XI вв. в IX в. Именно в этом состоит вся трудность задачи.

/Точных данных о литературной и переводческой деятельности Константина-Философа и Мефодия и

их учеников в первый моравский период (863— 867 гг.) мы почти не имеем/В XV главе ЖК читаем: Вскоре же весь церковный чин перевел и научил их утрене и часам и обедне и вечерне, и тайной молит- ее. Можью предположить, что были переведены основные литургические тексты, без которых^, церковная служба невозможна, Ветхий завет не был в это А время переведен, но Паремейник в славянском пере-J воде, вероятно, уже существовал. По данным 1 XV главы ЖМ, были переведены Евангелие, Псал- щ тырь, Апостол и избранные церковные службы. Неко- Я торые исследователи не без оснований полагают, что Б византийцы первоначально осуществляли церковную* службу на греческом языке и лишь постепенно по 1 мере создания новых переводов переходили на ела- J вянский язык. Вероятно, местное славянское духо-Ш венство до перехода на славянское богослужение ж пользовалось латинским языком. Все это на первых Ж порах смягчало остроту положения. Против бого- 2 служения на греческом языке баварское духовенство Щ протестовать не могло. %

В самом церковном латинском и греческом обряде 1 уже в это время существовали известные различия. | Позднее они стали весьма значительными. Были не- Л эдримиримые расхождения философско-богословского Щ характера. Местное славянское население за длитель- >с? ный период уже привыкло к латинскому обряду. Ру- ководители византийской миссии в данном пункте \ проявили себя умными и хитрыми политиками. Пре- і красно понимая свою зависимость от римской курии, т они умело синтезировали традицию своей церковной м службы с местными традициями. і >

В приложении к переводу книги Добровского I «Кирилл и Мефодий, славянские первоучители» По- | годин писал: «Вероятно, что Кирилл и Мефодий, сии J в высокой степени благородные греки, желая сохранить важнейшую выгоду — употребление языка славянского, и свое влияние на обращенных, решились на принятие некоторых внешних обрядов римских». В более осторожной форме об этом же писал Григорович. «Водворяя, однако же, у славян славянское богослужение, они охраняли его примирительностью и этим дали пример другим народам уважения к чужим религиозным убеждениям» (Григорович. Не- сколько слов..., с. 111). Знаменитые Киевские листки отлично отражают эту тенденцию. Папа Адриан II писал Ростиславу: Эти же (т. е. Константин-Фило- соф и Мефодий. — С. Б.) ничего не делали противного канонам.

За^гри ? лшііним года была проделана огромная работа.ТГ неи~принимали участие не только Солун- ские братья и их ученики еще византийского периода, но и многочисленные местные ученики. Имя местного славянина Горазда стсжт " рядом "~с именами Климента, Наума и других известных деятелей сла-вянской' письменности. Резиденция Константина и Мефодия находилась в Велеграде. Однако они много ездили по стране, освящая храмы, организуя в разных местах подготовку священнослужителей. ИЛ содержит очень важные свидетельства об учительской деятельности Солунских братьев среди детей местного славянского населения. Братья старательно взялись за выполнение того, ради чего они прибыли сюда, обучать чтению и письму их детей, организовывать церковные службы,, чтобы серпом слова вы- корчевывйть различные заблуждения, которые они обнаружили, у этого народа. Примечательно, что прежде всего отмечается обучение детей, а уже затем речь идет об организации церковной службы на сла-вянском языке.

Руководители моравской миссии значительно расширили здесь задачи,~ сформулированные Ростиславом в его обращении к императору Михаилу III. Солунские братья не ограничились переводом церковного обряда с латинского на_ славянский язык, но актшшоПяа'^али решать и формулировать правовые установления и законы. В этой своей деятельности они смело и решительно вторгались в область гражданского и семейного права. «Речь идет не только о крупном сдвиге в области языка, литературы и литургии, но и о могучем вмешательстве в юридическую организацию моравского государства, свидетельством чего являются три литературных памятника юридического содержания» (Вашица. Кирил- ло-мефодиевские юридические памятники, с. 12). Примечательно, что- Ростислав не.мешал братьям проявлять активность в этом направлении. Конечно, главную роль играл Мефодий, имевший большой

опыт администратора. В первый моравский период был переведен с греческого «Закон судный людям», имевший в своей основе Эклогу. Однако были сделаны существенные дополнения и сокращения, обусловленные конкретными обстоятельствами местной жизни. Из полного текста Эклоги, которая содержит 144 главы, была взята только 31 глава, но и здесь были внесены различного рода исправления и дополнения. «Закон судный», очевидно, был написан раньше, в первый период деятельности Солунских братьев в Моравии, до ухода их в Рим, при участии Константина-Кирилла, как показывают вводные слова первой статьи. Об этом свидетельствуют содержание и язык этого судебного пособия» (Вашица. Там же, с. 27). Этому древнеславянскому памятнику посвящена обширная литература. Существует много теорий о его происхождении. Но это уже задача другой работы.

^ Поражение Ростислава в августе 864 г. в войне / с объединенными силами немцев и болгар осложнило деятельность Солунских братьев^ Активизировались враги славянского богослужения. Вновь подняли головы так называемые триязычники, тем более, что к этому времени период богослужения на греческом и латинском языках завершился и повсюду господствовало славянское богослужение.-Однако и в это трудное время Константин и Мефодий проявляют большую выдержку, силу характера и дипломатические способности. Только лишь в одцом пункте высшее немецкое. духовенство было очень сильным. Дело в том, что братья не имели права рукополагать своих учеников в священники. • Это имел право делать лишь епископ, в данном случае^емец- кий епископ. Создалась труднейшая ситуация/ Братья приняли решение вернуться вместе с большой группой своих учеников в Константинополь для возведения учеников в сан священников В начале 867 г. они направились в Венецию, чтобы оттуда морем вернуться в Константинополь. Видимо, предполагалось, что руководители миссии не вернутся в Моравию. Только этим можно объяснить, что, провожая апостолов, Ростислав хотел дать им богатые дары, от которых они отказались. После их отъезда служба на славянском языке продолжалась. ИЛ сообщает,

что они оставили там все писания, которые были необходимы в церковной службе.

По дороге в Венецию вся группа посетила Бла- тснское княжество, во главе которого в это время стоял сын Прибины Коцел. В настоящее время эта территория населена венграми и является частью Венгрии. В IX в. тут жили предки словенцев. По просьбе Коцела вся группа во главе с Константином-Философом задержалась здесь на довольно длительный срок. По свидетельству ЖК, Коцел князь Паннонский очень полюбил славянские буквы, научился им и дал им (Константину и Мефодию. — С. Б.) в обучение 50 учеников. Так возник новый центр славянской письменности.

Прощаясь с Коцелом в Паннонии, Константин- Философ отказался от золота, от серебра и других вещей. Он лишь попросил отпустить на волю пленных. Освобождение пленных — постоянный мотив доблестных деяний Константина.

Наконец, вся группа во главе с Константином- Философом прибыла в Венецию. Пребывание в Венеции связанр с диспутом, в котором приняли участие католические епископы, священники, монахи, набросившиеся на Константина как вороньё на сокола (ЖК). Его обвиняли в том, что он нарушил священный обычай славить Бога только на еврейском, гре- ¦ ческом или латинском языках. Скажи нам, как ты теперь создал славянские книги и учишь по ним, о которых никто не знал, ни апостолы, ни римские папы, ни Григорий Богослов, ни Иероним, ни Августин. Мы же знаем только три языка, которыми в книгах можно славить Бога: еврейский, греческий и латинский (ЖК).

Вопрос о языках в богослужении в христианской религии имеет длительную историю. В католической богословской литературе очень рано утвердилось учение, согласно которому tres autem sunt linguae sacre: Hebraea, Graeca, Latina; quae toto orbe maxime ex- cellunt. His enim tribus Unguis super Crucem Domini a Pilato fuit causa ejus scripta, т. е. «три языка священные: еврейский, греческий, латинский, которые во всем мире больше всего возвышаются. Это потому, что на этих трех языках на кресте Христа Пилатом была написана его вина». Так писал в VII в.

севильский епископ Исидор в своей «Этимологии» так писали после него многие деятели западной цер! кви. В отличие от западной церкви в восточной ви-зантийской свободно допускалось богослужение на родных языках населения, что приводило к созданию своей письменности. Выше я уже цитировал Кон-стантина-Философа, который перечислил все народы, имеющие письменность на родных языках. В Византии учение о трех языках считалось еретическим, а сторонников этого учения называли триязычника- ми-пилатниками. Следует иметь в виду, что споры о языках носили не столько конкретно-церковный характер, сколько отвлеченно-богословский. Реальная жизнь вносила существенные коррективы в церковную практику. Западная церковь признавала священными трит1 языка, но фактически использовала только латин-; ский язык. Знание греческого языка в Риме и во многих ему подчиненных в церковном отношении областях было редким явлением. Даже папы часто этого языка не знали. Как уже сообщалось, Анастасий Библиотекарь должен был для Гаудериха Вел- летрийского, который не знал греческого языка, перевести тексты на латынь. Еврейский язык знали очень немногие. Кроме того, сохранилось немало свидетельств, когда римские папы в той или иной форме вынуждены были допускать в проповеди и даже в церковную службу родной язык паствы. Вот один из многих примеров. Папа Иоанн VIII в послании Святополку моравскому от июня 880 г. писал: И в конце мы по праву восхваляем славянское письмо, изобретенное некогда Константином-Философом, чтобы на нем прозвучали предназначенные Богу мо-литвы, и приказываем, чтобы на этом языке произ-носились проповеди о деяниях нашего господа Христа, потому что мы славим Бога не. только на трех, но и на всех языках... Для веры и учения, естественно, ни в коем случае не является препятствием, чтобы литургия слушалась на славянском языке или святое Евангелие и божественное чтение Нового и Ветхого заветов и все другие службы читались и слушались на хорошо переведенном и верно истолкованном славянском языке; так как тот, кто создал три главных языка, а именно еврейский, греческий

и латинский, сам создал и все другие языки для своей чести и славы. Правда, папа на первое место в моравском богослужении.ставит латинский. При всем том повелеваем, чтобы в церквях вашей земли для большего почитания Евангелие сперва должно питаться на латинском языке и лишь после того на славянском языке для народа, который не понимает латыни. Примечательна завершающая часть послания: Если тебе и твоим вельможам больше нравится слушать литургию на латинском языке, повелеваю для тебя проводить литургию только на латинском языке.

