ГЛАВА 7. ГАРМОНИЧНАЯ И АКЦЕНТУИРОВАННАЯ ЛИЧНОСТИ КАК СТЕРЖНЕВОЙ ОБЪЕКТ ПЕРСОНОЛОГИИ
Отправной позицией в типологической оценке нормальных и патологических личностей может служить высказывание Гарднера Мэрфи: «Недостаток знаний о людях — это не пустая, а главная угроза жизнй.
Недостаток знаний о личности, возможно, является стержневым вопросом, который наиболее важен для нас сегодня — вопросом понимания, чем может стать человек при новой расстановке сил». Именно эти два личностных варианта составляют «мостик» между общей и клинической персонологией, между психологией и медициной, между понятиями «нормы к патологии», «здоровья и болезни», а также сопряженных с ними психокоррекционными и психотерапевтическими вмешательствами. В личностном континууме «нормальная — патологическая личность» оба типологических варианта стоят на полюсе «социального благополучия» — как индивидуального, так и общественного, являясь объектом внимания социологов, психологов, юристов, персонологов, педагогов и т.д., в то же время к другому полюсу (представленному психопатическими и психотическими личностями) приковано внимание, в основном, медиков, психотерапевтов и т.д.Шкала человеческих характеров чрезвычайно многообразна. Однако с позиций оценки адаптивных возможностей удается выделить несколько вариантов личностного склада, отражающих разную степень социальной зрелости и приспособляемости конкретного индивида: нормальный, сбалансированный; акцентуированный; невротический; пре- психопатический; психопатический. (Добавим сюда еще один личностный тип — психотическую личность, пребывающую в психозе или вышедшую из него, но в грубо измененном, искаженном облике. Речь идет в таких случаях о психопа-
6 Семке В. Я.
тизированной личности, по терминологии старых клиницистов). Необходимость детальной группировки и дифференциации отдельных личностных типов диктуется, помимо построения чисто теоретических конструкций, еще и выбором адекватных государственных превентивных программ, предусматривающих оздоровление социального окружения и гармонию внутреннего функционирования, поддержание индивидуального и общественного психического здоровья.
Гармоничные, в психологическом смысле, люди проявляют вовне достаточную сбалансированность основных нервных процессов (возбудительного и тормозного), адекватную оптимальную уравновешенность корковой и подкорковой деятельности, одинаковое (равновесное) соотношение первой и второй сигнальной систем. По своему типологическому складу они принадлежат к среднему типу высшей нервной деятельности, способному весьма эффективно противостоять как физическим, так и социально-психологическим воздействиям. При наличии взаимной уравновешенности, сбалансированности основных характерологических качеств индивидуум чрезвычайно редко подвержен негативному эмоциональному стрессу. Даже в ситуациях, явно угрожающих его жизненному благополучию, он находит наиболее рациональный, оптимальный выход из создавшейся кризисной ситуации и успешно преодолевает наметившийся душевный дискомфорт.
Понятие «личность» предусматривает вычленение наиболее устойчивых качеств индивидуума, которые проявляются с отчетливой полнотой его поведения в самых разнообразных ситуациях. Их своевременная и правильная оценка в обыденных («спокойных», «холодных») условиях позволяет предусмотреть вероятное поведение человека в изменяющихся и необычных ситуациях, включая его реакцию на появившуюся болезнь и связанное с ней преобразование биологического функционирования.
В теоретическом плане представляется оправданным рассмотрение пространственной («круговой») модели личности, в которой ее центр отведен для идеальной, гармонической, сбалансированной личностной структуры. Далее концентрически, как «круги по воде», к периферии тяготеют личности из «группы риска» (в первую очередь, акцентуированные натуры) и невротического спектра. «Краевые» зоны этой кольцевой схемы занимают препси-
хопатические и психопатические аномалии личности, диапазон приспособляемости к окружающей социальной среде, «впечатывания» в нее крайне ограничен. Такой пространственно-типологический подход к оценке личности не нов.
