а) Преступление

Термин «преступление» хотя и известен был в эпоху РусскойПравды (в переводной литературе с греческого языка), но самой РусскойПравде не известен, ибо ей чуждо то понятие о преступлении, котороевыражается этим термином, т.

Виновность преступного деятеля может значительно изменяться, еслив одном и том же деянии проявилась совокупность воли нескольких деятелей:или один из них может подчинить себе волю других (главное виновниче-ство, подстрекательство и приказание совершить преступление лицом,имеющим влияние или власть); или все деятели совершают преступлениепо взаимному уговору — с равным участием воли каждого (сообщество);в первом случае главный виновник несет большую ответственность, вовтором — все равную. Русская Правда знает только преступное сообщество и карает каждого преступника в равной мере: уже во 2-й Правде (Ак.40) находим, что, «если 10 человек украли одну овцу, то каждый платитпо 60 резан продажи». Правда пространная (Кар. 38) изъясняет точнее:за кражу скота из хлева или клети, если один крал, платит 3 гривны и 30кун, а если их (воров) было много, то всем платить по 3 гривны по 30 кун(тоже ст. 39). Таким образом, за преступление, совершенное сообществом, каждый участник карается так, как бы он один совершил его. Еслибы Русская Правда держалась частного взгляда на преступление, как навред, нанесенный частному лицу, то она должна была бы назначить долевое вознаграждение со всех участников преступления; сверх того, штраф,здесь положенный законом, есть уголовный штраф, независимый от частного вознаграждения. — С другой стороны, Русская Правда и не возвышает уголовной ответственности при сообществе, как ныне действующееправо; это не опровергается испорченной статьей (Ак.

Преступное действие. Для бытия преступления необходимо,чтобы преступное сознание и воля перешли в действие (произвели изменение в объекте). Но уже Русская Правда знает и наказывает действие, начатое, но не достигшее цели (покушение); относительно преступлений личныхона выражает это с полной ясностью: «если кто вынет меч, но не ударит, тогривна кун» (Кар. 20); за преступление оконченное — удар мечом — положено 3 гривны продажи (Кар. 25); таким образом покушение наказываетсяв три раза слабее оконченного действия. Что касается покушения при преступлениях имущественных, то думают, что оно вообще ненаказуемо подревним законодательствам, в том числе и по Русской Правде; но это лишьнедоразумение: вор, схваченный на месте преступления, т. е. не успевшийсовершить кражи, мог быть убит или схвачен и представлен на княжийдвор для суда и наказания, несомненно равного наказанию за оконченнуюкражу, ибо здесь разумеется покушение неоконченное не по воле деятеля.О наказании за покушение на кражу, остановленное по воле преступника,молчат древние законы потому, что такое покушение обыкновенно остается неизвестным никому. Сообразно с этим наказание за покушение на грабеж и самый термин «покусится», встречаемые в договоре Игоря (ст. 5), немогут быть отнесены исключительно на счет византийского права. Присутствие понятия о покушении в древнейших памятниках русского правадоказывает, что преступное деяние рассматривается в них не только, каквред, т. е. не исключительно с точки зрения объективной. — Но, при налич-ности злой воли, различие результатов преступления влияет на уголовнуюоценку деяния: удар мечом может иметь результатом или рану, или смертьжертвы; в первом случае штраф в 3 гривны, во втором — вира (Кар. 25).