В русской летописи Нестора римский папа резко осуждает триязычников. Услышав же это, римский папа похулил тех, которые ропщут на славянские книги, сказав: «Пусть будет книжное слово, на котором Бога будут славить все языки... Кто же будет хулить славянскую грамоту, да будет отлучен от церкви пока не исправится».

Прав был Ягич, который верно определил отношение римской курии к богослужению на родных языках мирян. «Допущение славянского языка в богослужение не принадлежит к области христианской догмы, вопрос о языке есть вопрос оппортунизма и администрации. Отсюда ясно, что различные папы относились не одинаково к этому вопросу» (Jagic. Entstehungsgeschichle der kirchenslaviscnen Sprache, S. 24). Следует добавить, что порой один и тот же папа (например, Иоанн VIIIУ различно формулировал свое отношение к богослужению на славянском языке.

97

4 С. Б. Бериштейн

Немало было противоречий и в практике византийской церкви. На церковном соборе в Константинополе в 869—870 гг. было принято решение, что болгарская церковь с собственным архиепископом переходит под власть Константинопольского патриарха. Был установлен греческий обряд, и все богослужение происходило только на греческом языке. Большая группа молодых болгар была направлена в Константинополь для специальной подготовки и изучения греческого языка. Позже Борис отправил в Константинополь своего третьего сына Симеона, который в школе Магнаурского дворца получил фундаментальную подготовку. О «триязычной ереси» никто и

не вспомнил, хотя основное население страны, конечно, не понимало по-гречески. «Обвинение в триязыч- ной ереси Фотий использовал только в связи с борьбой между константинопольской и римской церквями в Великой Моравии, но подобные обвинения по отношению к Болгарии не были выгодны Византийской политике, и поэтому они не были никак сформулированы. Не в интересах византийцев было организовать в болгарском государстве славянскую церковь и славянскую письменность и культуру» (Ангелов. Кирил и Методий и византийската кул- тура и политика, с. 65—66). Лишь Симеону удалось создать совершенно самостоятельную болгарскую церковь. На соборе в Преславе в 893 г. славянский язык стал официальным языком государства и церкви. Как уже указывалось, вскоре после разрушения Первого болгарского царства и установления визан-тийского рабства в Болгарии было ликвидировано богослужение на родном языке и введен снова греческий язык.

Венецианский диспут освещен в XVI главе ЖК. Это одна из наиболее поэтических глав жития. В ее состав вошло собственное произведение Константина- Философа. Конечно, и в данном случае Константин одержал полную победу над своими оппонентами. Приведу небольшой отрывок из этой главы ЖК, который представляет собой цитату из послания апостола Павла к коринфянам: И неодушевленные пищаль или гусли, если не производят звука, как понять их писк или гудение? Если труба будет безгласной, кто приготовится к битве? Так и вы, если издаете своим языком непонятные слова, как поймут то, о чем вы говорите? Вы будете говорить в воздух. Сколько звуков в мире и не один из них не безгласен. Если я буду знать силы голоса, то буду подобным говорящему мне варвару и он будет для меня варваром. Так и вы духовные ревнители просите, чтобы все было в избытке для церкви. Пусть говорящий на языке молится о понимании... Вот почему, братья, помогайте прорицанию и не запрещайте говорить на различных языках. Павел, конечно, не вкладывал в свои слова то.содержание, которое придал им Константин-Философ. В I в. проблемы три- язычья еще не существовало.

Длительное пребывание Солунских братьев в Венеции Является загадочным. В ту пору Венеция, сохраняв известную самостоятельность, входила в состав Византийской империи. «Связь Венеции с Константинополем была самой тесной. Греческие и венецианские суда беспрерывно доставляли в Венецию восточные изделия и византийские товары» (Дворник. Славяне и Византия в IX веке, с. 179). Казалось бы, можно было быстро сесть на один из кораблей и уехать на родину, которую братья давно уже не видели. Но они не торопились это сделать. По этому поводу высказывалось немало разных догадок и предположений. Наиболее достоверной причиной, на мой взгляд, является резкое обострение отношений между Римом _и Папа Николай I именно во время пребывания братьев в Венеции отлучил от церкви Фотия. Произошли крупные события в Константинополе: 23 сентября император Михаил был убит, патриархом вместо Фотия стал его заклятый враг Игнатий, о котором уже говорилось. Братья несколько лет работали в об-ластях, подчиненных юрисдикции римской курии. Константин, конечно, еще не забыл Игнатия, из-за которого он в свое время должен был оставить пост секретаря патриарха. В такой ситуации поездка в Константинополь была бессмысленной, ^тало очевидно, что нужно искать поддержку только в Риме. И тут на помощь пришли мощи, которые, оказывается, братья берегли еще со времени хазарской миссии. Речь идет о так называемых мощах римского епископа Климента. Дворник полагает, что братья «взяли их с собой потому, что они провозгласили святого Климента патроном своей миссии» (Dvor- nik. Byzantske misie u Slovanu, s. 146). О мощах Климента узнали в Риме, и вскоре братья получили приглашение от папы Николая I прибыть # в Рим. После того как узнал обо всем этом преславний папа Николай, он очень обрадовался от полученного сообщения. Он приказал пригласить их апостолическим письмом пожаловать к нему. Получив эту весть, они были удостоены приглашением апостолической кафедры. Они сразу же отправились в путь (ИЛ).

99

4*

В конце 867 или в начале 868 г. группа во главе с Константином-Философом прибыла, в Рим. ИЛ сви-

детельствует, что Константин-Философ взял С собой только тех учеников, которые были бы В будущем достойны получить сан епископа (quos dignos esse ad episcopatus honorern recipiendum censebant). 3a это время папа Николай I умер и на смену ему 14 декабря 867 г. пришел новый папа Адриан II. Встреча превзошла все ожидания. И когда он (Константин-Философ.— С. Б.) прибыл в Рим, навстречу ему вышел сам римский папа Адриан со всеми гражданами, несущими свечи, так как они знали, что он несет с собой мощи святого Климента мученика и римского папы (ЖК). Значительно торжественнее этот эпизод описан в БЛ: Адриан, который в это время украшал папский престол, узнав о их прибытии, необыкновенно обрадовался. Пораженный издавна громом славы святых, он пожелал видеть блеск их благодати, чувствуя к божественным мужам то, что чувствовал Моисей к Богу, когда пожелал увидеть желанное лицо Бога и его ясно увидел. Он не мог больше ждать, но, взяв с собой всех священников и находящихся там архиереев, вышел встретить святых. Согласно обычаю, пред ним несли знак креста. Новый папа признал славянскую литургию, освятил церковные книги на славянском языке, в церкви св. Марии началось богослужение на славянском языке. «Это было очень кстати: посольство везло с собой мощи св. Климента, что давало Адриану возможность явиться перед римлянами в полном величии своего духовного сана» (Бильбасов. Римские папы и славянские первоучители, с. 340). Прибывшие поселились в одном из греческих мо-настырей, которых в Риме было немало. Возможно, это был монастырь св. Пракседы, расположенный возле церкви св. Марии, где происходило богослужение на славянском языке. Сообщение ЖМ о славянском богослужении в соборе св. Петра признано недостоверным. По приказу папы два епископа, Фор- моз и Гаудерих Веллетрийский, рукоположили в свя-щенники прибывших учеников Солунских братьев. И повелел одному епископу, который был болен той же болезнью (т. е. был пилатником. — С. />.), посвятить из славянских учеников трех в священники; а двух в анагосты (т. е. в чтецы. — С. Б.) (ЖМ). Речь, конечно, идет о Формозе. Гаудерих Веллетрий- ский не был противником славянского богослужения. Затем и Климента и Наума с прочими священниками и дьяконами рукоположили, сказано во втором житии Наума. Из VI главы ЖМ мы узнаем, что многие из окружения Адриана II были противниками славянской литургии. Было же много, которые поносили славянские книги, утверждая, что не подобает никакому народу иметь свои буквы, кроме евреев и римлян, согласно надписи Пилата, написанной на кресте господнем. Папа принял их, назвав их пилатниками и триязычниками. По свидетельству ЖМ, Мефодий, до того монах, был также рукоположен в священники {на поповьство). В ИЛ сооб-щается, что они посвятили его брата в священники. Это сообщение недостоверно, так как Константин был священником. В ИЛ нет сообщений о посвящении Константина-Философа в епископы. Конечно, не обошлось без чудес, был диспут с одним «жидови- ном». Константин со свойственным его натуре темпе-раментом принимал самое активное участие в жизни Рима. Он встречался с римлянами, которые требовали от него разного рода объяснений, проводил беседы с-представителями различных слоев населения, вербовал сторонников славянского богослужения. В письме Карлу Плешивому от 23 марта 875 г. Анастасий, вспоминая о своих встречах с великим мужем апостольской оюизни Константином-Философом, сообщает о беседе апостола со слушателями о греческом богослове V в. Дионисии Ареопагите. Так прошел весь 868 г. Однако, несмотря на большой внешний успех, полной победы не было. Все получили повышение по церковной линии, кроме... самого Константина. Он должен был получить сан епископа. Славянская церковь должна была иметь своего авторитетного пастыря. Однако папа медлил, а время шло. Уже в конце 86_8 г. Константин тяжело заболел. Предчувствуя смерть, он в середине декабря под Рождество принял схиму. С разрешения папы принял монашеское имя Кирилл, которое он при жизни носил только 50 дней (по свидетельству БЛ, только десять дней). .Перед смертью, он сказал Ме- фодию: Вот, брат, мы оба в одной упряжке борозду пахали, я теперь падаю на гряде, свой день заканчивая. А ты очень любишь гору (т. е. Олимп. —