Глубинно-психологический акцент отчетливо обнаруживается в теоретических и экспериментально-психологических построениях К.Юнга, Дж. Гилфорда, Дж. Кеттелла, Г. Айзенка и других. Так, в работах двух последних персо- нологов мы обнаруживаем попытку с помощью факторного анализа пробиться к глубинным основам личности, синтезировать ее онтологические качества. Однако весь парадокс существующего на сегодняшний день положения вещей заключается в том, что критерий качественного разделения нормальной и аномальной личности настолько глубинен, что позволяет говорить о ее непознаваемости и недостижимости. (В связи с этим многие экспериментаторы признают ненадежность инструментального изучения личности, оставляя за собой «право на ошибку»). Между тем проведение однозначных граней (количественных и качественных) может стать первоосновой в клинической персонологии, ибо строгие критерии вытекают из конкретных клинических реалий, а существующие «портреты» могут быть расценены как первое приближение к существующим поведенческим и экзистенциальным моделям (Кагршап В., 1948)[32]. Такого рода накопление клинических фактов по уточнению «более тонкой дифференциации типов» осуществлено нашими знаменитыми предшественниками —С.А. Сухановым, П.Б. Ганнушкиным, О.В. Кербиковым и др.дДинностндя гармоничность во многом определяется. со*- циально-психологическими категориями, прежде всего. со=_ от^с^ъиеТмТГи^
щеххва/Основным параметром гармоничной личности явл яехсяддап^^ спосо^насшдри^
способления индивидакмедяющ
ям, а такжестёпень принятия социального^ окружен и я, знащШоттБгудовлетшргёЖ^
ческое качество^отражает реализмвГ^охприятияокружаю-. щей средьГТперцептивная компонента) и способность
«принимать» этот мир и людей такими, какие они есть (регу^ Ляторная компонента).
Самоактуализация предусматривает «принятие себя» (оценка своих возможностей, понимание насущных потребностей, принятие выработанных ценностей), жизнь с внутренней удовлетворенностью, примирение и изживание чувства неуверенности и т.п.
Согласно А. Маслоу (1987), самоактуализация — это желание человека стать тем, кем он может стать, достичь вершины своего потенциала: «Музыканты должны играть музыку, художники должны рисовать, поэты должны сочинять стихи, если они, в конце концов, хотят быть в мире с самим собой... Они должны быть верны своей природе». Важными качествами самоактуализации являются спонтанность, простота, автономность, проблемная центрация. Гармоничныйчеловекобладаетспособ- нрхт^ю изменять ситуации, которые поддаются изщне^и^ принимать их такими, какие они есть, в случае невозможности преобразовать их и научиться различать одна ох-друса-» _го. Зрелость включает психологическое умение разводить реальные и идеальные цели (Б.В. Зейгарник), способность приспосабливаться к внешней среде с учетом жизненного опыта. Инфантилизм («детскость», незрелость) характеризует дисгармонию личности и включает подчиняемость, наивность, непосредственность, зависимость, эгоцентрическую позицию.В зарубежной психологии последнего времени выдвигается понятие социальной и личностной идентичности[33]. Согласно воззрениям Э. Эриксона (1968), под личностной (иногда «личной», «персональной») идентичностью понимают набор черт или индивидуальных характеристик, отличающихся определенным постоянством или, по крайней мере, преемственностью во времени и пространстве, позволяющий дифференцировать данного индивида от других людей (т.е. делающий человека подобным самому себе и отличным от других). X. Таджфелом (1979)[34] выдвинута идея существова-
ния определенного социально-поведенческого континуума, на одном полюсе которого локализованы формы межличностного взаимодействия, на другом — взаимодействие людей как представителей определенных общностей. Первый вариант предполагает актуализацию личностной идентичности, второй — социальной. Социальная идентичность превалирует в группе личностей с высоким уровнем отличий при сравнении «Мы — Они» и низкий в сопоставлении «Я — Мы».