Объект преступления. Сфера объектов по древнему праву оченьтесная; это права лиц физических, так и определяется она в Русской Правде; но практика в то же время включала в число объектов и права государства и общественных союзов, защищаемых государством (религии, церкви и нравственности). Физическое лицо, как объект преступления, определяется следующими чертами. Человек, не обладающий достоинствомлица, т. е. холоп или раб, не может быть объектом преступления: убиениераба сторонним лицом «без вины» не есть преступление убийства, а истребление чужой вещи; оно направлено не против раба, а против прав хозяина:«за холопа и за рабу виры нет, но если без вины убит, то платить урок хозяину, а князю продажи 12 гривен» (Кар. 120), т. е. столько же, сколько за заре-зание коня или скотины. Убиение (неумышленное) собственного раба ненаказуемо (Уст. Двин. гр., ст. 11). Точно то же нужно применять и к лицам,лишенным прав за преступление (через поток). Но права лиц с ограниченнойправоспособностью ограждаются уголовным законом в одинаковой мерес свободными, таковы закупы; их честь и здоровье ограждаются от произвола самого владельца их: «как за свободного платить, так и за закупа»; запокушение на свободу их господин платит уголовной продажи 12 гривен(Кар. 73). Таковы и иностранцы, именуемые в Русской Правде «варягами»(западно-европейцы) и «колбягами» (восточные инородцы); в процессуальной защите их прав они даже имеют некоторые преимущества передгражданами (Кар. 26). Договоры с греками и с немцами установляют полную уголовную равноправность между гражданами и иностранцами: «еслиубьют купчину-немца в Новегороде, то за голову 10 гривен», что равняется 40 гривнам Рус. Пр. (Договор 1195 г., ст. 2). То же относится и к иноземцам (т.е. гражданам других русских земель), поэтому неправильно мнение(Чебышева-Дмитриева) о том, что сфера уголовного права исключительноопределялась границами своей земли, и что вообще безродный и никомуне известный человек не пользовался никакой защитой; оно основано наследующей статье Русской Правды (Кар. 15): «А на костех и по мертвецене платити виры, оже имени не ведають, ни знають его», которая, однако,имеет другой смысл, а именно: община не обязана платить виру за скелетили труп человека, неизвестно от чего погибшего. — Лица, имеющие полнуюправоспособность, пользуются уголовной защитой своих прав не все в одинаковой степени: именно в этом отношении они различаются. 1) По общественному положению. В преступлениях личных древнейшая Правда не различаетобщественного положения лиц потерпевших (Ак. 1); 2-я Правда ограждаетуже двойной вирой жизнь огнищанина, княжьего тиуна, княжьего конюхаи подъездного (Ак. 18 и 21); 3-я Правда обобщает эти классы в один — привилегированный, под именем княжьих мужей» (Кар. 3): «если кто убьеткняжьего мужа, то 80 гривен, а если людина, то 40 гривен»; сюда же отно-сятся тиун огнищный и конюший, хотя упомянутые отдельно, не в числекняжих мужей (Кар. 10). В поздних списках Русской Правды (князя Оболенского) принцип неравенства выражен так: «Любо россудити, по мужу смотря». Из остальных нападений на права личные, неодинаковой каре подле-жит «мука» (незаконное истязание, пытка) огнищанина, за что полагается12 гривен продажи, и смерда, за что — 3 гривны (Кар. 89 и 90). Один из смо-ленских договоров с немцами различает бороду обыкновенного человекаот бороды боярина и куноемца. В этом отношении русское право имеет,по-видимому, сходство с германскими законодательствами и противоположно славянским, не допускающим общественных различий в уголовномправе; но в германских законодательствах различаются родовые неравенства (по происхождению), в русском служебно-общественные; эти мнимыепривилегии уже изъяснены нами в истории классов общества. (См. вышечасть I. С. 50). В договорах с немцами двойной вирой ограждаются послыи попы (которые обыкновенно и бывали в послах), т. е. лица общественныхположений, важных в международном отношении. Наибольшим неравенством наказаний обыкновенно отличаются преступления против чести, нов Русской Правде вовсе не отмечена такая разница за исключением однойнеясной статьи (доп. 2), по которой высота штрафа определяется происхождением лица не по мужеской, а по женской линии (бабы и матери). Лишьв поздних редакциях церковного устава Ярослава штрафы за преступленияпротив чести действительно очень резко различаются по общественнымклассам (больших бояр, меньших бояр, нарочитых людей, простой чади).В отношении к правам имущественным, выше оценивается собственностькняжеская, но лишь в частном вознаграждении, а не в уголовном штрафе(Ак. 25, 30). — 2) По полу. Различие уголовной защиты прав женщины отзащиты прав мужчины хотят видеть в следующей статье 3-й Правды (Кар.ст. 101): «Если кто убьет жену, то тем же судом судить, как и мужа; если будетвиновата (по другим спискам «виноват»), то полвиры — 20 гривен, принимая слово «жена» в древнем значении женщины, находят, что жизнь женщины оценивается вдвое меньше жизни мужчины (в противоположностьбольшинству германских Правд). Другие полагают, что за убийство женщины полагается вообще такая же вира, как и за убийство мужчины, но еслиубитая вызвала нападение собственной виной, то полвиры. Но за убийствов «сваде» (вызванное ссорою) та же Правда назначает виру в 40 гривен (Кар.4); и вообще было бы не понятно, почему понижение наказания допущено только тогда, когда речь зашла о женщине, а не вообще, когда убийствовызвано жертвой. Остается думать, что здесь речь идет о жене, как супруге, и убиении ее мужем за преступление против семейных прав. Аналогиянемецких законов не дает руководящих указаний. Важнее для нас аналогиядругих славянских законодательств и позднейшего русского права, по которым убийство женщины и мужчины оценивается одинаково.

