ГЛАВА 8ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ТЕКСТА

Слова нужны, чтобы поймать мысль; когда мысль поймана, про слова забывают. Как бы мне найти человека, забывшего про слова, и поговорить с ним!

Из китайской народной мудрости

Где закрыты творческие пути истории, там остаются только тупики индивидуального из-живания обессмысленной жизни.

М.

Психологический анализ речевых высказываний

Основные вехи психологического анализа текста заложены в трудах А. А. Потебни, Д. Н. Овсянико-Куликовского, Л. С. Выготского, М. М. Бахтина, И. С. Нарского, А. А. Брудного, В. Ф. Петренко, А. Н. Леонтьева, А. А. Леонтьева, Д. А. Леонтьева и др.

«Душевная жизнь старой психологии — это тишь да гладь, да Божья благодать. Все налажено, все на своем месте, никаких катастроф, никаких кризисов. От рождения до смерти — ровный и гладкий путь спокойной и целесообразной эволюции постепенного роста души. На смену детской невинности приходит сознательность разума взрослого человека. Этот наивный психологический оптимизм — характерная черта всей дофрейдовской психологии. Только у одних он выражен резче, у других же — в более скрытой форме проникает в картину душевной жизни человека», — пишет М. М. Бахтин [16].

Вся психологическая конструкция Фрейда в своей основе базируется на словесных высказываниях человека, являясь только их особой интерпретацией. Эти высказывания формируются, конечно, в сознательной сфере психики. Правда, поверхностным мотивам сознания Фрейд не доверяет, а пытается проникнуть в более глубокие пласты психического. Войдя в сознание, облачившись в формы сознания (в формы определенных по своему содержанию желаний, мыслей и пр.), продукты бессознательного могут вступить в противоречия с этическими требованиями или восприниматься как обман «цензуры». Таким образом, вся психическая динамика представлена Фрейдом в свете идеологического освещения сознания.

Борьба мотивов — это реальное явление, данное в объективном опыте, ведь она находит выражение в словесных высказываниях.

Ни одно словесное высказывание вообще не может быть отнесено на счет одного только высказавшего его: оно продукт взаимодействия говорящих, и шире — продукт всей той сложной социальной ситуации, в которой высказывание возникло. Всякий продукт речевой деятельности человека от простейшего жизненного высказывания до сложного литературного произведения во всех своих существенных моментах определяется вовсе не субъективным переживанием говорящего, а той социальной ситуацией, в которой это высказывание звучит. Язык и его формы — продукт длительного социального общения данной речевой группы. Это материал высказывания, ограничивающий его возможности. Тоже, что характерно именно для данного высказывания: выбор определенных слов, определенная конструкция фразы, определенная интонировка высказывания — все это является выражением взаимоотношения между говорящими и всей той сложной социальной обстановки, при которой происходит беседа. Те же «душевные переживания» говорящего, выражение которых мы склонны усматривать в этом высказывании, на самом деле являются только односторонней, упрощенной и научно неверной интерпретацией более сложного социального явления. Это особый род «проекции», с помощью которой мы вкладываем (проецируем) в «индивидуальную душу» сложную совокупность социальных отношений. Слово — как бы «сценарий» того ближайшего общения, в процессе которого оно родилось, а это общение, в свою очередь, — момент более широкого общения той социальной группы, к которой говорящий принадлежит. Для того чтобы понять этот сценарий, необходимо восстановить все те сложные социальные взаимоотношения, идеологическим преломлением которых является данное высказывание. Внутренняя речь — такой же продукт и выражение социального общения, как и речь внешняя.

В главе «Содержание сознания как идеология» М. М. Бахтин утверждает, что «сознание — это тот комментарий, который всякий взрослый человек прилагает к каждому своему поступку».

Мотивы бессознательного, которые вскрываются на психоаналитических сеансах с помощью метода «свободного фантазирования», суть такие же словесные реакции пациента, как и все обычные другие мотивы сознания; они отличаются от этих последнихЛ так сказать — не по роду своего бытия, а только по своему содержанию, то есть идеологически. В этом смысле бессознательное Фрейда можно назвать в отличие от обычного «официального» сознания — «неофициальным сознанием».

Поведение человека распадается на двигательные реакции («действия» в узком смысле слова) и на сопровождающую эти реакции внутреннюю и внешнюю речь (словесные реакции). Эти компоненты цельного поведения человека объективны и материальны и требуют для своего объяснения объективно-материальных же факторов как в самом организме человека, так и в окружающей его природной и социальной среде.