С другой стороны, личностная идентичность преобладает у тех, у кого высокий уровень отличий при сравнении «Я — Мы» и низкий — «Мы — Они». Таким образом, чем выше уровень отличий, тем сильнее влияние идентичности на поведение индивида. Созданная Р. Дженкинсом (1998)[35] базовая «модель внешне-внутренней диалектики идентификации» конструирует представление о «Я» как о постоянно протекающем синтезе одновременно внутренних самоопределений и внешних определений себя другими. Идентификация — это необходимая предпосылка социальной жизни; индивидуальная идентичность, воплощаемая в самости, не существует изолированно от социальных миров других людей.Наряду с социальной идентификацией существует эгоцентризм (или ингруппная ориентация), составляющий универсальное свойство человека. Дифференциация когнитивной схемы «Я — Мы — Другие» является необходимой предпосылкой выхода за рамки эгоцентризма для осознания определенных социальных перспектив и понимания других. Социальная идентификация вызывает синтонность и чувство групповой включенности. Эта позиция освещена с точки зрения эволюционного генетика в блестящей работе В. Эфроимсона (1971 )[36]. Полемизируя с широко распространенным убеждением, что воспитание есть полный, единственный и безраздельный творец этических, нравственных начал в человеке, автор утверждает, что в его природе есть и «нечто такое», заставляющее тянуться к справедливости, самоотвержению. Под понятием «совесть» он подразумевает всю группу эмоций, которая заставляет индивида совершать поступки, лично ему непосредственно не выгодные, даже опасные, но приносящие пользу другим людям. Исторически искатели истины, знаний и понимания (бесчисленный сонм жрецов, знахарей, шаманов, алхимиков, талмудистов, кабалистиков, сектантов), не создававшие непосредственных материальных благ и обреченные на научное бесплодие, цементировали свои племена и народы этическими нормативами, ослабляли внутриплеменную борьбу.
Эмоции человечности, доброты, рыцарского отношения к женщинам, старикам, детям составляли те свойства, которые «направленно и неизбежно развивались под действием естественного отбора и входили в фонд наследственных признаков человека». Устойчивыми оказывались группы традиционно плодовитые: чадолюбивый крестьянин оставлял обычно больше детей, чем ловеласы, донжуаны, мессалины и Клеопатры «всех социальных уровней, времен и народов». Вызывает восхищение заключительный аккорд статьи: «Человеку ценой миллиардов жертв, жестоким естественным отбором досталась способность мыслить, различать добро и зло. Он должен всегда и во всем быть судьей своим собственным делам, сознавать, что за свои поступки он всегда отвечает сам». Однако будем помнить и об указании социального психолога Т. Шибутани (1969): «Биологическое наследственное снаряжение не определяет, что человек будет делать, но оно накладывает известные ограничения на то, что он может делать»: конкретное поведение людей детерминировано средой и личностью. Так, ревность, относимая чаще всего к «низменным побуждениям» может быть беспричинной и породить трагический финал независимо от поведения партнера (образы Арбенина, Отел- ло), а может привести к иной стратегии — в высшей степени сдержанной и великодушной («дай Вам Бог любимой быть другим»).Влияние общественной жизни на психическое здоровье личности неоспоримо: в здоровом социальном обществе не должно быть массовых патохарактерологических девиаций. Напротив, больное социальное окружение порождает все возрастающую, расширяющуюся и проникающую во все слои общества пограничную личностную патологию, в основе которой лежат еще малоизученные механизмы аномального реагирования. Среди последних видное место как социально-психологический феномен занимает внушение, являющееся тем социальным фактором, который «играет немаловажную роль не только в жизни каждого отдельного лица и в его воспитании, но и в жизни целых народов» (Бехтерев В.М., 1908)[37]. Необходимостьвсестороннего изучения личностных механизмов, закономерностей, формул становления многих психологических и психопатологических феноменов, сопряженных с поиском веры и истины, разграничением добра и зла, выбором рациональных (или иррациональных) способов реагирования, приобретает междисциплинарный характер, «иначе целый ряд исторических и социальных явлений получает неполное, недостаточное и частью даже не соответствующее освещение» (В.М. Бехтерев). Небывалый всплеск массовых проявлений «псевдоце- лительства», спиритизма, пагубных увлечений, легковерий следует объяснять кросскультуральными преобразованиями, составляющих «удел индустриальных культур» Шех- ки11 ТЬ., 1991), когда в такие переломные эпохи «нарождаются мистические искания и течения, волна мистицизма разливается все шире и шире» (Н. Бердяев). Несомненно, большинство психологических и психопатологических феноменов, напрямую связанных с реализацией механизмов повышенной внушаемости и самовнушаемости, имеют истерический характер (элемент подражательности и кон- тагиозности). Сошлемся лишь на два клинических феномена, описываемых в последнее время: «синдром прыгающих людей» (по типу реакций ужаса, эхомосимптомов с дезорганизацией моторного и языкового поведения) и «синдром ку- вад» («высиживания детей»: выражается совокупностью психогенных и психосоматических нарушений у мужчин, имеющих беременных жен — перенос дискомфорта беременности подпитывается неосознаваемым чувством вины перед супругой)[38].