Классификация преступлений делается в Русской Правдена основании объектов их; уже древнейшая Правда держится в этом случае определенной системы, именно рассматривает сначала преступленияпротив личных прав: убийство, нападение на здоровье и на честь, затемпреступления имущественные; того же порядка держится и 3-я Правда.Ему будем следовать и мы.

Преступления против личных прав: убийство. Преступления против жизниименуются «убийством» (Кар. 3, надп.) и «разбоем» (Ак. 19 и Кар. 4), нопервым термином называется убийство вообще, вторым — предумышлен-ное (в уставе Ярослава оно именуется «душегубством»). Различие непреду-мышленного и предумышленного убийства не указывается в древнейшей Правде; с некоторой неясностью говорит о том 2-я Правда (Ак. 18 и 19); вполнеотчетливо различает упомянутые понятия 3-я Правда (Кар. 4 и 5), именно различает убийство, совершенное в «сваде» — ссоре, на пиру открыто(в каком случае община-вервь помогает убийце уплатить виру), и убийство в разбое, безо всякой свады (когда убийца выдается на поток, и общиналишь в таком случае платит за него, если скрывает его и не выдает князю).Совершенно подобным образом различаются оба понятия в Полицком статуте (XVII, 55-56): «,где случится мертвая кровь, то 140 либр, т. е. когда ктоубьет другого в ссоре, а если убьет способом ассасинским (разбойничьим),из засады, или по какой корысти, или убивши ограбит, то следует vrazda».

Увечьепо древнейшей Правде относится вполне к преступлениям против жизни, именно за него полагается вира (Ак. 5). 3-я Правда смягчаетнаполовину наказание, но не выводит увечья из разряда преступленийпротив жизни, назначая за него полувирье. По древнейшей Правде, увечьем называлось отнятие руки или ноги, и тогда было понятно, почему оноравнялось убийству: увечный (лишенный средств защищать себя) умалялся в своей правоспособности (в христианскую эпоху поступал под опекуцеркви), т.е. выходил из ряда лиц: для него наступала так называемаягражданская смерть. По 3-й же Правде, понятие увечья распространенона лишение глаза и носа; тогда уже не существовало оснований причислять это преступление вполне к убийству. Отнятие прочих членов входитв другой низший разряд преступных действий, а именно:

Преступления против здоровья, каковы: легкие увечья — отнятие пальца(Ак. 6), нанесение раны обнаженным мечом (Кар. 25), побои и удары, неимеющие отношения к оскорблению чести (Ак. 9). За все эти виды преступных деяний, между которыми есть весьма тяжкие, взыскивается большей частью средняя продажа (3 гривны).

Преступления против чести: Русская Правда знает оскорбление честитолько делом, а не словом, а потому преступления этого рода по внешнему составу сливаются с преступлениями против здоровья. Различия междутеми и другими установляются гораздо большей наказуемостью некоторыхдеяний, несоответственной величине материального вреда их; например,удар мечом необнаженным или рукоятью, конечно, наносит гораздо менеевреда, чем тяжкая рана мечом; между тем за деяние первого рода полагается штраф вчетверо больший (12 гривен), чем за второе (Кар. 19). Точнотакое же значение имеет такой же высокий штраф за удар батогом, жердью, ладонью, чашей или рогом (орудиями пира), или тупой стороной меча(Ак. 3, Кар. 21). Наконец, сюда относится вырывание бороды и усов, как символов мужества, особо чтимых многими древними народами (Ак. 7, Кар.78). Сюда же относится и выбитие зуба, очевидно, совершенное ударом полицу (Кар. 79). Если за отнятие пальца взыскивалось только 3 гривны, тоничем иным нельзя объяснить штраф в 12 гривен за вырывание уса, какпонятием психического оскорбления. Таким образом психические мотивы преобладают в оценке преступных деяний над физическим вредом. Этоособенно обнаруживается из привилегированного положения чести жен-щины. Русская Правда не отмечает особой тяжести этого преступления,но современный ей памятник (Догов. с немцами 1195 г., ст. 7) назначаетза удар женщине (замужней или девице) штраф, равный вире за убийствосвободного человека и столько же частного вознаграждения оскорбленной. В том же договоре есть постановление о наказуемости таких деянийпротив чести женщины, которые не имеют ничего общего с преступлениями против здоровья: «.кто сорвет у чужой жены головной покров, с того6 гривен за сором» (ст. 8). В поздних редакциях церковного устава Ярослава (ст. 22) появляется оскорбление словом, и именно в отношении к женщине, причем честь (вопреки Русской Правде) оценивается уже весьма различно, смотря по общественному состоянию оскорбленной.