С. ?.), но ради горы не бросай своего поприща учителя (ЖМ). Этот пассаж в ЖМ (его нет в ЖК) свидетельствует, что Мефодий серьезно думал о возвращении на родину. Даже на смертном ложе Константина-Философа не оставляла мысль о триязыч- никах. «Уничтожь триязычную веру», — молился апостол в предсмертный час.

В состав последней главы ЖК автор включил текст предсмертной молитвы Кирилла. Язык и весь стиль этого текста резко выделяются своими высокими^ художественными достоинствами.

/К самому последнему периоду деятельности Константина-Философа относится его произведение «Написание о правой вере»^ Впервые неисправно оно было издано акад. Срезневским в 1867 г. С полной точностью и сохранением всех особенностей письма «Написание о правой вере» было опубликовано Ильинским в 1925 г. в сборнике в честь Златарского. Позже было перепечатано Лавровым в «Материалах по истории возникновения древнейшей славянской письменности».

В 1935 г. Трифонов вновь опубликовал текст с болгарским переводом и с обстоятельным исследованием. Сомнение в принадлежности текста Константину-Философу высказывали ученые разных стран: Шафарик, Бильбасов, Воронов и др. Ильинский и Трифонов убедительно показали неосновательность этих сомнений. Перед нами «вполне оригинальный труд основателя славянской письменности — труд, из которого мы можем почерпнуть не только точные данные об его богословской эрудиции, но и об его стиле и вообще о писательской технике» (Ильинский. «Написание о правой вере» Константина-Философа, с. 78). Трифонов приводит дополнительные аргументы, которые, как мне кажется, окончательно решают вопрос в пользу Константина- Философа. Самый древний список входит в состав знаменитого сборника 1348 г. Полное название памятника «Написание о правъи вЪрЪ. Изущеное Константиномъ блаженымь філо.софомь учителёмь

о бзЪ словенскому АЗЫКу». От своего имени и от имени своего братя. Мефодия Константин-Философ характеризует основные принципы своего учения.

В заключение он говорит: Так я исповедую свою веру вместе со своим родным братом Мефодием, моим сотрудником в служении богу.

Константин-Философ сам писать уже не мог. Он диктовал (изущение) Мефодию, вероятно, обсуждая и уточняя с ним отдельные положения. На каком языке создавался текст «Написания»? Трифонов убежден, что он был продиктован и написан на славянском языке (по терминологии Трифонова, на древнеболгарском). «Не может быть сомнения в том, что оно было изложено по-древнеболгарски» (Трифонов. Съчинението на Константина-Философа, с. 57). Правда, болгарский филолог вынужден признать, что в таком случае «Написание» является единственным дошедшим до нас оригинальным трудом Константина, написанным на древнеболгарском языке (Трифонов. Там же, с 56). Все оригинальные произведения апостола были написаны по-гречески. Думаю, что уверенность Трифонова имеет лишь эмоциональную основу. 14 февраля 869 г. основоположник славянской письменности скончался. В ИЛ читаем: Тогда святой папа приказал, чтобы все греческие и римские свя-щенники явились на его погребение с псалмопением и церковными песнями, со свечами и с кадением фи-миама и чтобы покойнику были отданы такие погре-бальные почести, какие отдаются только папе. фодий обратился к папе Адриану с просьбой перевезти тело" брата в-Константинополь. Тогда вышеупо- мянутыи~ёго~брат"Мефодий пришел к святому папе, пал перед ним на колени и сказал: «Считаю достойным и необходимым сообщить твоему блаженству, апостолический отец, что когда мы покинули наш дом, чтобы служить делу, которое мы с Божьей помощью свершили, наша мать со слезами на глазах взяла с нас клятву, что если один из нас умрет на чужбине, живой брат привезет покойника в наш мо-настырь, чтобы похоронить его там подобающим образом. Пусть ваша святость благоизволит дать мне возможность выполнить эту обязанность, чтобы не выглядеть перед кем-либо, что я сопротивляюсь ма-теринской мольбе и заклинаниям» (ИЛ). Папа спер_- вд дал согласие. Тело покойника было заключено в мраморный гроб и опечатано собственной печатью папы. Однако против просьбы Мефодия выступили все епископы, кардиналы, весь римский клир, а также наиболее почетные жители города. И тогда папа принял решение похоронить Константина в храме Петра, т. е. в усыпальнице всех римских пап. По вто-ричной просьбе Мефодия Константин был погребен в церкви Климента, где находились привезенные мо-щи святогоІГак завершился первый героический этап славной эгТшгеи. Ушла из жизни одна из замечатель-ных личностей европейского средневековья — ЛИЧ-" ность могучего духа, редкой храбрости, непреклон-ной воли, высоких принципов, скромности, необык-новенного трудолюбия. И все это сочеталось с огром-ной эрудицией в разных областях знания, бесспор-ным поэтическим дарованием, талантом блестящего полемиста. Жизнь приготовила ему много испытаний, но он всегда выходил из всех трудных положений с честью. У него было много врагов и дру-зей, так как за свои убеждения он боролся упорно, настойчиво и умело. Он не прощал никаких отступлений от главных припципов даже своим могущест-венным покровителям (например, патриарху Фотию). Однако мы не знаем людей, которые бы не испыты-вали к Константину-Философу глубокого уважения. Его часто славили люди, очень далекие от славянских дел, от славянской письменности и славянского богослужения.

/Смерть Константина-Философа, конечно, нанесла удар большой силы по молодой славянской церкви. Из рук апостола все руководство перешло к его бра-ту Мефодию. Наступил второй этап истории славянской письменности, полный борьбы, страданий, неу-дач, временных успехов, предательств. Мефодий во многом уступал своему брату. Он не обладал обширной эрудицией, отнюдь не имел таланта блестящего полемиста, поэта, но во всем другом он был ему равен. Он не был заурядной личностью. О его выдаю-щихся административных способностях сообщают многие источники. Он обладал твердым и непреклон-ным характером, был вынослив, смел, необыкновенно трудолюбив. Мефодий имел и одно бесспорное преимущество: не будучи полиглотом, он, однако, славянский язык знал лучше своего брата. /Большой знаток всех кирилло-мефодиевских текстов Лавров

имел право написать: «Вероятно, Мефодий лучше брата владел славянским языком» (Лавров. Ки-рило та Методій в давньо-слов'янському письменстві, с. 60). Известные слависты прошлого и нового вре-мени (за исключением, может быть, лишь Вайана) всегда писали о Мефодии с большой симпатией и уважением. В последние годы появился ряд исследо-ваний, в которых показана выдающаяся роль Ме-фодия в истории славянской письменности. Она зна-чительнее, нежели думали слависты предшествующих пощлений.

Большую часть 869 г. Мефодий и его спутники провели в Риме, где они терпеливо ждалгї решений папы, а Адриан не спешил/Назревали крупные события, которые очень беспокоили римскую курию. В августе 869 г. началась война Людовика Немецкого против серболужичан, чехов и мораван. Несмотря на частичную победу Людовика, война закончи-лась для Ростислава удачно. «Мощь моравского кня-зя не была подорвана, напротив, он становился все более независимым в отношении Германской империи» (Дворник. Славяне и Византия в IX веке, с. 211).

