<<
>>

1.2.3 Первый кризис научной психологии

Наиболее радикальный характер, отчасти изменивший ход последующего развития психологической науки, имели работы профессора философии Вюрцбургского, а затем Венского университетов Франца Брентано (1838—1917).

До него ассоцианисты, да и сам Вундт описывали феномены сознания как более или менее сложные структуры элементов. Эта процедура была типичной для структурализма в психологии. В своей работе «Психология с эмпирической точки зрения» Брентано (Brentano, 1874) обратился к совершенно иной философской традиции — казалось бы, окончательно отвергнутому европейским Новым временем учению Аристотеля в его схоластической интерпретации, данной Фомой Аквинским (1225—1274). Определяющим принципом функционирования всего пси-

12 Этот ученик Вундта, работавший у него в лаборатории в период с 1880 по 1887 год,

стал позднее одним из основателей американской версии функционалистской психоло

гии (см. 1.2.3) и прославился введением в психологический оборот понятия «тест», а так

же основанием (вместе с Болдуином) двух профессиональных журналов — Psychological

46 Bulletin и Psychological Review

хического для Фомы Аквинского являются iniensiones animi — духовные силы человека, направленные на деятельное воплощение и преодоление возникающих при этом трудностей. В результате феномены сознания были описаны Брентано не в виде ассоциаций ощущений, а как интен-ционально направленные на предметы психические акты, или действия.

Подобная постановка вопроса была первым симптомом появления функционализма в психологии, то есть перехода к рассмотрению возможных функций сознания, таких как регуляция активности, удовлетворение потребностей и, в конечном счете, биологическая адаптация в самом широком смысле слова. Влияние функционализма оказалось весьма выраженным за пределами Германии, причем вместо спекулятивной философии здесь роль катализатора сыграли новые биологические представления, широко распространившиеся во второй половине 19-го века, прежде всего, теория эволюции Чарльза Дарвина (1809—1882).

Дарвин трактовал положительные и отрицательные эмоции как проявление имеющих приспособительное значение поведен-ческих тенденций приближения или, соответственно, избегания (см. 9.4.3). Под влиянием общей эволюционной трактовки эмоций у животных и человека с функционалистских позиций стали рассматриваться и познавательные процессы у человека. Зачастую при этом происходило уточнение и ограничение функций сознания, которое постепенно перестало восприниматься как синоним психики.

Физиолог Иван Михайлович Сеченов (1829—1905) выступил в России с программой неинтроспективного изучения психических процессов как множества центральных, заторможенных корой головного мозга рефлексов. Сеченов доказал в простых экспериментах на мозге лягушки существование такого механизма центрального физиологического торможения. Точка зрения, согласно которой феномены сознания возникают тогда, когда кора мозга начинает контролировать посредством торможения автоматическое развертывание рефлекторных процессов, намного опередила свое время. Она, в частности, хорошо вписывается в современные двухуровневые модели взаимоотношений сознательных («контролируемых») и автоматических процессов (см. 4.3.2, 5.1.3 и 7.2.2). Сеченов же одним из первых обратил внимания на значение сочетания эволюционного и онтогенетического анализа феноменов психики, подчеркнув, что научная психология прежде всего должна ответить на вопрос о происхождении разнообразных «психических деятельностей» (см. 9.4.2).

Во франкоязычной психологии и неврологии Теодюль Рибо (1839— 1916), Эдуар Клапаред (1873—1940) и особенно ученик Рибо Пьер Жане (1859—1947) подробно описали так называемые психические автоматизмы — зачастую весьма сложные формы активности, разворачивающиеся целиком или частично вне сферы сознания. «Французская школа» выявила многочисленные примеры диссоциации сознания и поведения, причем как в норме (гипноз), так и в патологии (истерия). Рибо (одновременно с Джеймсом и датчанином Ланге) разработал так называемую

моторную теорию сознания, суть которой состоит в признании внутренней, идеомоторной активности основой феноменов восприятия, внимания и воображения (см.

5.4.1 и 9.3.3). Он же последовательно призывал к эволюционному анализу высших психических процессов и личности. Согласно «закону Клапареда», осознание отнюдь не является постоян.-ным атрибутом психических процессов и специфически связано лишь с моментами затруднений в реализации привычных действий.

В Северной Америке практическое значение сознания для успешной адаптации к среде подчеркивалось в философии прагматизма, прежде всего в работах Чарльза Пирса (1839—1914) и Уильяма Джеймса (1842—1910). Пирс стал основателем семиотики — общей науки о знаках и их функциях, которую веком ранее пытался создать Кондильяк (см. 1.1.2). Философ и психолог Джеймс предложил различать «те» и «/» как, соответственно, познаваемую и познающую части самосознания личности13. В качестве особой школы американская функционалистская психология — Дж. Эн-джел, Дж. Дьюи, Э.Л. Торндайк, Р. Вудвортс и другие — пыталась сочетать анализ сознания с изучением поведения, просуществовав примерно до конца 30-х годов прошлого века. Следует особенно подчеркнуть влияние работ Роберта Вудвортса (1869—1962), «Экспериментальная психология» которого позволила сохранить итоги раннего периода изучения познавательных процессов. Перевод этого руководства на русский язык (книга вышла в разгар так называемой «борьбы с космополитизмом») сыграл важную роль в развитии отечественной психологии.