Психологическая подоплека подобных многообразных психологических феноменов зачастую связана с некоторыми личностными качествами здоровых лиц. Среди них существенную роль играют: медитация — психическая активность личности, направленная на достижение углубленного сосредоточения; интуиция — способность непосредственного постижения истины (знание, возникающее без осознания путей и условий его получения); медиум — посредник между людьми и миром потусторонних сущностей. Оформление этих «необычных состояний» в соответствующий синдром носит, скорее всего, условный характер. Чаще всего он носит более широкий (психологический, а не психопатологический) смысл, объясняющийся «встречей» различных моделей, признаков и симптомов, формирующихся в виде нормальной личностной реакции на изменения окружающей культурной среды.
Из всего многообразия современных подходов к изучению нормальной, гармонической личности в контексте рассматриваемой проблемы выделим эниологический, создающий новое направление в валеопсихологии («валеоп- сихологической эниологии»). В его основе лежат новейшие «технологии диагностики, коррекции и развития здорового, гармоничного и успешного стиля жизни и энергоинформационного общения с людьми и природой» (Панченко Т., Панченко А. Основы эниостиля. Ижевск, 1995). Эниостиль как весьма перспективное и довольно агрессивное методологическое звено валеопсихологии претендует на синтез многочисленных психотерапевтических приемов классического и современного содержания, в первую очередь, аналитической психологии, нейролингвистического программирования, эриксоновской модели, трансактного анализа, соционики, телесного психоанализа, парапсихологии и других наиболее действенных технологий Востока и Запада.
Такой подход, несмотря на его видимую эклектичность и противоречивость, может оказаться весьма универсальным в попытке создания модулей совершенства, гармонии, здоровья и успеха. Неспроста его авторы рассматривают эниостиль как «принципиально новое социокультуральное явление, которое принадлежит одновременно науке, магии, искусству и религии. Оно должно найти адекватное применение в психологии, педагогике, искусстве, медицине, бизнесе, управлении, семейной жизни. Подкупающим моментом в технологиях «валеопсихологической эниологии» является возможность «увидеть», «услышать» и «почувствовать» механизмы продуктивного саногенного (оздоравлива- ющего) экологического манипулирования своим собственным поведением и поведением других людей, направленных на психологическую «шлифовку» накопившихся личностных проблем, укрепление здорового «остова» личности. Практическая работа по разрешению личностных, производственных, семейных конфликтов, активизации деловых качеств, раскрытию для человека его собственного пути к самореализации осуществляется экспертами эниостиля на основе четырех метафор — 5, М, А, К (метафоры науки, магии, искусства, религии). Каждая из них содержит семь «лепестков» эниостиля: психогеометрическая фигура по Сьюзен Делингер, стиль общения или категории Вирджинии Сатир, эго-состояние по Эрику Берну, предпочитаемая модальность, наиболее развитая чакра по метафоре психотроника; главная функция по К. Юнгу; тип телесной защиты по Александру Лоуэну. В русле установления конгруэнтности индивид добивается того, чтобы все «лепестки» эниостиля соответствовали его родной метафоре: это «беспроблемный» человек, не попадающий в поле зрения психолога и психотерапевта, он гармоничен и совершенен. В случаях обнаружения несовпадения задача эксперта состоит в приведении их в соответствие, развив недостающие «лепестки».