105

5 С. В. Бернштейн

Вскоре после смерти Константина-Философа в Рим прибыло посольство от князя Коцела. Послы обратились с просьбой к папе признать славянское богослужение в Паннонии, которое уже здесь дейст-вовало, но без соответствующих санкций. Они также просили прислать к ним Мефодия и его учеников. Адриан колебался. Паннония не была в церковном отношении самостоятельной. Возможны были крупные столкновения с баварским духовенством, которые не входили в расчеты нерешительного папы. В конце концов он ограничился тем, что направил Ростиславу, Коцелу и даже в Нитру Святополку послание общего характера с признанием славянского богослужения. Латинский оригинал этого послания не сохранился. В Ватиканском архиве этого текста нет. В связи с этим некоторые историки отрицали его достоверность. Однако в тексте послания нет никаких противоречий с высказываниями Адриана в других посланиях, достоверность которых не вы-зывает никаких сомнений. Вот основная часть текста послания: Адриан, епископ и раб божий, пишет Ро-

стиславу, Святополку и Коцелу... Мы слышали о ва* шем благочестии и ныне жаждем вашего спасения, горячо вами желаемого, и молим об этом Господа. Он побудил ваши сердца искать его и научил вас служить ему не только верой, но и добрыми делами. Ведь вера без добрых дел мертва, и ошибаются те, кто думает познать Бога, удаляясь от него своими поступками. Итак, вы просили учителя не только у сего апостольского престола, но и у благочести-вого императора Михаила. Он, так как мы не смогли этого сделать, послал вам блаженного Философа Константина и' его брата. Узнав, что ваши страны находятся в ведении нашего апостольского престола, они не сделали ничего противного канонам и предт стали перед нами, и привезли мощи св. Климента... s Размыслив, мы решили отправить в ваши страньік сына нашего Мефодия, посвященного нами, с ег<% учениками, мужа, совершенного разумом и истинной веры, чтобы он вас просветил, как вы сами того прсь сили, объяснив вам на вашем языке святое писание, весь богослужебный чин и святую мессу, т. е. служ-бы, включая крещение, как начал то делать Фило-соф Константин с Божею благодатью и по молитвам св. Климента... Соблюдайте лишь следующее пра-вило: пусть читают во время мессы послания апостола и Евангелия сначала no-латыни, а затем по-сла-вянски, да исполнятся слова писания: да восхвалят Господа все языки... все возгласят славу на разных языках, какой дал им святой дух (ЖМ). Достоверность послания папы Адриана подтверждается текстом «Похвалы Кириллу и Мефодию», где читаем: Адриан, епископ, раб всем рабам Божьим, к Рости-славу и Святополку и Коцелу... Шлем брата нашего честного Мефодия на епископство в ваши страны, как вы того просили у нас, чтобы вас учить, на язык ваш переводить книги, чтобы исполнилось пророче-ское слово, которое гласит: <гХвалите господа на всех языках и хвалите его все люди».

С этим посланием и отправил Адриан к Коцелу Мефодия с учениками. Тяжелым было расставание с могилой Константина-Философа. Перед отъездом в Паннонию Мефодий обнял могилу своего брата, лишь раз произнес милое .ему имя Кирилл, оплакал свое физическое одиночество, призвал на помощь си-

jiy его заступничества и отправился в путь со своими учениками (БЛ). Конечно, привезенное Мефодием послание Адриана не могло удовлетворить князя Ко-цела. Ему нужен был прежде всего епископ, который бы возглавил местную славянскую церковь. Приняв Мефодия с большими почестями, Коцел вскоре во главе большой свиты снова, послал его в Рим. Принял же его Коцел с великой честью, но снова послал его к папе и с ним 20 именитых мужей, чтобы посвя-тил его на епископство в Паннонии (ЖМ). Мефодий должен был решительно поставить перед папой вопрос о возведении его в сан епископа. Это, наконец, было осуществлено в Риме весной 870 г. В источ-никах Мефодия именуют епископом и архиепископом. В этом противоречия нет. Дело в том, что церковная иерархия признавала только три степени: дьякон, священник и епископ. Уже цитировалось послание Адриана, в котором римский папа называет себя епископом. Все другие титулы (папа, патриарх, екзарх, архимандрит, архиепископ, протодьякон и др.) являются только административными. Таким образом, по церковной иерархии Мефодий был епископом, а по должости — архиепископом.

5*

107Внешнеполитические события 870 г. оказались весьма благоприятными для новой римской миссии Мефодия. В это время произошел разрыв между папой и болгарским князем Борисом, который резко повернул в сторону Византии. Боясь потерять свое влияние среди славян Средней Европы, Адриан на этот раз безо всяких колебаний принял решение о возведении Мефодия в сан епископа. Его новая епархия включала на первых порах Паннонию. Мефодий вернулся в столицу княжества Блатноград уже паннонским архиепископом и, облеченный высокой церковной властью, приступил со свойственной ему энергией к обучению молодых местных славян в специальных школах славянскому письму, богословию, технике изготовления рукописей, церковной службе на славянском языке. Деятельность Мефодия и его помощников далеко выходила за рамки культа. Пан- нония становилась важнейшим центром книжной культуры. Именно здесь создаются новые переводы на славянский язык не только церковных текстов, ной административно-юридических. После Великой Мора-

вии в Паннонии возник второй центр славянской письменности, который, однако, просуществовал сравнительно недолго. Положение у Мефодия было сложным. Паннония в церковном отношении подчинялась Зальцбургу. Началась ожесточенная борьба с немецким духовенством, в которой Мефодий и его сторонники не получали активной поддержки ни от папы, ни от князя Коцела. «Особенно были затронуты интересы зальцбургского духовенства, имевшего большое количество земель и большие доходы в Нижней Паннонии. Немцы не могли сдать без боя свои позиции в славянских землях. Предстояла жестокая борьба, в которой в силу обстоятельств папство временно выступило в качестве союзника славян и защитника славянской культуры. Это, однако, был ненадежный союзник, и вся тяжесть борьбы пала на плечи Мефодия. Начался период тяжелых испытаний для этого человека, во время которых он обнаружил всю силу и все величие своего характера» (Грацианский. Деятельность Константина и Мефодия в Великомо- равском княжестве, с. 92).

Об этом периоде жизни Мефодия сохранились интересные свидетельства в анонимной «Conversio Ва- goariorum et Carantanorum». Первые действия Мефодия были успешными. Он (Рихбальд — архипре- свитор Паннонии, назначенный Зальцбургским архиепископом. — С. Б.) оставался там долгое время, исполнял полновластно свою службу, на которую был поставлен своим епископом, до тех пор, пока, наконец, один грек по имени Мефодий, изобрел славянскую азбуку и умело перевел с латинского языка учение римской церкви и священные латинские книги. Это заставляло всех местных славян пренебречь литургией, Евангелием и церковной службой тех, кто' проповедовал их на латинском языке. Рихбальд не мог вынести этого и вернулся в Ювавенскую епархию. В тексте речь идет не только об одном Мефодии. Здесь, по словам автора, все хорошо шло до тех пор, пока не появилась новая школа Мефодия- Философа. Это очень важное свидетельство о существовании учеников апостола, которые активно на-саждали в Паннонии славянское богослужение. Вот почему, несмотря на сравнительно короткий период, Паннония стала крупным центром славянской пись- менности. Славянская письменность продолжала здесь существовать и в те годы, когда сам Мефодий находился в заточении. Именно отсюда позже этот центр славянской письменности переместился в Ист- рию и Далмацию. По ряду признаков паннонский центр славянской письменности отличался от моравского. Здесь сильнее было влияние западной церкви, переводы священных книг делались обычно с латинского языка.

В 870 г. моравским князем становится племянник Ростислава Святополк. К'богослужению на славянском языке и вообще к славянской письменности новый князь относился отрицательно. Это видно из послания папы Иоанна VIII, которое уже цитировалось. Новая политика моравского князя создает большие затруднения деятельности Мефодия. Не получал он активной поддержки и со стороны князя Коцела. Баварские священники перешли в открытое наступление. Нарушив церковные законы, они 'без ведома римского папы бросают Мефодия в тюрьму, где он пробыл до 873 г., подвергая его мучениям, избивают его, держат в холодное время под открытым небом. Мефодию идет уже шестой десяток, но он с достоинством выдерживает испытания. Установить контакт с папой Адрианом Мефодию не удается. Да и Адриан не проявлял особого интереса к судьбе первого славянского архиепископа.

Положение изменилось, когда в конце 872 г. вступил на папский престол энергичный, по словам Златарского, «хитрый и лукавый, многолетний архидьякон римской курии» папа Иоанн VIII. Без особого труда он узнал о всех событиях 870 г. Среди его информаторов был и осторожный Коцел, который симпатизировал Мефодию, но при Адриане не решался активно его поддерживать. В действиях баварских священников Иоанн VIII с полным основанием усмотрел нарушение прерогатив папы. Уже весной 873 г. он посылает своего легата епископа анкон- ского Павла для изучения всех обстоятельств, связанных с преследованиями Мефодия.

В мае 873 г. Иоанн VIII пишет сыну Людовика Немецкого Карломану: Итак, после того как вернули и восстановили Паннонскую епископию, пусть будет позволено вышеупомянутому нашему брату Ме- фодию, который был назначен туда апостолической кафедрой (т. е. папой. — С. Б.), свободно выполнять свои (функции епископа сообразно древнему обычаю. Итак, Мефодий был освобожден и переправлен в Моравию.

Вот несколько отрывков из посланий папы Иоанна VIII, характеризующих обстановку суда и преследования Мефодия. А если Адальвин вместе с Гер- мерихом пожелает начать судебный процесс против нашего епископа Мефодия, скажи им: «Вы без канонического постановления наказали посланного апостолической кафедрой епископа, заключили . его в тюрьму, нанесли ему побои, отстранили его от святой службы и в продолжении трех лет не допускаете его на кафедру, несмотря на то что апостолическая кафедра в течение этих трех„ лет протестовала как людьми, так и письмами... Вы принудили этого почтенного мужа прекратить выполнять свою священную .службу, чтобы он мог наслаждаться поверенной ему епископской должностью без помех и судебного следствияПослание епископу Пасаусскому Герме- риху: Мы верим, что только источник слез, как сказал пророк Иеремия, может быть достаточным, чтобы оплатить твое безобразие... Ты подверг нашего брата и епископа тюремному наказанию, сурово и бесчеловечно его наказал продолжительным пребыванием под открытым небом на зимнем холоде и под дождем, отлучив его от доверенного руководства церковью и, придя в безумие, заставил Мефодия до-ставить на епископский собор, где ты ударил бы его кнутом, если бы тебе не помешали.