Обсуждение интенциональности (предметной направленности) сознания стало центральным для феноменологии и экзистенциализма — ведущих направлений философии 20-го века. Основатель феноменологии Эдмунд Гуссерль (1859—1917) начинал как ученик математика Вейерштрасса, но познакомившись с Брентано, превратился в его восторженного последователя. Описывая феномены сознания, он лишает их психологического оттенка. Эмпирическое «Я» выполняет при этом лишь функцию точки отсчета, делающей возможной интенциональное отношение к предметам. Последние также понимались им как идеальные, не выходящие за пределы «чистого сознания» («Bewusstsein rein als es selbst») конструкты, подобные математическим понятиям.

Представители экзистенциализма (ученик Гуссерля М. Хайдеггер, М. Мерло-Понти и Ж.П. Сартр) вернулись к функционалистской трактовке. Они подчеркнули значение обыденного сознания, включенного в направленную на решение жизненных задач активность (по принципу «in-der-Welt-sein» — «бытия в мире»). Эта форма сознания отличалась ими от отстраненного, рефлексирующего сознания предыдущих философских учений (4.4.3 и 9.3.3). На практике это

13 При ближайшем рассмотрении это напоминает кантианское различение практи

ческого и теоретического разума (см. 1.1.3). Джеймс поясняет, что «те» — это «эмпири

ческое эго» («мое»), тогда как в случае «/» речь идет о «теоретическом эго», то есть о транс

цендентальном, недоступном для эмпирического анализа первоисточнике всякой твор-

48 ческой активности.

напоминает предположение Клапареда об осознании эпизодов, которые нарушают привычный ход событий. Так, рефлексивное осознание некоторого предмета, например молотка, обычно происходит при нарушении привычного потока активности, когда молоток слишком тяжел или у него внезапно ломается рукоятка.

Точка зрения Брентано на значение интенциональной трактовки психики повлияла и на ряд его учеников-психологов, прежде всего Освальда Кюльпе (1862—1915) и Карла Штумпфа (1848—1936). Кюльпе унаследовал кафедру философии Вюрцбургского университета, которую когда-то занимал его учитель, а Штумпф при поддержке Гельм-гольца основал в 1902 году институт психологии в Берлинском университете. Через 10 лет именно в этом институте появилось новое научное направление, ставшее известным во всем мире как берлинская школа гешталыппсихологии (см. 1.3.1). Одним из последствий интереса Кюльпе к функциям сознания в поведении стал анализ процессов понимания и решения задач, приведший к созданию еще одного нового направления исследований — вюрцбургской школы психологии мышления.

По мнению представителей вюрцбургской школы, при решении задач возникают направленные на достижение цели процессы — мысли, которые отличаются от имеющих чувственную (сенсорную и аффективную) окраску элементов вундтовской психологии прежде всего своим процессуальным и безобразным характером.

Использовав простые хронометрические эксперименты, представители этого направления показали, что испытуемые обычно значительно быстрее понимают афоризмы и сложные метафоры, чем сообщают о возникновении в сознании каких-либо сопутствующих сенсорных ощущений или образов. Сначала Кюльпе, а затем его ученик Карл Бюлер (1879—1963) подчеркнули целенаправленный и операциональный характер мышления14. Подобно тому как в арифметике есть не только числа, но и операции над ними, «решающие последние константы в мышлении — это вовсе не чувственные представления, которые одно за другим разворачиваются в нас, а мыслительные операции над меняющимся материалом образов представлений» (Buehler, 1927, S. 13). Попытка последовательного описания мышления в терминах множества операций, трансформирующих условия задачи в направлении искомого решения, была предпринята несколько позднее Отто Зельцем (1881— 1944), однако его исследования были прерваны известными политическими катаклизмами 30—40-х годов прошлого века15.

14 Любопытно, что уже тогда различение «статичного» и «динамичного» имело выра

женный оценочный оттенок. «Динамичность» феноменов сознания неизменно подчер

кивали Вундт и Титченер. Взгляды критиковавших их с «динамических позиций» пред

ставителей вюрцбургской школы, в свою очередь, были подвергнуты критике из-за от

сутствия «динамики» Куртом Левином.