Типологическая характеристика здоровой, гармоничной личности предусматривает всестороннюю оценку основных психических функций и социальную динамику изучаемого субъекта. Среди множества диагностических подходов (один из которых мы уже приводили ранее) остановимся несколько подробнее на классификации соционических типов личности (табл.). В таблице дана иерархия основных (четырех) психических функций человека (логика, сенсорика или ощущения, этика, интуиция). Каждый из выделенных 16 соционических типов имеет условное название (или псевдоним), наиболее полно соответствующее самым «ядерным» персоналиям описываемого личностного варианта.
В процессе определения психологической характеристики испытуемый осуществляет своеобразную «самодиагностику». Выбирая из первой колонки набора наиболее соответствующие личностные качества, испытуемый переходит на второй «разветвленный» столбец и вновь осуществляет выбор, затем из третьего «ответвления» столбца следует окончательная диагностика типологического склада. Оста-
Соционические типы личности
Безмятежность, свобода от обстоятельств, непринужденность, воля, победа, сила, случайная удача, приспособляемость к меняющемуся миру, умение уловить поведенческие тенденции, заметить представляющиеся возможности, непредсказуемость и импульсивность решений, любознательность, гибкость, переменчивость суждений, мягкие кошачьи движения | Перспективные возможности, фантазия, новые сложные задачи, абстракция, теория, изучение, познание нового, глобальный взгляд на вещи, на будущее | Энтузиазм, азарт, увлеченность новыми начинаниями, их популяризация | Вдохновляющие идеи, перспектива | ДОН КИХОТ |
Талантливые люди, восхищение | ГЕКСЛИ | |||
Мягкость, воображение, фантазия, тонкость и глубина анализа, точные прогнозы | Скептическое предвидение мира, мир не прост | БАЛЬ ЗАК | ||
Здесь и сейчас, конкретность, реализм, звуки, краски, запахи, все вижу, все слышу, готов реализовать, практика, пронзительное ощущение окружающего | Эмоциональные предчувствия, мир удивителен и прекрасен | ЕСЕ НИН | ||
Воля и целеустремленность, настрой на победу, не считаясь с преградами | Стратегия победы, действия | ЖУКОВ | ||
Упоение властью, дерзость | НАПО ЛЕОН | |||
Внимание, тонкое эстетическое понимание природы, искусства | Холодное упорство, правота | ГАБЕН | ||
Тёплая доброжелательность, мир | ДЮМА (ОТЕЦ) | |||
Планомерное продвижение, заблаговременная подготовка, систематическая работа, не откладывать на последнюю минуту, доведение начатого до конца, сделать и полюбоваться результатом, постоянство мнения, ответственность за свои решения, последовательность поступков, аккуратность, четкие движения | Разум, логический анализ. Мыслю, следовательно, существую. Интеллект, мышление, объективный мир и его законы, наука, техника, производство, мозг | Действие, умение совершать разумные поступки, планировать и строить | Романтическая тра- ] едия, судьба мира | ДЖЕК ЛОН ДОН |
Борьба с хаосом, порядок | ШТИР ЛИЦ | |||
Анализ, ясное логическое мышление, познание, разумные мысли | Справедливость, изобретение | РОБЕС ПЬЕР | ||
Трезвый реализм, внедрение | М. ГОРЬКИЙ | |||
Чувства, понимание людей, их потребностей, отношений любви и ненависти, добра и зла, роскошь человеческого общения, добро, эмоции, симпатии | Буря страстей, не скрывать своих чувств, нести эмоции людям | Романтика преодоления, эксперимент | ГАМ ЛЕТ | |
Пламенный и радушный, близкие | пого | |||
Молчаливое переживание, глубокое понимание духовного мира людей | Сочувствие, вся людская боль | ДОС ТОЕВ СКИЙ | ||
Неприятие зла, чистота души | ДРАЙ ЗЕР |
новимся на кратком описании наиболее ярких персоналий указанных типов, сгруппировав их в «четверки» по соответствующим рубрикам.