Бахтин приходит к выводу о том, что «словесный компонент поведения определяется во всех основных существенных моментах своего содержания объективно-социальными факторами. Социальная среда дала человеку слова и соединила их с определенными значениями и оценками. Социальная же среда не перестает определять и контролировать словесные реакции человека на протяжении всей его жизни. Все словесное в поведении человека (равно и внешняя и внутренняя речь) ни в коем случае не может быть отнесено на счет изолированно взятого единичного субъекта, оно принадлежит не ему, а его социальной группе (его социальному окружению)» [16].

Здесь необходимо сделать ряд комментариев.

Кроме того, каждый человек, обладая индивидуальными особенностями, в частности типологическими характеристиками, избирательно относится к текстам и выражениям. Одни тексты ему близки, другие он не приемлет. Так формируются индивидуальные особенности речевых высказываний, в которых есть место и словотворчеству личности. Например, в современном лексиконе много выражений типа «морда лица», «рюмка чая». Кто так высказался впервые, знает только сам автор.

Поэт В. Вишневский придумывает одностишья, которые многие используют в своем лексиконе, поскольку эти одностишья выражают современный смысл эпохи. Здесь необходимо указать и еще один важный момент: одностишья Вишневского создают условия для разрядки обстановки, перевода трудной ситуации в типичную с проявлением юмора, а значит, и психологической защиты.

Мастерски использовали этот прием Чехов и Достоевский, у которых за трагедийностью и драматизмом ситуации часто проглядывал искрящийся юмор.

Прав Бахтин, считая, что самое смутное содержание сознания дикаря и самое совершенное произведение культуры — лишь крайние звенья единой цепи идеологического творчества. Между ними существует целый ряд непрерывных ступеней и переходов. Чем яснее становится мысль, тем ближе она к оформленным продуктам научного творчества, считает Бахтин. Более того, достигнуть окончательной ясности моя мысль не сможет, пока я не найду для нее точной словесной формулировки и не приведу ее в связь с теми положениями науки, которые касаются того же предмета.

Таким образом, мы можем говорить о том, что существуют различные уровни общения и словесных высказываний, начиная от коммуникации дикаря, издающего звуки, отражающие его эмоциональное состояние, до взлета поэтического творчества с нахождением поэтической метафоры, формирующей новые смыслы ощущений и переживаний.

По сути, развитие человеческого сознания и речи связано с много-численными попытками речевого самовыражения. Даже в конвенци- альном общении, например, утром за завтраком («Ты будешь чай или кофе?»), люди стремятся к юмору и оригинальности, проявлению творчества. Бахтин считает, что всякое словесное высказывание человека является маленьким идеологическим построением. Мотивировка своего поступка есть в маленьком масштабе правовое и моральное творчество; восклицание радости или горя — примитивное лирическое произведение; житейские соображения о причинах и следствиях явлений — зачатки научного и философского познания и пр. Устойчивые и оформленные идеологические системы наук, искусств, права и пр. выросли и выкристаллизовались из той зыбкой идеологической стихии, которая широкими волнами внутренней и внешней речи омывает каждый свой поступок и каждое наше восприятие. Конечно, оформившаяся идеология оказывает, в свою очередь, могучее обратное влияние на все наши словесные реакции.

Внутреннюю и внешнюю речь, которыми насквозь пронизано наше поведение, Бахтин назвал «житейской идеологией». Она более чутка, отзывчива, нервна и подвижна, чем идеология «оформившаяся», «официальная». В недрах житейской идеологии и накапливаются те противоречия, которые, достигнув известного предела, взрывают, наконец, систему официальной идеологии. По мнению Бахтина, чем шире и глубже разрыв между официальным и неофициальным сознанием, тем труднее мотивам внутренней речи перейти во внешнюю речь.

Бахтин убежден, что у социально здоровой личности житейская идеология, основанная на социально-экономическом базисе, цельна и крепка, нет никакого расхождения между официальным и неофициальным сознанием.

Развивая идею диалогичности как способа анализа речевых высказываний, Бахтин указывает на одну чрезвычайную область человеческого поведения, в которой словесные связи налаживаются с большим трудом и которая поэтому особенно легко выпадает из социального контекста, утрачивает свою классическую оформленность, вырождается в первичное животное состояние. Эта область — сексуальное. Сек-суальное как область частной жизни легче всего сделать базой для социального отступления. Сексуальную «пару» как какой-то социальный минимум легче всего изолировать и превратить в микрокосм, ни в ком и ни в чем не нуждающийся [16, с. 74—90].

