1. Стороны

Обе стороны именовались «истцами» (Рус. Пр., Кар. 17; Пск. судн. гр., 62;Новг. судн. гр., 13, 11 и др.) или «суперниками» («егда б грядеши с супьромсвоим на пути,», говорится в Панд.

Сторонами, по общему порядку, во всех делах являются частные лица.Но под частными лицами в древнейшее время разумеются не лица физические: тогда истцами и ответчиками выступали семья, род и община:«...на борьбу эту родственники обеих тяжущихся сторон приходят вооруженными и становятся; тогда соперники вступают в бой.» (Ибн-Даст).

В частности, по искам, возникающим из таких преступлений, как убийство или увечье, искал весь род или вся семья. Впоследствии явилось ограничение этого и было постановлено, кто именно может мстить за отца,сына и брата.

С другой стороны, ответчиками по преступлениям являются опятьсемья, род и община. Впрочем, семья отдается в поток и на разграблениеза преступление главы ее (Кар. 5) не из уголовно-карательных целей (см.выше с. 395, прим.). Из последующих законодательных отмен видно, чтопервоначально и по преступлениям татьбы отвечали жена и дети преступника (Судебник Казимира, ст. 1 и 4) опять в смысле гражданского иска.

По русскому праву, первоначальная обязанность общины отвечатьпо искам об убийстве не подлежит сомнению; из нее выродилась круговая порука (при которой община является уже не только ответчиком,но и судьей по преступлениям).

Поэтому почти при каждом иске к суду являлись с той и другой стороны целые толпы родственников и соседей, причем роль главных деятелейсовершенно скрывалась за действиями масс пособников. Это удержалосьдо издания судных грамот. Псковская грамота запрещает ходить на суд«помочью», приказывая лезть в судебницу только двум сутяжникам. Из ееслов можно заключить, что еще в то время пособники силой лезли в судеб-ню, били подверников. По Новгородской судной грамоте, стороны приводили с собой толпы приятелей (совершали «наводку») и тем парализовалидействие правосудия (Новг. судн. гр., 6, 13). В позднейшем, литовско-русском периоде, чем богаче был истец или ответчик, тем с большей свитойявлялся он на суд, наводя ужас на судей и противника.

Кроме семьи, рода и общины, истцами и ответчиками являлись юридические лица в собственном смысле, обыкновенно в полном составе своихчленов — физических лиц.

Отстранив участие толпы родственников и соседей, закон должен былопределить, всякое ли лицо должно непременно лично являться на судили могло выслать за себя представителя («ответчика», «пособника»)?Думать надобно, что первоначально личное присутствие сторон в судебыло общим правилом, так как процесс должен совершаться личнымисредствами (например, испытание огнем и водой, клятвой и полем) с помощью семьи и рода. Поэтому Русская Правда молчит о представительствевовсе. В эпоху же Новгородских и Псковских судных грамот судебное представительство получило широкое развитие. Кто мог иметь представителей? По Новгородской судной грамоте, поверенных, которые в ней называются ответчиками, мог иметь всякий (ст. 15, 19, 82). Напротив, по Псковской судной грамоте, право это принадлежит только женщине, дитяти,монахам и монахиням, дряхлым старикам, глухим. Кто мог быть представителем? Прежде всего люди, связанные с истцом или ответчиком семейными узами (это остаток древнего пособничества); такие естественныепредставители суть сын за мать, муж за жену. Новгородская судная грамота, говоря об этом, предоставляет право выслать за себя сына вдовам ста-рейшим или по крайней мере житьим, т. е. двум высшим классам общест-ва. Но отсюда не следует, что вдовы прочих сословий лишены были прававысылать за себя детей.

Однако, несомненно, что право того времени еще неохотно допуска-ло развитие ремесла поверенных наемных: это видно из того, что Пск.судн. гр. воспретила одному и тому же поверенному вести два дела в одини тот же день (ст. 71). Очевидно, что процесс еще недалеко ушел от тойформы, когда обе стороны должны были вести его лично, и теперь многоеще оставалось таких процессуальных действий, которые не могли бытьпоручены наемнику: так, допустив наймитов к судебным поединкам, законне допускал, чтобы можно было нанять за себя целовать крест (Пск. судн.гр., 36). Естественные представители — не наемники — могли, по всейвероятности, исполнять все процессуальные действия (Новг. судн. гр.,19, ср. ст. 16). Это уясняет нам роль поверенных на суде. Кроме уже указанных ограничений, в других отношениях поверенный заменяет доверителя вполне: так, срок явки к суду, принятый поверенным, обязателен длядоверителя, если поверенный умрет до наступления этого срока (Новг.судн. гр., 32).