Преступления против свободы известны Русской Правде в двух видах их.Это, во-первых, продажа полусвободного человека: «если господин продаст закупа в полное холопство, то за обиду 12 гривен» (Кар. 73). Во-вторых, лишение свободы по лживому обвинению (Кар. 135); договор 1195 г.(ст. 4) объясняет, что деяние этого рода каралось, как оскорбление чести:«если свяжут мужа без вины, то 12 гривен за сором».

Преступления против прав имущественных. Не все ныне известные видыпреступных деяний этого рода известны Русской Правде. Именно онаупоминает о разбое, только как о преступлении против жизни, но пре-думышленное убийство, по Русской Правде, есть убийство с корыстнойцелью, что и приближается к понятию разбоя в нашем смысле. В такомзначении употребляется этот термин в бытовых памятниках времен Русской Правды: так, в житии Феодосия рассказывается, что «некогда былисхвачены разбойники от людей, стороживших дом свой». — Грабеж, хотяи не выделяется в специальный вид преступления, но несомненно наказывается наравне с татьбой и под именем татьбы; в бытовых памятникахвстречается и самый термин с этим значением; в Изборнике XIII в. читаем: «Что есть мытоимьство? Грех, срама не имый, грабление насильное,то бо есть разбойничества злее; разбойник бо срамляется крадый, а сьс дерзновением грабит»; таким образом все три термина: разбой, гра-беж и кража, употребляются для выражения одного и того же понятия;но несомненно, что каждый из них имеет и свой специальный смысл. —Русская Правда не знает также и термина мошенничество, но имеет в видунекоторые виды деяний этого рода: злостное банкротство (Кар. 133)и торговый обман при продаже коней (доп. ст. 1); последний случай,впрочем, ведет лишь к гражданскому удовлетворению.

Из имущественных преступлений, известных Русской Правде, первое место занимает татьба. В уголовной оценке татьбы по Русской Правде конкурируют субъективный и объективный взгляд на преступление:тяжесть татьбы определяется ценностью украденного; впрочем, все предметы разделены только на три категории: высшую, за предметы которойвзыскивается 12 гривен продажи (холоп — Кар. 34, бобр — Кар. 81); среднюю с продажей в 3 гривны (рогатый скот — Ак. 29 и Кар. 38, пчелы — Кар.87, охотничьи собаки и птицы — Кар. 93); прочие предметы включаются в низшую категорию с продажей в 60 кун. Но рядом с этим уголовнаятяжесть татьбы измеряется и напряженностью преступной воли именнотак: «Если кто украдет скот в хлеве, то 3 грив. и 30 кун, а если кто украдетскот на поле, то 60 кун» (Кар. 38-39), т. е. кража вещей, охраняемых собст-венником, карается гораздо тяжелее кражи простой, так как в 1-м случаепреступнику предстояло преодолеть более препятствий для исполнения преступного намерения. О рецидиве при краже не упоминает РусскаяПравда, но быть может этим понятием изъясняется высокая уголовнаякара за конокрадство в 3-й Правде; именно коневый тать выдается князюна поток, тогда как клетный платит только 3 гривны (Кар. 31); между темценность предметов, сохраняемых в клети, может много превышать ценность одной лошади. Зарезавший коня злонамеренно (Кар. 98), т. е. совершивший преступление высшее татьбы (см. ниже), карается лишь 12 грив.продажей. За простую кражу лошади полагается продажа, а не поток (Ак.29, Кар. 33). Остается думать, что под коневым татем ст. 31 разумеетсяконокрад по ремеслу и рецидивист. — О святотатстве лишь упоминаетсяв церковных уставах без назначения определенного наказания.