15 Никто не знает, как могло бы пойти развитие научной психологии в Германии, если

бы не приход к власти национал-социалистов. Видные гештальтпсихологии эмигрирова- 49

В целом вюрцбургская школа не смогла решить своих задач, так как мысли и операции выступили лишь в роли новых элементов сознания. Был сохранен и усилен аналитический характер метода самонаблюдения, что вызывало возражения даже у Вундта (Wundt, 1910—1912). В еще большей степени опора на самонаблюдение была характерна для основных оппонентов вюрцбургской школы — представителей школы аналитической интроспекции Эдварда Титченера (1867—1927), пытавшегося развивать традиционный структуралистский подход ассоциативной психологии.

На одном из этапов развития своих взглядов Тит-ченер пришел к выводу, что сознание состоит примерно из 44 000 элементов, которые в разных комбинациях порождают все восприятия, мысли и эмоции: «Дайте мне мои элементы и позвольте мне соединить их при психофизических условиях, и я обещаю вам показать психику взрослого человека как структуру без пропусков и изъянов» (Titchener, 1899, р. 294). Бесплодность дискуссии обоих направлений о роли чувственных образов в мышлении сыграла не последнюю роль в крушении старой менталистской психологии.

Вундт старательно избегал использования термина «память» в своих работах, считая его отголоском донаучной психологии способностей. Поэтому он откровенно критически относился к проекту Германа Эб-бингауза (1850—1909), поставившего своей целью изучить законы памяти, которые определяют временную динамику ассоциаций. В силу этих теоретических разногласий Вундт даже активно препятствовал публикациям результатов экспериментов Эббингауза, что послужило одной из причин создания, по инициативе и под редакцией Гельмголь-ца, первого собственно психологического журнала в мире — Zeitschrift fur Psychologie16. Первый номер этого журнала открывается статьей Эббингауза, посвященной обзору основных результатов его исследований.

Благодаря экспериментам Эббингауза по запоминанию рядов бессмысленных слогов были построены так называемые кривые забывания (см. 5.4.1), а также впервые был описан эффект края — лучшее воспроизведение первых и последних элементов ряда по сравнению с центральными элементами. Этому действительно очень выраженному эффекту суждено было позднее сыграть важную роль в создании моделей памяти когнитивной психологии (см. 2.2.1 и 5.2.1). На частые обвинения оппонентов в механицизме Эббингауз отвечал, что ориентируется

ли. Карл Бюлер и его жена Шарлотта (одна из основательниц гуманистической психологии) сначала сменили Дрезден на Вену, а затем бежали в США. Дункер покончил жизнь самоубийством. Зельц погиб на пути в концентрационный лагерь.

16 В определенной степени Вундт предвосхитил взгляды и тип исследований англий

ского психолога Фредерика Бартлетта, который, кстати, тоже крайне критически оцени

вал вклад Эббингауза в психологию познания (см. 1.4.2). Вундта и его сотрудников инте

ресовали процессы запоминания и узнавания сложного осмысленного материала. Счи

талось, что решающую роль в узнавании сложного материала играет чувство «знакомое -

50 ти» (сам этот термин был введен в психологию датчанином Гёффдингом).

не на ньютоновскую механику, а на физику Маха, устанавливая лишь математические отношения между независимыми и зависимыми пере-менными. Использование бессмысленного материала, вызванное стрем-лением изучать законы памяти в «чистом виде», было включено потом в необихевиористскую традицию «вербального научения». Следует отметить, однако, что даже при таком намеренно обессмысленном материале частота осмысленных ассоциаций оказалась переменной, которая играла едва ли не ведущую роль в запоминании.

Несколько менее известными латаются исследования другого видного немецкого психолога того периода leopra Элиаса Мюллера (1850—1934). Вместе с А. Пильцекером Мюллер обосновал в 1900 году теорию двух различных форм памяти — динамической («персеверирующей») и постоянной. В основе перехода от динамического к постоянному формату сохранения знаний, по их мнению, должен лежать некоторый (в то время совершенно гипотетический) процесс нейрофизиологической консолидации следа (см. 5.3.2). Соответствующее различение было использовано и в первых моделях запоминания когнитивной психологии, как различие процессов в первичной (кратковременной) и вторичной (долговременной) памяти (см. 2.1.3 и 5.2.1)17. Мюллер также разработал вполне созвучную последующим моделям когнитивной психологии теорию, в которой попытался, исходя из юмовской схемы ассоциации элементов сознания, объяснить целенаправленный характер мышления. Решение этой задачи оказалось возможным лишь благодаря построению иерархической системы, в которой категориальные представления оказались под контролем некоторого более высокого уровня, принимающего решения о торможении или активации ассоциативных связей (см. 8.1.1).

