ПСИХОЛОГИЯ И РЕЛИГИЯ
Смысл человеческой жизни, в рамках христианского мировоззрения, можно определить как постижение причин индивидуального страдания (греховности) и их преодоление с помощью понимания.
Эта мысль кажется абсолютно заоблачной с точки зрения медицины.
Ее цель – преодоление страдания с помощью рукотворных мер и химических веществ.Не только медицина, но и вся современная европейская цивилизация несет на своих транспарантах лозунг
347
преодоления страдания – трагизма человеческого бытия. Почему же тогда результатом усилий цивилизации XX века является немыслимое ранее нарастание человеческих страданий?
Мы забываем, наверное, что не всякое страдание нуждается в лечении. Порой только оно одно и способно вернуть человека к себе самому, напомнив о том, кем, собственно, и для чего он задумывался как лучшая и главная часть природы и космоса.
Укорененный в христианстве, взгляд этот кажется непривычным. Но и психоаналитические учения, лежащие в основе современной науки о душе, выражали на своем языке практически то же.
Для Фрейда, например, «Я» – является... неврозом (страданием), связанным с невозможностью реализации полового влечения. Юнг же считал, что личность формируется благодаря «тени» – страдающей, «темной» части бессознательного.
Полнее других подобный взгляд на личность выразил Альфред Адлер. Исходя из главного тезиса его «индивидуальной психологии», личность развивается на основе первичного «комплекса неполноценности», которому соответствует «чувство неполноценности».
Привычный перевод адлеровского понятия «Minder-wertigkeitskomplex» – «комплекс неполноценности» – не совсем верен. Сплавленное из нескольких немецких слов, понятие это на самом деле не несет в себе того оттенка пренебрежительности, что связан у нас со словом «неполноценность».
Более точно следовало бы перевести как «комплекс пониженного достоинства» или «комплекс неполноты»; возможно, идею Адлера достаточно адекватно передает и такое словосочетание, как «комплекс недостаточности».
По Адлеру, в чувстве «недостаточность личности», определяющем первичность ее страдания, заключена энергия, формирующая человеческую индивидуальность.
Личность формируется за счет потребности в преодолении трагического чувства недостаточности.Многие профессионалы считают: главное открытие Адлера заключается в том, что ощущение собственной неполноты, недостаточности, несовершенства есть нормальное человеческое чувство.
348
«Быть человеком – значит ощущать свою недостаточность».
Альфред Адлер
Потребность в преодолении недостаточности Адлер называет «потребностью в завершенности». Если вдуматься, то этот термин, весьма частый в ранних адлеровских работах, является синонимом того самого понятия, которое в настоящей книге звучало как «потребность в преображении».
Впрочем, сам Адлер вскоре отошел от этого термина, оперируя в дальнейшем понятием «Streben nach Macht», которое у нас переводили то как «стремление к силе», то как «стремление к власти».
В своих поздних работах именно эту потребность Адлер называет ведущей потребностью личности. Сама терминология ученого вызывала ожесточенные споры как среди его последователей, так и противников. Одни трактовали термин как потребность в преобладании – стремление человека к господству над другими людьми. Другие утверждали, что Адлер имел в виду потребность в завершенности – овладении всем конгломератом окружающих человека жизненных обстоятельств и понимание им ограниченности собственных возможностей.
Этот спор легко разрешим, если исходить из христианского взгляда на личность. Адлер был последовательным материалистом. Различие между личностью, имеющей опору в трансцендентном, и «индивидом» («аутистом», по И.А. Ильину) не имело для него никакого принципиального значения.
Вместе с тем для христианской личности, которая от рождения полагает другого равным себе или превышающим себя, не может существовать потребности в преобладании. Поступками такого человека будет руководить потребность в завершенности (в преображении).
Только человеком с исходным отсутствием «Я»-чувства, живущим в мире равнозначности людей и вещей, – «виртуальным индивидом» – эта же потребность в преображении, как мы уже видели, всегда будет ощущаться как потребность в преобладании – желании примитивного господства над другими.
Все в конечном счете упирается в то, в рамках какого миросозерцания будет осуществляться адлеровское «стремление к силе».