Мефодий весной 873 г. был восстановлен во всех своих правах. С этого времени и до смерти он был моравским архиепископом. В Паннонию Мефодий не вернулся. Баварские священники, вынужденные отпустить Мефодия, так сказали Коцелу: Если его возьмешь себе, не избавишься от нас по-хорошему (ЖМ). Мораване же обратились с просьбой к папе прислать им Мефодия, так как убедились, что немецкие священники, которые жили среди них, не несли им добра, но ковали козни против них. По словам ЖМ, все немецкие священники были изгнаны из Моравии. В послании к папе мораване написали: Дай нам Мефодия, архиепископа и учителя. Сразу оюе nana послал его. Князь Святополк со всеми мора- ванами принял Мефодия, вручил ему все церкви и духовенство во всех городах (ЖМ).

Несмотря на переезд Мефодия в Моравию, в Пан- нонии продолжалась в сравнительно скромных размерах деятельность славянских книжников и продолжало существовать славянское богослужение.

В мае 873 г. папа Иоанн VIII писал Зальцбург- скому архиепископу Адальвину: Не удивляйся, когда я тебе говорю, что ты обязан содействовать нашему брату Мефодию принять кафедру, потому что действительно это твоя обязанность, так как ты был виновником его низвержения, а теперь сделаешь все, чтобы вернуть вверенную ему службу. «Епископу Зальцбургскому пришлось лично проводить Мефодия в Моравию, два других епископа были отрешены от должности и отозваны в Рим» (Дворник. Славяне и Византия в IX веке, с. 218). Однако здесь Мефодия ждали новые испытания. Святополк, грубый и невежественный человек, был противником славянской литургии. Очень скоро между князем и непреклонным Мефодием начались острые конфликты, вызванные разными, причинами. Мефодий резко осуждал разгульный образ жизни князя, тогда как местное баварское духовенство поддерживало его в этом. В Б Л читаем: Обманывая лукаво, они (немецкие священники. —С. Б.) целиком подчинили своему учению Святополка, который был князем Моравии после Ростислава. Это был человек грубый и не понимал добра. Как мог тот, кто утопал в плотских удовольствиях и валялся в грязи нечестивых дел, не подчинить свой ум скорее тем, кто открывал ему ворота в плотские наслаждения, нежели Мефодию, который порицал душегубительную горечь всякого удовольствия.

Конечно, было бы большой ошибкой считать папу Иоанна VIII убежденным сторонником славянской литургии. После деятельности слабовольного Адриана новый папа должен был решительными действиями восстановить авторитет римской курии. Именно этим объясняются его выступления против баварских епископов. Но и усиление, и укрепление славянской церкви в Моравии не входили в расчеты Иоанна VIII. Поэтому никакой активной помощи от папы Мефо- дий не получал. В поступках папы много непоследовательного и противоречивого. Так, в июне 879 г. папа писал Мефодию: Мы слышали еще, что ты слу-* жишь литургию на варварском, т. е. на славянском, языке, в то время когда мы своим письмом, посланным тебе с анконским епископом Павлом, запретили тебе служить божественные службы на этом языке, а только на латинском или греческом, на которых идет служба во всей божьей церкви, распространенной по всему свету у всех народов. Тебе было позволено лишь преподавать или вести беседы перед народом (на славянском языке). Легко заметить, что эта формулировка отличается от цитированного), выше места из послания от июня 880 г., в котором прямо говорилось, что литургия на славянском языке для простого народа «не является препятствием». Конечно, этим пользовались как сам князь, так и окружавшие его немецкие священники. Мы уже знаем, что князь и окружавшие его вельможи при-знавали только богослужение на латинском языке. Но сломить Мефодия было нелегко. К тому же уже были достигнуты немалые успехи как в проведении церковной службы на славянском языке, так и в славянской письменности вообще. В стране было создано несколько крупных центров культуры, где трудолюбивые и хорошо подготовленные книжники не только переписывали уже готовые переводы, но и самостоятельно трудились над созданием новых переводов с греческого и латинского языков. Только этим можно объяснить большое число славянских текстов, подготовленных в Моравии между 874 и 885 гг.

Славянское богослужение нашло активную поддержку не только среди широких народных масс, но и среди части моравского дворянства. «Славянская литургия и славянская письменность имели большую притягательную силу не только для широких народных масс, но и для моравского дворянства. В каче-стве примера можно привести Горазда, который происходил из дворян» (Dvornik. Byzantske misie u Slovanii, s. 173).

Резкое обострение отношений между Мефодием и Святополком объяснялось не только отрицательным отношением моравского кцязя к славянскому богослужению. В отличие от Ростислава Святополк счи- тал, что деятельность Мефодия и его учеников нё должна выходить за рамки церковных дел и распространяться на вопросы гражданского и семейного права. Конечно, Мефодий решительно осуждал за это Святополка, резко осуждал и его собственное поведение, далекое от христианских добродетелей. Этими разногласиями удачно воспользовалось местное баварское духовенство.

Территорию, на которую распространялась деятельность архиепископа Мефодия в 874—885 гг., установить нелегко. Много известно о связях моравского центра славянской письменности с паннонским. В какой мере в сферу деятельности Мефодия входила территория Чехии? Этот вопрос интересовал многих исследователей, которые давали различные ответы о существовании в Чехии Пржемисловичей славянской письменности. Некоторые исследователи исключают IX в., и развитие славянской письменности здесь они связывают с X в., т. е. уже со временем после падения Великой Моравии. Действительно, в X в. в Чехии были созданы произведения, в какой- то степени- связанные со старославянской традицией (краткое жизнеописание князя Вацлава, дошедшее до нас в трех различных редакциях, отрывки из жития Людмилы, литургические песнопения в честь Вацлава и др.). От XI в. большой интерес представляют Пражские глаголические отрывки, содержащие перевод вечерних молитв. Древний памятник несет на себе следы влияния древнерусской письменности. В XI в. существовал Сазавский монастырь, в котором до 1097 г. шло богослужение на славянском языке. Богатая славянская письменность в Чехии позже была почти вся уничтожена. Установить ее истоки (моравские, паннонские, древнерусские) трудно.

Нет данных о деятельности Мефодия и его учеников на территории Польши. Этот вопрос решался обычно в зависимости от априорных посылок, которые часто определялись взглядами, далекими от объективной науки. Сторонники существования в Польше в IX в. славянского богослужения обычно ссылаются на XI главу ЖМ, где находим следующий текст: Языческий князь, очень сильный, сидел на Висле, ругал христиан и пакости им делал. Посланный к нему Мефодием сказал ему: «Было бы тебе

Очень хорошо, сын мой, по своей воле креститься нй своей земле, а не быть силой крещенным пленником на чужой земле. Запомни мои слова». — Так и было. «На основании этих слов часто делались очень смелые заключения. Некоторые, например, допускали мысль, что в стране висл ян, т. е. в более поздней Малой Польше, существовало в то время значительное число христиан, крещенных Мефодием, которые были преследуемы безымянным и могучим князем. Мефодий, чтобы их защитить, послал ему миссию с пророческим предупреждением» (Лер-Сплавин- ски. Има ли следи от моравската дейност на Ме- тодия в Полша, с. 76). Польский славист, всесторон-не анализируя все относящиеся сюда факты, приходит к выводу, что «миссионерская деятельность Мефодия как архиепископа Моравии не распространялась на Польшу» (Лер-Сплавински. Там же, с. 83). Доводы Лер-Сплавинского следует признать убедительными. Надо думать, что его заключение- относится и к первому моравскому периоду (863— 867 гг.). Точных данных о деятельности Константина-Философа и Мефодия в Польше нет. Правда, в древнепольской письменности в какой-то степени сохранились следы влияния старославянской письменности (Stender-Petersen. Die kyrillo-methodia- nische Tradition bei den Polen). Однако непосредственно оно не связано с деятельностью Солунских братьев и их учеников, а проходило в более позднее время и связано с сильным чешским влиянием.

Мефодий потратил много сил и времени на борьбу со Святополком и его окружением, с немецким духовенством, которое при дворе моравского князя играло большую роль. В папскую курию посылались доносы, в которых сообщалось, что Мефодий не только служит на славянском языке, но и извращает христианское учение. По распоряжению папы Мефодий в сопровождении доверенного лица Святополка, который от лица моравского князя должен был обвинять Мефодия, в 880 г. прибыл в Рим. Здесь Мефодий одержал полную победу. Мы находим, писал Иоанн VIII, что он (Мефодий. — С. Б.) истинно ис-поведует церковное учение. и может быть полезным во всей церковной службе. Мы посылаем вам его обратно управлять предоставленной ему божьей цер- ковью и приказываем принять его как вашего собственного пастыря с достойной почестью, вниманием и радостью, подтверждая повелением нашей апосто-лической властью его архиепископские привилегии. Этот эпизод отражен и в ЖМ. Собравшиеся все люди моравские велели прочитать им папскую эписто- лию, чтобы все услышали об его (Мефодия) изгнании. Люди, как это свойственно человеку, все печалились и горевали, что лишаются такого пастыря и учителя, кроме слабых, которых ложь заставила трепетать, как ветер листья. Когда же огласили грамоты папы, узнали о их содержании: «Брат наш Мефодий святой и праведный и делает апостольское дело. И в его руках от Бога и апостольского престола все славянские земли; кого он проклянет, да будет проклят, и кого он благословит, да и будет благословен». И посрамленные разошлись как туман с холодом. Однако и в данном случае сказалась непоследовательность и далее двуличность Иоанна VIII. Одновременно заклятого врага Мефодия и славянского богослужения Вихинга, прибывшего в Рим в это же время, папа рукоположил епископом Нит- ранской церкви. Повелеваем, чтобы он во всем был послушен своему архиепископу, писал папа.