Современные психосемантические исследования приобрели четкие технологии анализа, позволяющие осуществлять фундаментальные и прикладные исследования. Эти исследования относятся кчис- лу наиболее квалифицированных, осуществляющихся годами кропотливой работы психологов. К такого рода исследованиям относятся ра-боты, выполненные В. Ф. Петренко и его сотрудниками. В работе «Психосемантический анализ динамики общественного сознания» В. Ф. Петренко и О. В. Митина [77] выявили особенности политического менталитета российского общества. Эти исследования являются актуальными в связи с тем, что перестроечная активизация общества привела к образованию многочисленных неформальных объединений, имеющих политический характер, выдвигающих различные социальные и политические требования.

Развивая «биологическую метафору» применительно к обществу как к живому организму, авторы рассматривают и противоположные механизмы наследственности, такие как «консерватизм наследственности», обеспечивающий преемственность, связь поколений, спасающий от появления мутантов, манкуртов, «иванов, не помнящих родства». Утверждая положение об объективной необходимости как гаранте политических свобод, а значит, факторе развития общества, авторы отмечают, что сама возможность соблюдения неких базисных норм — общечеловеческих ценностей, фиксированных в религиозных заповедях и философских трактатах — остается под сомнением. В современном варианте аналогом этических и правовых заповедей можно считать Всеобщую Декларацию прав человека, принятую ООН. Право на свободу волеизъявлений, как совершенно справедливо отмечают авторы, имеют только те политические образования, которые признают этот базовый уровень как уже пройденную ступеньку в эволюции, восхождении человечества к Человеку.

Работы Петренко и Митиной, выполненные с помощью построения семантического пространства методом семантического дифференциала, посвящены семантическому анализу позиций, программ и ценностных ориентиров ряда российских партий и общественных движений. В результате обработки данных было выделено 4 базисных фактора, объединяющих соответственно 37, 18, 12 и 7 процентов общей дисперсии [77].

Исследования, проводимые еще во время существования СССР, показали, что главными факторами политического размежевания политических партий и общественных движений являлись две идеи — роспуск СССР и сохранение единства и территориальной целостности СССР. Вторым фактором выступала идея отказа от коммунистических идей и как противоположность — идея революционного обновления социализма. Третий фактор — это распространение культуры и информации как доступной каждому гражданину и как противополож- ность — националистические идеи о том, что права нации выше прав личности. Четвертый фактор ознаменован потребностью в идеологическом плюрализме и демократии и как противоположность — жесткий контроль над информацией.

Решая проблемы построения политических семантических пространств применительно к различным политическим партиям, авторы рассматривали особенности соразмерности семантического пространства, отображающие когнитивную сложность сознания политиков, характер их конструктов — специфику категоризации мира. Размещение объектов внутри пространства отразило совокупность их личностных смыслов и ценностей.

Изучая особенности ценностных ориентации людей, авторы выявили результаты, отражающие сходную динамику оценок качества жизни при различных правительствах послеоктябрьского периода по фактору «политические свободы» и «материальное благополучие». Представления и суждения об исторических эпохах людей различного возраста достаточно близки. В связи с этим авторы отмечают, что саркастическое определение России как «страны с непредсказуемым прошлым» справедливо только для официозной историографии. Историческая же память общества достаточно стабильна во времени [77].

Методика, применяемая авторами, на различных этапах развития общества позволяет проанализировать состояние общественного сознания на основе речевых высказываний людей. Упомянем исследования В. И. Батова, автора книги «По ту сторону слова». Очерки при-кладной психогерменевтики: от Иисуса Христа до Владимира Высоцкого [14]. В книге представлены сведения о методологии психогерменевтики, о методе психологического анализа текста. Кроме того, проанализированы тексты Нового Завета и особенности психологии Иисуса Христа, великого русского поэта А. С. Пушкина, «великих последних Великой России» Николая II и Михаила Горбачева. В книге нашли отражение Пассионарии России XX в., созданы психологические образы российских политиков XX в. В работе осуществлен интересный анализ художественного слова—поэтов России конца XIX — середины XX вв. Не остались без внимания автора пси-хологические особенности «лидеров», «кумиров», «маргиналов», «изгоев» и «суицидов» [14].

В книге приводятся результаты использования компьютерной программы ЛИНГВА-ЭКСПРЕСС, разработанной на основе достижений в области психологии речи и психолингвистики. Программа позволяет выявлять психологические характеристики в текстах различной идеологической, жанровой и стилистической организации как вербаль- ного, так и рисуночного оформления. Возможен и анализ стихотворных текстов. В книге представлен материал, который содержит попытку выйти за рамки индивидуального психологического содержания и эмпирически рассмотреть коллективный психологический статус, объединяющий авторов по национальному и профессиональному признакам.