Истребление чужих вещей, именно движимых, с точки зрения материального вреда, должны бы оцениваться наравне с татьбой тех же вещей;однако, оно наказывается в три раза строже (Кар. 98 ср. с Кар. 38; о порчечужих вещей см. Ак. 17). Поджог,по Русской Правде, не есть истреблениеогнем каких бы то ни было вещей; поджог борти, например, есть преступление особого порядка, наказываемое лишь 3 грив. продажей (Ак. 30);поджог в собственном смысле есть истребление огнем зданий, караемоепотоком и разграблением; такое тесное и правильное понятие не встре-чается в других славянских законодательствах; по чешскому праву, заподжог леса — сожжение (MajCarol. XXXV); по сербскому (Зак. Душана),за поджог сена вне села — сожжение. Под зданиями Русская Правда разумеет двор и гумно, т. е. как здания, назначенные для жилища человека,так и для хранения продуктов (Кар. 97).

Незаконное пользование чужими вещами карается, по Русской Правде,наравне с татьбою: «.кто поедет на чужом коне, не спросившись у хозяина, то 3 гривны» (Ак. 11, Кар. 28). Истребление признаков частной собственности (знамений, меж) наказывается высшей продажей в 12 гривен(Кар. 82-83).

Этим и оканчивается система преступлений по Русской Правде, ограничиваясь, как сказано, деяниями, направляемыми против прав частныхлиц. Дальнейшие сведения о других видах преступных деяний извлекаются уже из других частью бытовых, частью законодательных памятников той же эпохи.

Преступления против прав государства. Русская Правда не содержитпостановлений о преступлениях этого рода частью по обыкновеннойнеполноте закона в сравнении с сферой действующего права, частью жепотому, что преступность некоторых деяний из этого разряда не вполнебыла сознана. Так, понятие о верховной измене противоречило тогдашнемувечевому строю русских земель: борьба населения или одной части его сосвоим князем есть политическая обычная борьба партий, а не преступление; одолевшая партия могла потом принимать репрессивные меры, которые нельзя считать наказанием. Пример восстания киевлян на своегокнязя Изяслава в 1067 г. и казней, которые потом совершил этот князь,доказывает высказанное сейчас соображение, но вместе с тем и свидетельствует, что понятие о верховной измене начало уже складываться:сами киевляне называют свое восстание «злом»; летописец осуждаеткнязя, что он произвел казнь без суда (Лавр. лет.): князь отрубил головы70 чел., которые выпустили Всеслава, других ослепил, а «иных без виныпогубил». — Понятие об оскорблении величества складывается в особенно-сти в Суздальской земле и выражается летописцем по случаю убиенияАндрея Боголюбского. Понятие земской измены было доступнее и легче, ноне в отношениях между русскими землями: содействие стороннему князю,добывающему стол, могло не казаться изменой. Лишь тайный переветс врагами своего князя всегда осуждается (пример Блуда, предавшегоЯрополка Владимиру). В Новгороде и Пскове вообще яснее и раньше, чемв других землях, развивается понятие земской измены: в 1141 г. казнилив Новгороде Якуна, который бежал за удалившимся князем Святославом:обнаживши его, свергли с моста в Волхов. В отношении к врагам-инородцам земская измена везде и для всех была ясна: в 1194 г. в Новгороде казнили изменников, предавших дружину Новгородскую Югре. — Одновременно с политическими преступлениями уясняются и преступления послужбе, причем ответственными лицами являются как сами князья, таки подчиненные власти. Вообще во всех землях князь, по преступлениямпо своей должности, подлежал суду и наказанию союза князей: «Ряд нашьтак есть, оже ся князь извинит, то в волость» (Ипат. лет., 1177). Но в Новгороде и в Пскове, а отчасти и в других землях князья подлежали такжесуду веча: в 1136 г. новгородцы судили князя Всеволода за неисполнениеим обязанностей князя, как вождя и правителя. Что касается подчиненных властей, то, например, в 1209 г. в Новгороде судили и казнили посадника за превышение власти (незаконное наложение податей). В другихземлях подобные преследования высших властей совершались еще в форме народных восстаний особенно при смене князя (в Киеве по смертиСвятополка); а это показывает, как неясно должно быть в то время представление о преступлениях граждан против порядка управления; составление мятежных скопищ было обыкновенным явлением при вечевом складе общества: случай в Новгороде, описанный под 1071 г., когда весь народстал за волхва и лишь князь Глеб с дружиной за епископа, показывает, кактрудно было причислить подобные явления к обыкновенным преступлениям. — Точнее были понятия о преступлении против судебной власти, почему только этот один род государственных преступлений и отмечен Русской Правдой ; таких преступлений не могло быть, когда право восста-новлялось только самими потерпевшими; но во времена Русской Правды,когда произвол мстителей был совершенно ограничен, было постановлено, что за «муку» огнищанина или смерда без княжьего слова полагаетсяпродажа (Ак. 31-32; Кар. 89-90; ср. Кар. 135).