В первой «четверке» преобладает фантазия, глобальный взгляд на будущее, познание нового. Для ДОН-КИХОТА самой сильной, программной функцией является интуиция возможностей, позволяющая быстро схватывать суть идеи, дела, видеть перспективу их развития; творческая функция (логика отношений) дает возможность реализовывать соб-
ственные, часто масштабные идеи, логически выстроить свои действия и поступки; волевая сенсорика заставляет его стремиться к тому, чтобы окружающие видели в нем целеустремленного человека; этика отношений приводит их к излишней идеализации людей, отсюда вся «тяжесть» прозрения и разочарования. В международной классификации этот тип определяется как изобретатель. К типичным представителям данного варианта относят Циолковского, Энштейна, Сахарова. ГЕКСЛИ (советчик): хорошо разбирается в способностях людей и помогает их развить; страдает от непродуманных поступков и неумения разобраться в сложных системах (прототипы В. Чапаев, Г. Каспаров, Р. Быков). БАЛЬЗАК (критик): логически просчитывает возможные варианты неприятностей, нетерпим к бурному проявлению положительных эмоций, критическим выпадам (яркие представители: Кутузов, Банионис, Андропов). ЕСЕНИН (лирик) не выносит упреков в недисциплинированности, богемности; прекрасно ориентируется в потоке времени, как текущего, так и исторического (к ним относят Бухарина, Брежнева, Гагарина, Смоктуновского).
Во второй «четверке» соционических типов доминируют конкретность, реализм, практицизм, пронзительное ощущение окружающего. ЖУКОВ (маршал): настойчив, решителен; болевая точка — этика отношений; главная обида для него — подозрение в наличии любимчиков (Ленин, Королев, Маяковский, Мордюкова). НАПОЛЕОН (политик) характеризуется стремлением к власти, инициативностью, демонстративностью, однако раним в ситуациях, требующих уравновешенного поведения (Пушкин, Горбачев, Пугачева). ГАБЕН (мастер): реалистически мыслящий/упорный, в конфликтных обстоятельствах груб и несдержан (А. Кристи, Ж. Сименон, Э. Пьеха). ДЮМА (отец): псевдоним — послушник; стремится к наслаждениям сегодняшнего дня; болевая функция — логика действия — побуждает к различным коммерческим действиям, авантюрам (Меньшиков, Хрущев, Броневой).
Для третьей «обоймы» социотипов свойственен логический анализ, разум. ЛОНДОН (предприниматель) хорошо знает, что делать, выполняет все быстро, элегантно, но сомневается в своей привлекательности (примеры: Кеннеди, Ландау, Эйзенштейн). ШТИРЛИЦ (администратор) отличается конкретно-логическим умом, практичностью, целесообразностью (Зорге, Рейган, Собчак). РОБЕСПЬЕР (аналитик): рассудителен, логичен, ориентируется на разумные категории, болезненно воспринимает грубость, тиранию (Чехов, Рахманинов, Амосов). ГОРЬКИМ (инспектор) — с точной проработкой абстрактных идей, трезвый реализм, внедрение (Сталин, Дали, А. Карпов, Н. Михалков).
Наконец, в последней «четверке» типов превалирует понимание людей, категорий добра и зла, роскоши человеческого общения. ГАМЛЕТ (наставник) своим возвышенным отношением к жизни успешно «заряжает окружающих», талантливый оратор; болевая точка — постоянные сомнения в своей привлекательности, эстетичности (Репин, Троцкий). ГЮГО (энтузиаст): нацелен на поддержание высокого эмоционального тонуса коллектива, болезненно переживает упреки в поспешности (Орлова, Жирардо, Ж. Филип, Орджоникидзе). ДОСТОЕВСКИЙ (гуманитарий): сочувствие, сопереживание, уступчив, не конфликтен, готов к самопожертвованию (Солженицын, Паустовский, М. Монро). ДРАЙЗЕР (хранитель) — непримиримый борец за нравственность, порядочность, не переносит обсуждения собственных способностей, перспектив (Тургенев, Ельцин, Ильинский, Ротару).