Историки православной церкви неоднократно утверждали, что Мефодий последовательно и упорно защищал все догмы византийского православия как в вопросах теологии, так и церковного обряда. Это положение защищали и некоторые слависты. Однако факты говорят о другом. Иоанн VIII отлично разбирался во всех вопросах церковной ортодоксии; во время беседы с Мефодием были затронуты все спорные вопросы между Римом и Константинополем, в частности, в толковании Троицы. Судя по цитированному письму, ответы Мефодия вполне удовлетворили папу. Это свидетельствует о том, что Мефодий, как справедливо отметил Ягич, скорее готов был принять весь обряд римской церкви, только бы сохранить язык. Для Мефодия сохранение богослужения на славянском языке было важнее расхождения между Римом и Константинополем.

Новое послание папы вызвало панику и смятение ближайшего окружения Святополка. И Нитранскии епископ решился на подлог. Вихинг представил под- ложное письмо от папы, в котором Мефодий должен был во всем, по словам папы, подчиниться Вихингу. Однако торжество Вихинга было кратковременным. Мефодий написал папе, который в послании Мефодию от 23 марта 881 г. разоблачил проходимца и обещал подвергнуть его каре. Однако своего обещания он не успел осуществить.

В ЖМ есть небольшая XIII глава, которая в истории славяноведения вызывала много/споров. Речь идет о неожиданном и совершенно непонятном путешествии Мефодия с группой учеников в Константинополь. «Ни одно место В ЖМ не возбудило столько сомнений, как это путешествие в Константинополь», — пишет Дворник (Дворник. Славяне и Византия в IX веке, с. 272). Это путешествие могло принести славянскому делу в Моравии большой вред. Уже давно порвались все связи с Византией, а нового императора Василия I Мефодий и не знал совсем.

На мой взгляд, вся XIII глава ЖМ принадлежит к тем болгарским интерполяциям, которыми богато это житие, завершенное уже в Болгарии. Нет никаких сообщений об этой поездке Мефодия в Константинополь в византийских источниках, а также в славянских и латинских документах.

Вот полный текст этой небольшой главы. На этом не остановилась их злоба. Они стали говорить: <гИм-ператор на него (т. е. на Мефодия. — С. Б.) гневается. Если он попадет ему в руки, не быть ему живым». — Не желая, чтобы его раба хулили, милосердный бог вложил в сердце императора мысль — как и всегда сердце царей в руках Божьих — послать письмо святому с такими словами: «Отец честной, очень хочу видеть те?я. Будь добр, приезжай к нам, чтобы мы могли видеть тебя, пока еще ты жив, и слышать твою молитву». — Мефодий сразу же отправился в Константинополь, где император принял его с великой честью и радостью. Похвалив его учение, он оставил у себя из его учеников одного свя-щенника и дьякона с книгами. Выполнив все его пожелания, он ни в чем ему не противоречил, обласкал и щедро одарил, проводив обратно на его кафедру. Также принял его и патриарх. Здесь решительно все вызывает недоверие. Практически текст бессодержательный. Больной и обременный заботами старик в 881 г., за четыре года до кончины, совершает по тем временам очень трудное путешествие безо всякой определенной цели. Хотя бы написали, что Мефодий, предчувствуя скорую кончину, решил повидать родные места, свой монастырь, посетить могилу матери, ,но, как мы видим, об этом в ЖМ нет ни слова. Конечно, весь этот пассаж был придуман уже в Болгарии при окончательном оформлении жм.

Чужеродный характер XIII главы ЖМ обнаружить легко. Прежде всего нет никакой связи с предшествующей XII главой. Кроме того, интерполяция выполнена небрежно: первой фразе главы должен предшествовать опущенный текст, без которого нельзя понять о ком идет речь, кому и кто начал говорить о неприязни императора к Мефодию, даже о желании убить его. Уже это утверждение вызывает сомнение, так как не в правилах византийских императоров было разглашать о своих коварных планах. Составитель XIII главы совсем не знаком с правилами византийского церемониала приема императором. О встрече с патриархом говорится вскользь, тогда как должны были обсуждаться прежде всего догматические и церковные вопросы. Прибытие Мефодия в Константинополь в 881 г. должно было вызвать большой интерес в Болгарии, при дворе Бориса. Однако об этом путешествии Мефодия молчат не только византийские, но и болгарские источники. Недостоверное сообщение БЛ о крещении Мефодием князя Бориса к данным событиям никакого отношения не имеет. Да и само это сообщение представляет собой чистый вымысел. Вот почему так велико число самых разнообразных предположений и простых домыслов в работах комментаторов XIII главы. Здесь и тяжелое путешествие по бурному Адриатическому морю, и встреча с князем Борисом, и встреча Мефодия с хорватским князем Бранимиром в Далмации, и посвящение в епископы Горазда, который, оказывается, сопровождал Мефодия в Константинополь, и желание императора Василия I с помощью Мефодия распространить христианство среди византийских славян. Подобных предположений множество. Поразительно, что даже известные ученые не пытались объяснить факты, которые, очевидно, противоречили их смелым предположениям. Так, чешский исследователь Бидло еще в работе «Cesta Methodejova do Сагі- hradu» (1916), высказавший последнее из указанных нами предположений, даже не пытался объяснить, почему император сразу же после первой беседы отказался от своего плана и, одарив Мефодия разными дарами, быстро распрощался с ним, а с патриархом состоялась лишь мимолетная встреча. В какой степени в начале 80-х гг. была необходимость в распространении христианства среди византйиских сла-вян? На все подобные вопросы ответов нет. Тексты ученых вдруг изобилуют вводными словами: может быть, вероятно, возможно и т. д. Хорошей иллюст-рацией служит следующий текст: «Во время путе-шествия в Константинополь Мефодия сопровождали его верные и хорошие ученики. Группа везла с собой и славянские книги, которые, может быть, пожелал иметь Фотий, а может быть, их везли ему просто в дар, а может быть, везли их с собой для освящения и одобрения патриархом» (Георгиев. Кирил и Методий, с. 254). Возникает вопрос: можно ли доверять XIII главе ЖМ, в которой, как не раз уже было показано, содержится немало недостоверных сведений и различного рода интерполяций? А для этого необходимо установить основную задачу XIII главы, определить главную цель всего повествования. Думаю, что сделать это не так трудно.

После отъезда из Константинополя в 863 г. моравской миссии во главе с Константином-Философом в Византии прервалась только что начавшая формироваться славянская книжная традиция. Все было перенесено в Великую Моравию, которую с полным основанием можно считать подлинной колыбелью славянской письменности. Ни Византия, ни языческая Болгария в то время не испытывали потребности в церковных текстах, написанных на славянском языке. Позже в Болгарии положение изменилось коренным образом. Вопрос о своих славянских книжных традициях стал очень актуальным, когда в 80-х и в начале 90-х гг. Борис и особенно Симеон повели энергичную борьбу за полную самостоятельность болгарской церкви. Главная задача XIII главы состояла в том, чтобы, во-первых, освятить именем Ме- фодия болгарскую церковь, во-вторых, показать, что славянская письменность и славянское богослужение получили распространение в Болгарии еще до прибытия туда учеников Мефодия после смерти апостола. Естественно, что ученым, относящимся с доверием к сообщениям XIII главы, приходится строить совершенно невероятные гипотезы. В момент острой борьбы за болгарскую церковную самостоятельность византийский патриарх вдруг проявляет непонятное великодушие и передает болгарам привезенных Ме- фодием священника и дьякона вместе со славянскими книгами. «Были оставлены (в Константинополе. — С. Б.) двое из учеников Мефодия — священник и дьякон вместе со славянскими книгами; они были отправлены в Болгарию, чтобы принести туда Ки- рилло-мефодиевскую традицию» (Георгиев. Кирил и Методий, с. 254). В этом автор XIII главы хотел убедить своих доверчивых читателей и, как видим, преуспел. Далее Георгиев утверждает, что именно указанные священник и дьякон заложили основы Преславской литературной школы. Естественно, что эти домыслы вызвали решительные протесты не только в разных странах, но и в Болгарии. Известный болгарский филолог по этому поводу писал: «Безо всяких исторических доказательств Георгиев заявляет, что именно эти священник и дьякон вместе с книгами были посланы в Болгарию Бориса, который искал славянских книжников, чтобы создать народную церковь и культуру. Таким образом, еще до прибытия известных учеников Константина-Философа и Мефодия из Моравии, изгнанных после смерти Мефодия в 885 г., были заложены основы Преславской литературной школы. Все также без всяких доказательств Георгиев объявляет, что упомянутые священник и дьякон не кто иные, как епископ Кон-стантин и Григорий Мних» (В е л ч е в. Съществу- вало ли е развито славянско писмо и книжнина пре- ди дейността на Константин-Кирил и Методий в Моравия, с. 67).