349
Пытаясь преодолеть двойственность понятия, сформулированного им как «стремления к силе», Адлер в конце жизненного пути все-таки разделил его на «стремление к превосходству» и «стремление к совершенствованию»; причем использовал он эти термины в разных случаях то как антонимы, то как синонимы.
В итоге он, видимо, так и не преодолел внутренней противоречивости своего взгляда на проблему целостной личности.Для этого необходимо было допустить в реальность душевной жизни человека христианской парадигмы. Никто из психоаналитиков и психологов XX века решиться на такое не посмел.
Решился только Фридрих Ницше, который еще в конце XIX века писал: «Потребность в знании и потребность в власти – сущностно одно и то же».
Открытие Адлером «комплекса неполноты» и «потребности в завершенности» (нам кажется наиболее универсальным именно этот термин) как точки отсчета в вопросе формирования личности привело к созданию целого ряда других концепций научной психологии XX века.
Дж. Кренделл (1981) определял адлеровское стремление к «силе» как «борьбу за самоосуществление, самостановление и совершенствование личности». Но и здесь эта «борьба» не далеко отстоит от рамок «естественного отбора». Одно «Я» борется за свое становление с другими «Я». Конкурируя, они воюют, а не сотрудничают...
Из терминов Адлера формировались такие понятия, как: «самоактуализация» К. Гольдштейна (1939), «самореализация» К. Хорни (1950), «актуализация личности» А. Маслоу (1954), «актуализирующая тенденция» К. Роджерса (1959), «потребность в эффективности» Р. Байта (1959), «потребность эго-идентичности» Э. Эриксона (1963) и «потребность роста» Г. Менестера (1982).
Характерно, что ни одна из упомянутых нами психологических концепций, даже развернутая схема развития «эго» по Эриксону, так и не объясняет разницы между «потребностью в совершенствовании» и «стремлении к превосходству» или «господству» – для всех упомянутых теорий это в сущности одно и то же...
Эти понятия различны лишь в работах христианских мыслителей. Например, абсолютно незнакомый с работами Адлера И.А. Ильин разделял «желание совершенства»
350
(удивительно близкое к адлеровскому, даже по звучанию) и «стремление к пошлости» – характерное для «релятивиста» («нарцисса», «индивида» или «виртуального человека», в терминах предыдущей главы).
Но психологи сегодня не читают христианских мыслителей – буддизма им вполне достаточно.Тем не менее со времен Адлера мы, даже в области «научной» психологии, можем считать доказанным факт:
Личность развивается на основе неосознаваемого страдания.
Но открытие Адлера было отнюдь не новым. Еще в III веке до нашей эры греческий мудрец Анаксимандр сформулировал адлеровскую мысль следующим образом:
«Всякое страдание проистекает из несовершенства и неполноты бытия, составляющих самую сущность тварности (со времен Анаксимандра слово «тварь» обозначает существо, сотворенное отдельным. – А. Д.). Тварь есть бытие конечное, ограниченное во времени и пространстве, но внутренне посягающее (то бессознательно, то сознательно. – А.Д.) на бесконечность и неограниченность» (эгодиастола. – А.Д.).
Только жизнь и страдания Иисуса Христа доказали человечеству, что его изначальное страдание может быть преодолено. Личность может стать бесконечной, не теряя присущей ей тварности (отдельности).
Радость Бодрийара по поводу наступления «виртуального апокалипсиса» – это восторг освобождения от подлинного страдания. Философ не замечает, что его радость одновременно является восторгом освобождения от тварности, то есть от отдельного, от личного, от интимного, от христианского.
Целый ряд философских учений после Декарта, но задолго до Бодрийара объявлял гедонизм – поиск человеком удовольствий, жизни без страдания – главным смыслом человеческой жизни.
Медицина, во всяком случае, видит проблему наркотиков только с гедонистических позиций.
Почти никто, кроме православных мыслителей, не задумывался о том, что произойдет с личностью, если ее лишить страдания вообще – полностью избавить от трагедии.
Останется ли при этом человек человеком?
Вдумайтесь в значение русского слова «со-страдание» (или в эриксоновские понятия интимности и доверия).
351
Если личность перестанет страдать, то сможет ли она почувствовать страдание другого...
...или превратится в урода из приведенной выше газетной статьи?
Пока еще большинство из нас чувствует этих людей уродами, но уже мало кто может объяснить, почему он так считает.