Знание своего соционического типа помогает человеку «диагностировать» свои сильные и слабые стороны, с последующим выбором стратегии коррекции своей жизненной судьбы, вплоть до смены профессиональной деятельности, исходя из приоритетности устанавливаемых прототипов. Так, киевский ученый В. Гуленко в зависимости от рода деятельности группирует: талантливых руководителей, инженеров, военных (Жуков, Габен, Штирлиц, Горький), талантливых ученых, теоретиков, экспериментаторов (Дон- Кихот, Бальзак, Лондон, Робеспьер), работников культуры и искусства (Гекели, Есенин, Гамлет, Достоевский), научных популяризаторов новых начинаний, руководителей творческих коллективов (Наполеон, Дюма, Гюго, Драйзер). Важен учет взаимодействия соционических типов (с выделением так называемых «дуалов» — т.е. типов личности, к которому человек настроен наиболее положительно; конфликтов — с их противоположными, отталкивающими знаками; это в существенной мере оптимизирует межличностные отношения (в семье, с друзьями, в школе, на работе).
В кросскультуральных исследованиях подтверждено существование пятифакторной модели личности (Бурла- чук Л.Ф., Королев Д.К., 2000)[39], признанной наиболее экономной и устойчивой. Она описана с помощью пяти больших факторов: экстраверсии, нейротизма, склонности к согласию, добросовестности и открытому опыту. Приведем их краткую трактовку. Негативная эмоциональность, нейро- тизм проявляется в чувствительности индивида к стрессогенным ситуациям (на одном полюсе этого фактора располагаются «реактивные» личности, на другом — носители эмоциональной устойчивости). Экстраверсия — интравер- сия — представляет фактор, проявляющийся в направлении на внешний или внутренний мир (между этими полюсами находится амбиверт — человек, способный к жизни как в изоляции, так и в активном социуме). Открытость опыту: фактор проявляется в открытости, восприимчивости к любому виду знаний (люди с широкими интересами, развитой фантазией, гибким умом, апологеты всего нового, необычного); закрытые опыту индивиды отличаются ограниченностью интересов (их социальные роли — менеджер, организатор проекта). Склонность к согласию олицетворяет меру социоцентризма (альтруизма) как противоположность эгоцентризма (на одном полюсе располагаются «конформисты») — подчиняющие личные интересы потребностям группы; на другом — «бросающий вызов» человек, он следует своему внутреннему голосу, а не идет за группой. Добросовестность — фактор, выражающий степень сознательного контроля со стороны субъекта за своим поведением и деятельностью (на одном полюсе «делающие карьеру» трудоголики, на другом — изменчивый, отвлекающийся, спонтанный человек, часто гедонист). В целом шкала позволяет получить только наиболее общие описания личности, не обеспечивая глубокой, дифференцированной, всесторонней оценки индивидуальных различий.
Исходя из рассмотренных типологических различий личности, становятся более отчетливыми и понятными стратегия и тактика вмешательства клинической персонологии или психотерапевта. Основной целью должна быть коррекция тех проблем, которые «формируются под влиянием ситуации, в которой мы живем». В качестве примера сошлемся на «болезнь бизнесменов». Это не только десинхроноз, который формируется в ситуациях частой смены часовых поясов, при перелетах из одного климатического региона в другой; это и коренная ломка прежних интересов, идеалов, жизненных ценностей, изменение привычного личностного стиля. В этой связи приведем результаты клинического наблюдения за индивидом 45-летнего возраста. Несколько лет тому назад он сменил научную деятельность на коммерческую и в этой новой сфере весьма преуспел (имеет квартиру, коттедж, несколько машин, крупный валютный счет), однако «заработал» при этом резкое физическое истощение и тяжелую депрессию с мучительной, многомесячной инсом- нией. Психокоррекционный эффект был достигнут на пути частичного возврата к любимой научной работе и успешной реализации давно задуманного творческого проекта. Можно утверждать, что достигнутый персонологический компромисс оказался полностью оправданным, явился достойным решением выхода из ранее, казалось бы, индивидуально-непреодолимого жизненного тупика.