Оценивая все известные нам факты и общую историческую -обстановку, мы должны признать XIII главу ЖМ поздней интерполяцией, не содержащей подлинных исторических фактов. Не могло это пу-тешествие быть осуществлено без санкции римского папы, который, конечно, не дал бы разрешения на установление непосредственного контакта моравского архиепископа с византийским императором и пат-риархом без контроля римской курии. Осложнять в 881 г. свои отношения с папой Иоанном не могло входить в планы Мефодия. «Решение Мефодия поехать в Константинополь, когда он находился в таком затруднительном положении, представляется нам шагом человека, умышленно дающего аргументы в руки своих врагов, подвергавших сомнению его православие. Даже если пройти мимо этого важного наблюдения, мы не можем понять причин, заставивших Мефодия покинуть свою епархию, где присутствие его было столь необходимым, и посетить Византию» (Дворник. Славяне и Византия в IX веке, с. 274). В более поздней книге «Byzantske misie u Slovanii» Дворник с большим доверием относится к XIII главе ЖМ. Однако убедительной аргументации нет. Сомнения в достоверности сообщения ЖМ о поездке Мефодия в Константинополь высказывали многие слависты, Ягич, не отрицая возможности поездки, указывал, однако, на недостоверность мотивировки поездки и описания обстановки встречи Мефодия с императором.

После официального признания Иоанном VIII сла-вянской литургии в Моравии и Паннонии положение врагов славянской письменности стало затруднитель-ным. Даже Святополк уже не мог открыто преследовать деятелей славянской церкви и культуры. Мефодий пользовался огромным авторитетом не только 2ди местного славянского населения, но и в Риме.

этот последний и в конце очень нелегкий для Ме- 4>идия и его учеников период их деятельности была проделана огромная работа, по своим масштабам не уступавшая той, которая была осуществлена Солун- скими братьями в первый период их моравской дея-тельности.

До начала 80-х гг. IX в. отсутствовал славянский перевод Ветхого завета. Эта работа требовала огромных усилий и много времени. Однако она была выполнена в поразительно короткий срок самим Мефо- дием и его двумя помощниками^(борзописцами), имена которых ЖМ не сообщает. Тіеревод Ветхого завета был осуществлен без книг Маккавеев (трех книг, вошедших в состав христианского канона; четвертая книга не вошла в канон и была объявлена апокрифической). В этот период (880—885 гг.) Мефодий оставил активную проповедческую деятельность, возложив ее на своих наиболее верных и опытных учеников, прежде всего на Горазда. Все свое время теперь он отдавал только переводу текстов на славянский язык. В XV главе ЖМ читаем: После этого, оставив шумный свет и возложив надежду на Бога, Мефодий, взяв двух своих учеников священников- борзописцев, не мешкая, перевел с греческого языка на славянский все книги Ветхого завета, кроме книги Маккавеев, в течение шести месяцев, начиная от марта месяца до двадцать шестого октября. Здесь автор ЖМ допустил непонятный промах: с марта по октябрь будет восемь месяцев, а не шесть. На эту ошибку в свое время обратил внимание Решетар. У ряда ученых славистов и богословов это сообщение вызвало серьезные сомнения. По мнению Ягича, трое человек за указанный срок были не в состоянии перевести Ветхий завет. Он обратил внимание также на то, что составители полного свода библейских книг в конце XV в. в Новгороде не смогли обнаружить славянских переводов многих ветхоза-ветных книг (например, книг Ездры, Товита и Юдифи). Кроме того, многие книги, переведенные с греческого в древности, часто не представляют один и тот же перевод. Ягич полагал, что Мефодий со своими двумя помощниками перевел на славянский язык главную часть Ветхого завета — Пятикнижие и Пророки. Ягич даже не исключает и того, что автор ЖМ мог иметь в виду только Паремейник. Однако в настоящее время большинство специалистов считают сообщение ЖМ достоверным. Оно в какой-то степени подтверждается Иоанном Экзархом в прологе к переводу Благословия Иоанна Дамаскина. Здесь сказано, что Мефодий перевел все 60 уставных книг (т. е. книги Ветхого завета. — С. Б.) с греческого на славянский. Кроме того, в последние годы деятельности Мефодия был осуществлен славянский перевод Патерика, очень популярного в древней письменности сборника, содержащего повествования о подвижнической жизни прославленных деятелей церкви. Греческий текст Патерика был составлен ви- зантийским писателем Иоанном Мосхом в начале VII в. «Памятник представляет собой сборник разнообразных новелл, явившихся результатом путешествия Иоанна Мосха по Египту, Сирии, Палестине и ряду других стран Ближнего Востока. Рассказы изобилуют сведениями географического и этнографического характера, включают любовные и сказочные сюжеты, что определяет и живой характер их языка ~ с элементами бытовой речи» (Синайский патерик, с. 11). По-славянски Патерик назывался отечник (ср. греческое пахір «отец»). В ЖМ так и написано: отъчьскыя книги прЪложи. Существует, однако, иное толкование данного места ЖМ.

{в этот же период своей деятельности Мефодий перевел с греческого Номоканон (рекъше закону правило). Номоканон — сборник церковного прав^р Первоначально он был составлен в Византии в VI в. патриархом Схоластиком, затем в IX в. был осно-вательно переработан патриархом Фотием. Было бы естественно, если бы именно этот текст Номоканона и был переведен на славянский язык Мефодием. Однако Мефодий положил в основу своего перевода текст Иоанна Схоластика, точно следуя греческому тексту. «Подобное отклонение от византийской традиции Мефодий мог себе позволить как архиепископ паннонский, а затем моравской епархии, независимый от царьградского патриарха и получивший правомочия и привилегии пап Адриана II и Иоанна VIII» (Вашица. Кирилло-мефодиевские юридические памятники, с. 13). В славянском переводе Номоканона исследователи обнаружили некоторые типичные мо- равизмы. «Особенно заслуживает внимания то, что Мефодий использовал в своем переводе юридические великоморавские термины, с которыми он познакомился в результате общения с народом» (Вашица. Там же, с. 15). В свое время Зигель полагал, что на древнюю чешскую юридическую терминологию оказала сильное влияние древняя кирилло-мефодиевская терминология, т. е. терминология, которой пользовался Мефодий в годы своей молодости в славянском княжестве Византии. Этот вопрос был всесторонне изучен Вашицей. Итог его наблюдений таков: «Нужно говорить не о влиянии кирилло-мефодиев- ских переводов на чешский юридический язык, а на- оборот, о явных следах великоморавской юридической -терминологии в мефодиевском переводе Номоканона» (Вашица. Там же, с. 16). Соболевский в заметке «Номоканон Иоанна Схоластика» пишет: «В общем словарный материал Номоканона отличается от словаря древнейших текстов Евангелия, Апостола и Псалтыри, хотя и нередко имеет с ними совпадения... Зато он обнаруживает связь с мате-риалом Жития первоучителя Мефодия» (Соболевский. Материалы и исследования в области славянской филологии и археологии, с. 142). В своих суждениях Соболевский опирается на очень скудный материал. Пока нет серьезных оснований отрицать участие Мефодия в переводе Номоканона и считать этот перевод делом того ученика Мефодия, который составил ЖМ. На Руси Номоканоны носили название кормчих книг. Потребность в славянском переводе Номоканона еще при жизни Мефодия свидетельствует о большом авторитете славянской церковной организации в Великой Моравии и в Паннонии в первой половине 80-х гг. IX в. К юридическим произведениям Мефодия этого периода причисляют анонимную гомилию в сборнике Клоца. Наиболее основательно этот вопрос осветил Гривец.

Выше уже шла речь о переводах Мефодия на славянский язык греческих произведений Константина-Философа. Вероятно, и они были выполнены в последние годы жизни Мефодия.

Мефодий не только отлично владел греческим и славянским языками, но был и выдающимся переводчиком. Его славянский текст никогда не представляет рабской копии греческого источника. Перевод всегда точен, близок оригиналу, но и в то же время отлично передает особенности того славянского письменного языка, который формировался в течение двух десятилетий и который с полным основанием принято в нашей науке называть старославянским языком. Это в какой-то степени относится и к переводам на славянский язык первого моравского периода (863—867 гг.), когда над их;созданием вместе работали Константин-Философ и Мефодий. В свое время Буслаев сопоставил славянский перевод Библии с готским переводом Ульфилы, показав значительные преимущества первого. В оценке качества первых славянских переводов богослужебных и юридических текстов среди слави-стов нет единства. Большинство ученых дают высо-кую оценку переводам, некоторые даже восторжен-ную. Однако имеется немало фактов для критиче-ских суждений. Именно эти факты дали основание в свое время Копитару и Миклошичу критически оце-нивать качество перевода. Как известно, Брюкнер резко отрицательно оценивал переводы славянских апостолов и их учеников. Вероятно, общей оценки всех переводов не может быть. Горалек убедительно показал, • что Четвероевангелие переведено значительно лучше Апракоеа. Это и естественно, так как Апракос был первым переводом на славянский язык, переведен еще в Византии в короткий срок. Со временем качество переводов улучшалось. Переводческой технике создателей славянской письменности посвящена монография Верещагина «Из истории возникновения первого литературного языка славян. Переводческая техника Кирилла и Мефодия» (М., 1971). Следует обратить внимание еще на одно обстоятельство. Наиболее высокого качества были переводы, выполненные в Моравии после 873 г., в последние 12 лет жизни Мефодия. Переводы, сделанные в Болгарии в Пре- славле во времена Бориса и Симеона, характеризуются в своем большинстве рабским следованием греческому оригиналу. Это не связано с качеством оригинальных славянских текстов представителей Преславской школы. Произведения Константина Преславного по языку не имели себе равных в IX в.