Одна личность обязана помогать другой личности преодолевать страдания.
В этом – суть творчества, движения образа к подобию. Если этого движения нет – другой человек станет лишь вещью, череп которой вполне годится для продажи «черным магам».Если человек совершил неправильный поступок или вовсе перестал совершать поступки – превратил свою жизнь в бессмыслицу – совершил грех, то он должен испытывать душевную боль.
Раньше мы называли эту боль совестью, но теперь подобное состояние души мы привычно причисляем к рангу депрессий и считаем болезнью, от которой надо лечить.
«Совесть совсем не есть отвлеченный «принцип долга», навязываемый воле сознанием, – пишет И. Ильин, – но она не есть и сила суда или укора, подъемлющаяся из бессозна-тельнаго после дурного поступка и не имеющая «разумнаго» оправдания. Совесть есть голос целостной духовности человека, в которой инстинкт принял закон Божий, как свой собственный, а дух приобрел силу инстинктивнаго влечения. Совесть есть не сразу – инстинктивная потребность в нравственном совершенстве и предметно обоснованная воля к нему, а потому творческое искание его в каждом данном жизненном положении. Иными словами – совесть есть целостное пребывание человека в луче Божьем».
Совесть для русского философа есть основа личности, причем основа укорененная не в абстрактной нравственности, а непосредственно в биологии – в инстинкте.
Страдания совести позволяют преодолевать ощущения индивидуальной греховности, понимая ее.
Понимание и есть мудрость.
Когда Бог утерян культурой или даже, явно или не явно, запрещен ею, только имманентное, «генетическое» ощущение «Божественного луча», которое мы называем «страданием совести», способно привести человека к подлинному чуду преображения – становления целостной личности.
352
В фильме «Солярис» Андрея Тарковского (и в одноименной книге С. Лемма) загадочный разумный океан планеты Солярис выполняет... потаенную мечту «кислотных наркоманов». Он оживляет значимые образы человеческой памяти. Галлюцинации воображения постепенно превращаются в реальных живых людей из плоти и крови.
Наша замечательная актриса – А.С.
Демидова вспоминает о своем споре с Тарковским: «Мы тогда много спорили: где грань, перейдя которую героиня «Соляриса» из фантома превращается в человека, научается чувствовать. Андрей говорил, что эта грань в страдании, а я считала, что в юморе, самоиронии».Правы в этом споре были оба. Зигмунд Фрейд написал целую книгу, доказывающую, что юмор возникает как творческий акт, направленный на преодоление страдания.
«При этом для человека с христиански живою и художественно индивидуализирующей совестью, – продолжает Ильин, – само собою разумеется, что каждый грех каждого человека являет собою единственное в своем роде, неповторяемое сочетание душевных трудностей, неудач или падений. Именно поэтому людские грехи совершенно не сводимы к отвлеченному каталогу «позволеннос-тей», «полупозволенностей», «не-совсем-позволе.нностей», «простимостей», «полу-простимостей» и «непростимос-тей», который, вопреки всякой христианской совести, предлагается в «моральных теологиях» иезуитов... Несчастие греха столь же индивидуально и многоразлично, сколь индивидуальны и многоразличны сами люди и отдельные миги их жизни. И грех, по самому существу своему, преодолевается, исправляется и исцеляется только духовно: духовным очищением и возвращением в Божий луч».
Такое толкование слова «совесть» позволяет по-другому объяснить противоречия Адлера. В детском и юношеском возрасте, когда рассудок не готов еще к рациональному пониманию душевной боли, сознание воспринимает зов «целостной духовности человека» как чувство неполноты.
Пользуясь христианскими терминами, мы можем определить «комплекс неполноты» как первичное ощущение греха, а «метафизическую потребность»1 – как потребность в его преодолении и достижении ощущения целостности личности – онтологической уверенности.
12 А. Данилин «LSD»
353
Если в ответ на сшибку или чувство бессмысленности существования мы не испытываем депрессии – у нас нет никакого повода измениться, нет причины для затраты духовных сил. Не ощущая душевной боли, душа не способна расти.
Христианство и психология говорят, в сущности, об одном и том же. Не пора ли нам научиться понимать друг друга?