Преступления против веры могли существовать и в языческую эпоху (какпоказывает казнь в Киеве варяга-христианина за отказ выдать сына нажертву богам при Владимире); но нынешнее понятие о них образовалосьс принятия христианства и формулировано по греко-римскому правув церковных уставах. В уставе Владимира отмечено два вида их: зелейниче-ство и ведьство. Устав Всеволода называет то же чародеянием и волхвованием.Первое имеет сложный объект: оно есть знание (знахарство) особенныхсил природы (преимущественно «зелий» — трав), соединенное с пользованием этими силами во вред другим (crimenmaleficorum), почему зелей-ничеством называлось и отравление. Второе — это мнимое знакомствос миром невидимым (crimenmathematicorum). Так как действия такогорода не только не преследовались языческой религией, но и возникли отнее, то первоначально трудно было преследовать их, как преступления(выше был приведен случай, когда весь народ стал на сторону волхва).Лишь в XII и XIII вв. господство двоеверия ослабело, и тогда начинаетсяповсеместное и частое преследование волшебства: например, в Новгороде в 1227 г. «сожгли 4 волхов, обвиняя их в том, что они делали потво-ры, а Бог ведает (правда ли это); их сожгли на Ярославе дворе». — Другиедействия, воспрещенные, как противные вере и церкви, суть молениев рощах или у воды и под овином, ограбление трупов, посечение крестов(на могилах и на дорогах), отрезывание частиц от священных предметов(для волхвования) и введение в церковь собак или птиц.

Преступления против семейного права и нравственности возникли такжетолько со времени принятия христианства и отмечены в тех же церковных уставах. Сюда относятся: а) преступления против христианскогостроя семьи, подлежащие суду церкви и денежному штрафу в пользу церковных властей, но с добавочным уголовным наказанием со стороныкнязя, таковы: брак в близких степенях родства или свойства (церковныйустав Ярослава, ст. 12), двоеженство в собственном смысле, т. е. одновременное сожительство с двумя женами (Там же, ст. 13) и двоеженство нев собственном смысле, т. е. женитьба на другой без правильного расторжения первого брака (Там же, ст. 7); двоемужие, при котором наказаниюподлежат как самая двумужница, так и второй муж (по сп. Макария); прелюбодеяние со стороны мужа (устав Ярослава, ст. 6); самовольное отпущение жены мужем (развод — Там же, ст. 3) и развод по согласию супруговбез воли епископа (Там же, ст. 14), причем наказание весьма различает-ся, смотря по тому, был ли брак венчанный или нет; злоупотребление состороны родителей брачной судьбой детей, т.е. отказ в согласии на бракили принуждение к нему (Там же, ст. 21); б) общие преступления, совершаемые в семейной сфере, которые подлежат суду князя или может бытьобщему суду церкви и князя, но вира и продажа делится между церковною и государ. властями, таковы: убийство и душегубство (непредумышленное и предумышленное убийство), совершаемые при свадьбе или сговоре (Там же, ст. 26); поджог (Там же, ст. 10; быть может здесь разумеетсяподжог церковных зданий и зданий в имениях церкви); кража между супругами (со стороны мужа конопли, льна, «жита», под которым разумеются продукты, необходимые на общее содержание семьи и женских одежд;Там же, ст. 24-25); в) преступления против нравственности, именно: блудв различных видах; похищение девиц, с тройственным объектом, какоскорбление нравственности, как нарушение прав родителей и как бес-честие похищенной (Там же, ст. 1); изнасилование, особенно квалифицированное (ibid, 5), также с объектом сложным (как преступление противздоровья, чести и нравственности); скотоложство (Там же, ст. 16).

Как бы ни были сомнительны редакции устава Ярослава, но старей-шие из них, несомненно, относятся к эпохе Русской Правды, а потомусодержание их может и должно выражать действительное состояние уголовного права того времени.