Учеником Мюллера А. Иостом были описаны два общих закона динамики прочности следа памяти. Согласно первому из законов Моста, из двух ассоциаций равной прочности, но разного возраста более старая забывается медленнее. Второй закон имеет отношение к заучиванию материала: приращение прочности следа, вызванное новым заучиванием, обратно пропорционально исходной прочности следа. Оба закона легко формализуются с помощью дифференциальных уравнений:

dx/dt = — kx

dx/dT = m (? - x),

имеющих следующие решения:

xt = xoe-kt

?? = ? - (? - xe)e-mT,

где ? — прочность следа или ассоциации; k, m и ? — константы; t — время при забывании, а Т — время или число попыток заучивания. Первый закон Иоста до сих пор используется в когнитивной психологии при анализе процессов забывания, а второй — широко использовался в исследованиях «вербального научения» (см. 5.2.1 и 5.4.1).

17 По феноменологическим основаниям (а именно сохраняется ли некоторое содер

жание непрерывно в сознании или нет) первичную и вторичную память различали в кон

це 19-го века также немецкий физиолог Эркнер и один из основателей философии праг

матизма Джеймс. 51

52

Особого упоминания заслуживают исследования зрительных обра-зов, начатые уже Фехнером, который посвятил их классификации не-сколько глав второй части своих «Элементов психофизики» (такого рода исследования были названы им «внутренней психофизикой» в отличие от «внешней психофизики», занимающейся измерением ощущений фи-зических стимулов). Родственник Дарвина Фрэнсис Гальтон ( 1822— 1911) провел самые ранние дифференциально-психологические иссле-дования отчетливости, или «яркости» зрительных представлений, в то время как Г.Э. Мюллер проанализировал зависимость пространственных характеристик образов объектов от субъективных (совпадающих с осями тела субъекта, или эгоцентрических) и объективных (определяе-мых верхом, низом, левой и правой стороной и т.д. самих предметов — экзоцентрических) систем координат.

Вместе с тем и в этой области исследований вновь отчетливо выс-тупила невозможность однозначной интерпретации интроспективных данных. Кюльпе и К. Пэрки, работавшая у Титченера в Корнельском университете, пришли к противоположным выводам о характере влия-ния зрительных образов на восприятие зрительных сигналов околопо-роговой интенсивности, при этом Кюльпе полагал, что одновременное представливание мешает восприятию. Окончательно этот вопрос не вы-яснен до сих пор, хотя современные работы скорее подтверждают мне-ние Пэрки, считавшей, что в результате активного, «встречного» пред-ставливания стимула происходит снижение сенсорных порогов (см. 6.4.2). Никто из этих исследователей, при всем внешнем различии их позиций, не пошел дальше доступных в то время механистических и хи-мических аналогий. Так, Кюльпе объяснял образы последействием ощу-щений, а Эббингауз сравнивал их с фотографическими отпечатками.

Бездоказательность подобных аналогий и неопределенность выво-дов по основным проблемам привели к тому, что уже в конце 19-го века стал обсуждаться вопрос о кризисе психологии, а так называемым номо-тетическим (то есть основанным на выделении законов, «объясняю-щим») наукам были противопоставлены науки идеографические (описа-тельные, или «понимающие»). Один из видных участников этих событий следующим образом охарактеризовал ситуацию: «Вереница сырых фак-тов; немного разговоров и споров вокруг отдельных мнений; немного классификации и обобщения на скорее описательном уровне; строгое убеждение, что нам доступны состояния сознания и что наш мозг как-то влияет на них: но ни одного закона в смысле законов физики, ни одного утверждения, из которого можно было бы вывести надежные следствия. Мы даже не знаем терминов, в которых можно описать то, по отношению к чему эти законы могли бы быть установлены. Это не наука, а лишь на-дежда на науку... В настоящее время психология находится в состоянии физики до Галилея... и химии до Лавуазье...» (James, 1892, р. 468).

<< | >>
Источник: Величковский Б.М.. Когнитивная наука : Основы психологии познания : в 2 т. — Т. 1 — М. : Смысл : Издательский центр «Академия»,2006. — 448 с.. 2006

Еще по теме 1.2.3 Первый кризис научной психологии:

  1. 9.5.1. Первый кризис глобальной экономики:прекращение развития за счет интеграции
  2. ИСТОРИЯ РУССКОЙ НАУЧНОЙ ПСИХОЛОГИИ
  3. I. 2. 1. Марксистско-ленинская философия - методологическая основа научной психологии
  4. СОДЕРЖАНИЕ ТОМ1
  5. 1 истоки когнитивнойНАУКИ
  6. 1.2.3 Первый кризис научной психологии
  7. 1.3.3 Второй кризис научной психологии
  8. Часть первая ОСНОВЫ ОБЩЕЙ ПСИХОЛОГИИ
  9. 1.2. Предыстория научной психологии
  10. 1.3. Возникновение научной психологии
  11. Глава первая Введение в психологию
  12. Методологический кризис в психологии
  13. Первые теории гуманистической психологии
  14. 1.3. научная психология