Вдумайтесь в то, как удивительно точно и сжато сформулированы многие мысли нашей книги у Ивана Андреевича Ильина:
«Всякое страдание проистекает из несовершенства или неполноты бытия, составляющих самую сущность тварно-сти. Ибо тварь есть бытие конечное, ограниченное во времени и в пространстве, но внутренне посягающее – то бессознательно, то сознательно – на бесконечность и неограниченность...»
Таким бессознательным «посягательством твари» и была «психоделическая революция».
«...Ибо высший смысл его (страдания. – А.Д.) продолжает Ильин, – предполагает, что земная тварь имеет некое священное задание на земле; что дело не сводится к ея случайному возникновению в недрах Беспредельного, к внутренней противоречивости ея бытия, к бессмысленному страданию от этой противоречивости и к роковому угасанию за свою земную неправду. Высший смысл тварности состоит в том, что тварь имеет священное призвание на земле. Грех ведет к страданию, страдание же должно научить тварь при жизни – духовности, мудрому самопознанию, очищению, отречению, религиозной искренности и возвращению в Божий луч. Страдание дается человеку для того, чтобы или умудрить его или погасить его, неумуд-реннаго...»
Конечно, бывают разные страдания и разные депрессии. Человеческая душа не может существовать, будучи заполнена одним только страданием. Депрессия, как и любовь, способна стать юнговской «идентичностью» – превратиться в болезнь. Для того чтобы отличить депрессию нормальную от страдания болезненного, и существуют врачи-профессионалы.
Одндко профессионал вместе со всей культурой тоже постепенно превращается в «виртуального индивида». Он
354
воспринимает личность пациента лишь как вещь, которой можно управлять с помощью таблеток или «зомбирования». Такой врач будет пытаться избавить пациента от малейшего душевного дискомфорта, который тот считает страданием. Он начнет лечить человека «таблетками от души» или «от личности» .– читайте как хотите.
Любая наркомания есть попытка человека избавить свою душу от любого страдания, но в первую очередь от депрессии, вызванной чувством неполноты – неосмысленности собственного существования. Такая попытка не может закончиться ничем, кроме идентичности, инфляции... смерти души.
Певец пессимизма Артур Шопенгауэр говорил, что «у жизни есть только два полюса – страдание и скука». Наркотик устраняет оба... от жизни остается только раз-влечение... смерть.
Если неоязыческие цивилизации пытаются уничтожить любые признаки Божественной искры в человеке (не случайно цивилизации Гитлера и Сталина, каждая по-своему, объявляли о создании «новой породы людей»), то «торговой цивилизации» нужно лишь выделить из личности «индивида».
Товары нужно продавать кому-то. Для этой цели идеально подходит «Я» в состоянии эгосистолы – готовое к зависимости не только от наркотика, но и от любого товара, способного дать иллюзию идентификации.
Любой наркотик способен вызвать эгосистолу – она является закономерным результатом его хронического воздействия на личность. Поэтому наркотики в рамках торговой культуры неистребимы.
Они являются абсолютным (виртуальным) товаром виртуальной же цивилизации. Они неотделимы от нее по самой сути, так как являются лекарствами от совести.
Существует ли выход из психологического тупика цивилизации виртуальности (пошлости)?
Этот выход никуда и не исчезал последние две тысячи лет.
Иисус Христос изложил его в двух своих главных заповедях – заповедях любви:
«Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же, подоб-
355
пая ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя»
(Мф. 22:31-33).
Обратите внимание: любовь к другому человеку здесь предопределена, существует в едином контексте с любовью к Богу. Одна любовь невозможна без другой.
Личность невозможна без признания Божественной искры в человеке, находящемся рядом.
И снова русское слово – «совесть». Это «со-весть» – совместное ощущение священной Вести, мысль, общая с другим (с другом).
Как нам известно со времен братьев Стругацких – «трудно быть Богом». Действительно, трудно, ибо требует абсолютного уважения к другому человеку, который является равновеликой и, одновременно, ратострадающей личностью – образом и подобием Божьим.
В 1922 году легендарный еврейский философ Мартин Бубер, вовсе не опираясь на христианство, описал превращение уважительного отношения людей друг к другу в системе общения, названной им «Я – Ты», в систему агрессивно-разрушительных отношений «Я – оно» или «Я – вещь».