(После смерти папы Иоанна VIII в 882 г. враги славянской письменности и славянской литургии активизировались. Однако до 885 г. происходила частая смена руководителей папского престола, которые по разным причинам не занимались славянским вопросом. Лишь с появлением на папском престоле Стефана V началось активное гонение на всех деятелей славянской литургии^у

Небольшой XVI главе ЖМ посвящена обширная литература. В этой главе речь идет о встрече Мефодия с каким-то венгерским королем, который, по словам ЖМ, захотел видеть апостола. Близкие люди не советовали Мефодию встречаться с ним, так как

не уйдет от него без муки. Однако Мефодий смело отправился в стан венгра, где был встречен честно и славно с веселием. После беседы венгр поцеловал Мефодия и отпустил с богатыми дарами. При прощании сказал: Поминай меня, честной отец, в своих святых молитвах всегда. При составлении текста ЖМ был произведен строгий отбор фактов и событий. Не упоминаются многие существенные события из жизни апостола. Несмотря на большое число работ, в той или иной степени посвященных XVI главе, до сих пор остается неясным значение этой главы для составителя ЖМ. Почему эта информация ему ка-залась существенной и важной? В 80-х гг. IX в. здесь впервые появляются венгерские племена, никаких ко-ролей у них тогда еще не было. Почему язычник просил архиепископа молиться за него? На все по-ставленные вопросы убедительных ответов нет. 1

6 апреля 885 г. завершился трудный и героиче- ский жйЖШшый путь" Мефодия. Перед смертью апостол принял решение оставить своим преемником Горазда, моравского славянина, происходившего из местного мелкого дворянства. Примечательна аргументация Мефодия: Горазд местный мораванин, прекрасно знает латинский язык (обученъ же добрЪ въ латиньскыя книгы), правоверный. Так написано в ЖМ. БЛ сообщает, что Мефодий оставил, уходя из жизни, 200 священников, дьяконов и иподьяконов. Первое место среди них занимал Горазд, которого наш рассказ еще раньше причислил к самым известным ученикам Мефодия и который был провозглашен архиепископом Моравии самим святым, когда тот стоял у края могилы.

Похороны Мефодия были очень торжественны. Его } блуїжшшщ^ ученики отпевали покойника в соборной церкви Велеграда на латинском, греческом и славянском языках. Оплакивали его мужчины и женщины, дети и взрослые, богатые и бедные, свободные и рабы, "вдовы и сироты, пришлые и местные, больные и здоровые (ЖМ). В «Проложном житии Константина и Мефодия» читаем: лежит же в большой церкви моравской о левую сторону в стене за алтарем святой Богородицы. Место^захоронения тела Мефодия не указано в источниках. Одни ученые называют Ве- леград, другие — Девин. [ ІТОСЛЕ СМЕРТИ МЕФОДИЯ В МОРАВИИ ПРИ_ПОДДЕРЖ-
ЛАТИНСКОГО БОГОСЛУЖЕНИЯ,, ВОЗГЛАВЛЯЕМЫЕ, ПРЕСЛОВУТЫМ" '"ВИХЙНГОМ. _ЛОСЛЕ УДАЧНОЙ" ВОЙНЫ С НЕМЦАМИ ІГВВЗ^'ЇЇ?^ ГГ. СВЯТОПОЛК ЗНАЧИТЕЛЬНО РАСШИРИЛ ТЕРРИТОРИЮ СВОЕГО ГОСУДАРСТВА. ОН НАНЕС НЕМЦАМ ТЯЖЕ-ЛОЕ ПОРАЖЕНИЕ, ПРИСОЕДИНИВ К МОРАВИИ НИЖНЮЮ ПАННОНИЮ. ЭТО МОГЛО БЫ ЗНАЧИТЕЛЬНО УКРЕПИТЬ ПОЗИЦИИ МОЛОДОЙ СЛАВЯНСКОЙ ЦЕРКВИ В МОРАВИИ. ОДНАКА ЭТОГО НЕ ПРОИЗОШЛО. СВЯТОПОЛК И ОКРУЖАВШАЯ ЕГО МЕСТНАЯ ЗНАТЬ ПРИЗНАВАЛИ ТОЛЬКО ЛАТИНСКОЕ БОГО-СЛУЖЕНИЕ, К СВОЕМУ РОДНОМУ ЯЗЫКУ ОТНОСИЛИСЬ С ПРЕЗРЕНИЕМ. МЕЖДУ УЧЕНИКАМИ МЕФОДИЯ И НЕМЕЦКИМ ДУХОВЕНСТВОМ НАЧАЛАСЬ ЖЕСТОКАЯ БОРЬБА, КОТОРАЯ ЗАКОНЧИЛАСЬ^886 Г. РАЗГРОМОМ...СЛАДЯНСКОЙ__ДИТУРГИИ В .МОДАЖИТИ^ПАКНОНИИ, ^„АВГУСТЕ 885 . Г. ДАГЩКИЙ ..СХ&ФАН. YJ КОТОРЫЙ ПОСТАВИЛ ВО ГЛАВЕ МЕСТНОЙ ЦЕРКВИ ВИХИНГА, «ДОРОГОГО НАШЕГО СОБРАТА» И КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕТИЛ СЛАВЯНСКУЮ ЛИТУРЩЮ^ В СВОЕМ АПОСТОЛЬСКОМ ПОСЛАНИИ СВЯТОПОЛКУ СТЕФАН V ПИСАЛ: ОДНАКО БОЖЕСТВЕННЫЕ СЛУЖБЫ, СВЯТЫЕ ТАИНСТВА И ЛИТУРГИЯ, КОТОРЫЕ ЭТОТ МЕФОДИЙ ОСМЕЛИВАЛСЯ СЛУЖИТЬ НА СЛАВЯНСКОМ ЯЗЫКЕ, ВПРЕДЬ НИКТО НЕ ОСМЕЛИВАЛСЯ БЫ ДЕЛАТЬ ТО ЖЕ САМОЕ... А УПОРСТВУЮЩИХ И НЕ ПОДЧИНЯЮЩИХСЯ, КОТОРЫЕ ПОСТОЯНСТВУЮТ ВО ВРАЖДЕ И СОБЛАЗНЕ, ПРИКАЗЫВАЕМ ИЗГНАТЬ ИЗ ЛОНА ЦЕРКВИ КАК СЕЯТЕЛЕЙ ПЛЕВЕЛ, ЕСЛИ ОНИ НЕ ИСПРАВЯТСЯ ПОСЛЕ ПЕРВОГО И ВТОРОГО НАПОМИНАНИЙ. ПРИКАЗЫВАЕМ ОБУЗДАТЬ ИХ СИЛОЙ И ИЗГНАТЬ ДАЛЕКО ОТ ВАШИХ ЗЕМЕЛЬ, ЧТОБЫ ОДНА БОЛЬНАЯ ОВЦА НЕ ЗАРАЗИЛА ВСЕ СТАДО. ВИХИНГ ПРИ ПОДДЕРЖКЕ АДМИНИСТРАЦИИ СВЯТО- ПОЛКА САМЫМ РЕШИТЕЛЬНЫМ И БЕЗЖАЛОСТНЫМ ОБРАЗОМ ПРИНЯЛСЯ ВЫПОЛНЯТЬ ПРИКАЗ ПАПЫ. ДРАМАТИЧЕСКИЕ СОБЫТИЯ ЭТОГО ПЕРИОДА НАИБОЛЕЕ ЖИВО И ПОДРОБНО ОПИСАНЫ В БЛ. ЯГИЧ ПОЛАГАЛ, ЧТО РАЗГРОМ СЛАВЯНСКОЙ ЛИТУРГИИ В МОРАВИИ НАЧАЛСЯ ЧЕРЕЗ ДВА ГОДА ПОСЛЕ КОНЧИНЫ МЕФОДИЯ (Т. Е. В 887 Г.). ОДНАКО ВСЕ ИЗВЕСТНЫЕ НАМ ФАКТЫ ГОВОРЯТ О ТОМ, ЧТО ПРИТЕСНЕНИЯ Н^ЧДЛИ^Ь Я ЯЯ5 Г., -Я П^ЛЧ^ЧЯПРШ.АНИР 5ОГОЕАУЖ?ЯИЯ_И_ И З ГН А Н И Е^ ЧLEНИК?)ВJ^(IЮДИЯ ИЗ-МО- РАВИИ»-ПРОДАЖА- МОЛОДЫХ—СВЯЩЕННИКОВ -Й—ДЬЯКОНОВ
РКРРЯМ-РЯАПТПРГПШТЯМ ИМР-ПИ МРГТП ужр В 886 Г. Слмьл*^ рвтпритртныр ДРЯТРЛИ славянской _церкви после жестоких^добоев и униженийбыли изгнаны из страны. Многие бежали в Далмацию. Значительная часть молодых священников была продана на не-вольническом рынке в Венеции. Так трагически за-вершился второй период славянской письменностиу СледуетГ "однако, заметить, "^^""ІюШю'стГюГ искоре- нить славянскую литургию в западнославянских землях было нелегко, так как она пустила здесь глубокие корни.

Указывая на местные славянские памятники X— XI вв., Ягич имел основание полагать, что в некоторых местах Моравии славянская литургии продолжала еще существовать. Следы влияния старославянского языка обнаруживаются в ранних памятниках /Чешского языка. Разгром славянской церкви в Моравии в меньшей степени захватил западные (чешские) области. 'Преследование славянского богослужения в Моравии в IX в., вероятно, еще не касалось чешских земель.