Установление отношений сторон до суда. Процессуальныеотношения сторон установляются, по общему правилу, договором междуними. Содержание этого договора существенно составляли следующиевопросы: предмет спора, судья, к которому следует идти за решением,и срок явки в суд. Впрочем, второй из этих трех предметов входил в договор лишь в древнейшее время: на это в эпоху Русской Правды есть пря-мые указания: «Русский не должен звать латинянина на суд другого князя,кроме князя смоленского; разве если сам захочет, то пусть идет» (Договор1229 г., 28); в позднейшее время на это есть лишь намеки, именно в следующем постановлении Новг.

В позднейшее время существенным условием договора становится срок.Важное значение этого условия определяется тем, что сторона, не выпол-нившая его, т. е. не явившаяся в установленный срок, тем самым теряла иск; противная сторона получала бессудную грамоту (т. е. приговор,состоявшийся без суда). Между тем в тех случаях, когда установленныйсрок отменяется судом и переносится на другое время, эти строгие последствия исчезают: к неявившемуся посылается троекратный вызов, послекоторого взыскивается штраф за неявку, но теряется ли вместе с тем иск,остается еще сомнительным (Новг. судн. гр., 31, 39). Форма совершенияэтого договора в первобытные времена весьма различалась от той, которая установилась в конце эпохи. Прежде он заключался личными средст-вами сторон, имея все сходство с условиями о пари или битья об заклад.Спорящие стороны в присутствии посторонних бьются в заклад, при-чем, действительно, имеет место и заклад (т. е. известная вещь — можетбыть вещь, о которой именно идет спор, или известное количество денеготдается на руки сторонним третьим лицам). Момент заключения сделкиопределяется или рукобитьем («да по руце ему ударити с исцом своим» —Новг. судн. гр., 24), или бросанием шапок вверх, что называлось выдачкой(все эти формы мы восстанавливаем из позднейших памятников западнорусского права, в котором сохранились вообще древнейшие черты русского права).

В более позднюю эпоху договор совершался при участии судебной власти, к которой истец обращался за содействием уже по общему правилу.Судебная власть дает детского (Договор 1229 г., ст. 21), который в последующих памятниках называется приставом. Те из приставов, которыеисправляют свои обязанности внутри города, называются подвойскими.Деятельность этих лиц не есть, впрочем, государственно-служебная: истецдолжен нанять их (Там же.).

Так устанавливаются процессуальные отношения договором сторон.Но в большой массе случаев договор, очевидно, не может быть заключенмежду сторонами; таковы почти все обвинения в преступлениях, когдаответчику всегда выгодно уклониться от суда. Тогда вместо договора истцупозволялось связать ответчика и вести его на княжий двор. Возможныепри этом злоупотребления силы отстранялись законами: если окажется, что человек связан «без вины», то истец платит большой штраф (Рус.Пр., Кар. 90, 135; Дог. 1195 г., ст. 4; Дог. 1229 г., ст. 20). Уже в эпоху РусскойПравды, а тем более в эпоху судных грамот арест мог быть произведенне иначе, как по уполномочию власти. Арест всегда мог быть заменен порукой. Развитие системы поручительства в древнем русском праве есть черта,ставящая высоко этот процесс над последующим, где развитие следственных начал заставило ценить свободу человека весьма низко.

Особенные виды установления отношения сторон до суда составляют:а) свод; б) гонение следа.