«Психоделическая революция» и не помещающаяся в сознании жестокость убийц оказываются внешним (поведенческим) отражением процесса деградации христианской личности в «виртуального индивида» (первая отражает потребности, а вторая – систему коммуникации такого индивида).
Языческой «новую породу» человека назвать уже не удастся – нельзя дважды вступить в одну и ту же реку. Язычество – слово уважительное, оно подразумевает определенный этап развития духовности.
«Суровая истина о нашей природе, – писал нейрофизиолог Алексей Алексеевич Ухтомский, – что в ней ничто не проходит бесследно и что природа наша делаема, как выразился один древний мудрый человек. Из следов протекшего вырастают доминанты и побуждения настоящего, для того чтобы предопределить будущее. Если не овладеть вовремя зачатками своих доминант, они завладеют нами» (курсив мой. – Л.Д.).
Доминанта, по Ухтомскому, – это стойкий очаг возбуждения, организующий деятельность коры головного мозга человека. Бессознательные доминанты организуют наше
356
сознание. Какую же доминанту Ухтомский выделяет как важнейшую в человеческой психике?
Он называет ее «доминанта на лицо другого». Ее сущность в том, чтобы «уметь конкретно подойти к каждому отдельному человеку, уметь войти в его скорлупу, зажить его жизнью, рассмотреть в другом не просто нечто равноценное себе, но и ценить другого выше собственных интересов, отвлекаясь от предвзятостей и теории»...
Главную доминанту Ухтомского невозможно понять иначе как христианское мировоззрение, найденное внутри нейрофизиологической науки. Нельзя не учитывать и того, что ученый окончательно сформулировал принципы своего учения в страшные для нашей страны «одномерные» 30-е годы.
Скептики скажут нам, что если мы призываем принять христианское миросозерцание, то мы зовем к другой форме бегства от мира – к другому наркотику...
Христианское мировоззрение не является уделом какой-либо церковной конфессии. В церкви периодами побеждали ереси, побеждал и стремящийся к бегству от мира аскетизм. Но само христианство никогда не отвергало мир. Христос звал к его спасению через воплощение каждого отдельного человека.
«...Эти великие и последовательные отвергатели мира, – писал И.А. Ильин об апостолах и святых, – отвергали не внешне протяженный мир предметов, не природу, созданную Богом во всей ея таинственной мудрости, но «мир» искаженных человеком содержаний и «мир» человечески искажающих состояний. Они отвергали «земное и низкое», «суету», «земныя узы и зловредные страсти», «житейския удовольствия, развлечения и заботы» и связанное с ними «кружение земных помыслов», они отвергали вещелюбие, «мир» как «простор греха»...
Все это означает, что они утверждали мир как мир бого-зданных предметов, пронизанных Божьими лучами, таинственно скрывающий в себе видимое присутствие невидимого Бога; и отвергали «мир» как совокупность человеческих пошлых актов и человеком опошленных содержаний. Религиозная мудрость знает о «чистоте» Божьего мира и исповедует ее. «Знаю и уверен в Господе Иисусе, – пишет апостол Павел, – что ничто не скверно само по себе; только почитающему что-либо скверным, тому скверно». И еще: «Для чис-
357
тых все чисто, а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены ум их и совесть». Мир вещей сам по себе чист и нескверен, мудро устроен и полон духовной значительности; но пошлый человек смотрит пошлым глазом и видит во всем пошлое».
Только мы способны придать вещи пошлое содержание. Только человек способен объявить химическое вещество... мессией.
Что такое очищенный наркотик – алкалоид?
Прибегая к языку И.А. Ильина – это растение, лишенное своей богозданности.
Исходя из христианского взгляда на мир, человек, кроме всего прочего, может и создать скверную вещь – лекарство от совести. Рукотворно и ради собственного удовольствия, то есть посредством того, что Ильин назвал пошлым актом, из растения, несущего в себе часть божественной гармонии, было выделено опошленное содержание. Из целого «таинственно скрывающего в себе Бога» была выделена часть, никакой духовности в себе не скрывающая.
С растением произошло то же самое, что и с личностью. Отринувшая трансцендентное цивилизация «выделила» из личности «индивид», а из растения – алкалоид. «Виртуальный человек» столкнулся с «виртуальным» веществом. Пошлость начала свою месть с помощью пошлости. Оскверненная природа ответила осквернением ума.
Не только психология не хочет учитывать истины религии. Обратное так же верно. Автору приходилось спрашивать священнослужителей: «Почему Церковь так мало говорит и пишет о наркотиках?» И регулярно слышать в ответ: «О них ничего не сказано в святоотеческих писаниях...»
Это так, но те, кто заложил основы христианского миропонимания, жили во времена, когда наркотиков в нашем, сегодняшнем понимании этого слова просто не существовало!
Существовали растения, которые были частью языческих религиозных культов, языческой духовности, и только. Иначе – в качестве отдельного специфического духовного феномена – наркотики никем не воспринимались и не могли быть восприняты, потому что ничем отдельным от язычества они и не являлись!
358
В святоотеческих писаниях можно найти решительно все, что связано с духовными проблемами язычества...
Наркотик в современном понимании этого слова есть плод алхимической гордыни человеческого духа, пытающейся избавить человека от страдания. «Виртуальный человек» – это человек, полностью свободный от страдания, а значит, свободный от самого себя.
Алхимия же, в свою очередь (впрочем, как и картезианство или спиритизм), является производным ереси гностицизма, о которой со времен святого Епифания Кипрского написаны тысячи книг.
Святые отцы почти с абсолютной точностью предсказывали духовные последствия гностицизма. Трудно ожидать от них точного угадывания тех конкретных «молекулярных» форм, которые приняло язычество в XX веке.
Святоотеческие писания – не догмы марксизма. Христианство '– это не бегство от мира. Это творческая возможность придать миру смысл.
«Самый страшный враг сейчас атеизм, а не фанатизм (религиозный. – А.Д.), – говорил Наполеон Бонапарт в 1806 году. – Я восстановил религию, и это главная моя заслуга, последствия которой неисчислимы, потому что если бы не было религии, то люди убивали бы друг друга из-за самой сладкой груши и самой красивой девушки».
Черепа для продажи он представить себе еще не мог...
Христианский взгляд на мир – едва ли не единственное мировоззрение, напрямую нуждающееся в личности как отдельной, единой и неразрывной с Богом ипостаси.
Такой взгляд на мир может обеспечить личности достоинство и свободу. По блестящей мысли С.А. Левицкого:
«Свобода мировоззрения может быть обеспечена только мировоззрением свободы, а не свободой от мировоззрения».
Еще по теме ПСИХОЛОГИЯ И РЕЛИГИЯ:
- Карл-Густав Юнг. О психологии восточных религий и философийМосковский философский фонд«МЕДИУМ» Москва 1994 В сборник вошли избранные произведения К. Г. Юнга, основоположника ана-литической психологии, посвященные анализу психологических основ восточных религий и философских систем и пробле-ме их контакта с европейской цивилизацией. Читатель узнает, как аналитическая психология относится к выдающимся лич-ностям и сакральным текстам Востока — Индии, Тибета и Китая.Для специалистов в области гумани
- I. 2. 2. Современная психология и ее место в системе наук
- Часть пятая. Козлов и религия
- Глава 1ИСТОРИЧЕСКИЙ ПУТЬ РАЗВИТИЯ ПСИХОЛОГИИ
- Глава 2СОВРЕМЕННАЯ ПСИХОЛОГИЯ.ЕЕ ПРЕДМЕТ И МЕСТОВ СИСТЕМЕ НАУК
- Глава 10. Уильям Джеймс и психология сознания.
- Глава 15. Абрахам Маслоу и трансперсональная психология.
- Глава 5. Эго-психология и связанные с ней направления в теории личности: Эрик Эриксон, Эрих Фромм и Карен Хорни
- Глава 30. Великие идеи в социальной психологии и религии
- ГЛАВА 2. ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ПРЕДМЕТА ПСИХОЛОГИИ И ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ВПСИХОЛОГИИ
- Этническая психология
- Глава 2 Что такое психология?
- Глава 3 Чем занимаются психологи?
- Глава 8ПСИХОЛОГИЯ ДЕВИАНТНОГО ПОВЕДЕНИЯ
- Глава 9СПЕЦИАЛЬНЫЕ РАЗДЕЛЫ КЛИНИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
- 5.3. отрасли научной психологии