Свод состоит в отыскании истцом надлежащего ответчика посредством закличи, свода в тесном смысле и присяги. Всякий, у кого пропалавещь, производит объявление на торгу — закличь (Рус. Пр., Кар. 27 и 29).Закон предполагает, что объявленная заповедь должна сделаться извест-ной для того города, или того «мира», где она сделана, в продолжение3 дней. Если истец найдет свою вещь по истечении 3 дней после закличи,то тот, у кого она найдена, признается ответчиком, который не тольковозвращает вещь, но и уплачивает уголовный штраф — 3 гривны за обиду.Если же закличь не была еще сделана, или если собственник нашел вещьв руках другого до истечения узаконенных 3 дней после закличи, или,наконец, он нашел ее не в своем городе (или «миру»), то начинается свод.Человек, у кого найдена вещь, отнюдь не признается еще ответчиком:он мог законным путем приобрести ее от третьего лица, ему известного.Вот почему закон, оставляя вещь во владении купившего ее, обязываетего вместе с первоначальным хозяином идти к тому лицу, у кого первыйприобрел ее. Если это третье лицо ссылается также на законный способприобретения вещи, то свод продолжается дальше всеми заинтересован-ными лицами. Участие первоначального собственника в этом иске подлежит, впрочем, ограничениям: если свод вращается в одном городе, то собственник идет до конца свода, но если цепь заинтересованных переходитза пределы города в область, подчиненную городу, то истец идет толькодо третьего свода. Это, очевидно, для того, чтобы не затруднять его слишком в интересах добросовестных владельцев. Тогда тот, до кого дойдет 3-йсвод в области, должен вручить истцу деньгами цену, равную вещи, а самуже ведет свод далее (Кар. 32). Исключение из этого составляют искио челядине: истец должен идти до 3-го свода во всяком случае, т. е. дажеи тогда, когда свод вращается в одном городе. Это потому, что при этомнет особенной надобности в присутствии хозяина: челядин сам можетуказывать, какими путями он переходил от одного владельца к другому.Третий приобретатель челядина должен выдать истцу своего раба, а самполучает украденного челядина и ведет свод дальше (Кар. 34).

Свод может кончиться трояким образом: или последний владелецне докажет, что приобрел вещь законным образом от кого-либо, или, еслион в состоянии доказать это, но не знает человека, у кого купил, или, наконец, свод приведет к границам государства. В первом случае последнийвладелец признается вором и подлежит уголовному штрафу и частномувзысканию, которое идет на удовлетворение тех, кому он продал краденую вещь (Кар. 30). Во втором и третьем случае последний владелец должен доказать, что он купил, а не украл вещь. Доказать это можно только присягой двух свидетелей покупки (Кар. 33). Присяга двух свободныхмужей может быть заменена присягой одного мытника. Последний владелец лишается своих денег, заплаченных за вещь; впрочем, он сохраняетнавсегда за собой право иска, если когда-либо встретит лицо, продавшееему вещь. Тогда опять начинается свод и кончается открытием преступника, который и вознаграждает потерпевшего и уплачивает уголовныйштраф (Кар. 33, 36). В Двинск. Уст. гр. конец свода, кажется, определяется количеством сводов, именно 10-ю (если ранее этого не найден настоящий вор; Двинск. Уст. гр., 5). По Псковской судной грамоте, формы вещных исков применены были к некоторым искам, возникающим из обязательств, именно к тем, которые возникают не из формальных договоров(Пск. судн. гр., 34, 39, 44, 46, 47, 54, 56, 110).

С л е д. Если преступник не был застигнут на месте преступления,то начинается разыскание следов. Предполагалось, что там, где лежит«лицо», там скрывается и преступник. Отсюда, если найдена «голова» —труп убитого, то та вервь, где лежит голова, должна разыскивать виновного и выдать, после чего уже обвиняемый не пользуется никакими процессуальными средствами защиты, или сама вервь должна платить дикую виру.Если поличное — украденная вещь — найдена в чьем-либо дому, то хозяиндома отвечает за татьбу: он есть предполагаемый вор.

Затем понятие о «лице» расширяется еще более: лицом признаетсясамый след, оставляемый преступником или вещью. Разыскивая покражупо «следу», истец может всегда потерять эти следы; там, где они теряются,там предполагается преступник. Это положение основано на том, что всеобщины и отдельные поселения, лежащие на пути следа, должны помогать истцу открывать его продолжение. Если же какая община не «отсочитот себя следа», не укажет его дальнейшего продолжения, или еще более,отобьется от следа, т. е. силой отстранит истца от розысков, — то законпредполагает, что здесь скрывается вор (Кар. 88). Если же след потерянна большой дороге или в пустой степи, то всякий иск оканчивается.