Акцентуированные натуры отличаются некоторыми индивидуальными качествами, весьма рельефными и выпуклыми, усиленными и гипертрофированными до такой степени, что возникает впечатление о легкой дисгармоничности психики, хотя и не нарушающей социальной адаптации, но привлекающей внимание своей «необычностью», «своеобразием», «дискордантностью». По П.Б. Ганнушкину (1933), это люди с неудачным сочетанием межличностных свойств. Об их типологической характеристике высказывался Ф.М. Достоевский: «Писатели в своих романах и повестях большей частью стараются брать типы общества и представлять их образно и художественно, — типы, чрезвычайно редко встречающиеся в действительности целиком, хотя они, тем не менее, еще действительнее самой действительности». Эта же мысль позднее была выражена К. Леонгардом (1964), которому принадлежит терминология личностных акцентуаций: «Если изображение их порой так ярко и выразительно, что создается впечатление патологичности описываемых людей, то это связано лишь с намерением того или иного автора как можно более резко подчеркнуть анализируемые личностные черты». Здесь мы встречаем в несколько усиленной форме то, что бывает в обыденной, нормальной жизни.
Среди усиленных характерологических черт могут оказываться как социально позитивные, так и социально негативные личностные свойства. Это делает проблему изучения личностной акцентуации чрезвычайно актуальной, прежде всего, в аспекте возможного развития отклоняющегося от повседневных общественных требований поведения. Понятие «акцентуированные личности» используется для характеристики непатологических девиаций темперамента, характера или личности, при которых возникает избирательная уязвимость в отношении лишь отдельных психогенных (чаще всего микросоциальных) воздействий, при хорошей, а иногда даже повышенной устойчивости к другим. Некоторыми авторами (Личко А.Е., 1983, 1995; Бухановский А.О. с соавт., 1998; Семке В.Я., 1980, 1999) проявление значительного усиления отдельных черт личности расценивается как крайний вариант нормы, как преморбидный тип, не требующий психиатрического вмешательства, а только психологической коррекции.
Общепринятой точкой зрения на генез личностных акцентуаций считается их генотипическая обусловленность: так, истерические акцентуированные натуры, по нашему мнению (Семке В.Я., 1980), имеют прямое отношение к «художественному типу», живущему «непосредственно восприятиями окружающей обстановки и в счет сильных эмоций» (Павлов И.П., 1955). А.Е. Личко (1977) наблюдал развитие акцентуаций в период становления личности и их постепенное сглаживание в более зрелом возрасте. Выделяя по степени выраженности три варианта акцентуаций, он настолько сближал их с психопатиями, что в отдельных случаях дифференциация становилась сугубо условной или затруднительной. При описании динамики формирующегося психопатического склада на ее первом этапе (от появления первых аномальных черт до структурирования личностного облика) возможны варианты не только препсихопатичес- кого состояния, но и проявлений акцентуаций характера (Гурьева В.А., Семке В.Я., Гиндикин В.Я., 1994), когда становление психопатий может приостановиться на первоначальном этапе. К. Леонгард (1981), определяя частоту «варианта нормы» в виде личностной акцентуации в 50% популяции населения, не исключал «прогрессирующее развитие акцентуации» до степени психопатии (Блейхер В.М., 1981) в предисловии к переводному варианту труда немецкого исследователя расценивал акцентуацию как проявление «латентной» психопатии). В этой связи заслуживает внимания точка зрения старых клиницистов на клинические особенности нерезко выраженных личностных изменений. 5. Оа11етадпе (1894) описывал «кандидатов в неуравновешенные», которые под влиянием внешних моментов «выходят из области нормы» с тем, чтобы вернуться туда снова под воздействием средовых обстоятельств. В.М. Бехтерев (1886) отмечал переходные степени между психопатией и нормальным состоянием.К. К1е1$1 (1913) выделял преморбидные черты гипопаранойяльной конституции с тенденцией к развитию у них бредовых психозов. Я.М. Коган (1936) выделял «психопатии семейного круга», при которых отсутствует тотальное нарушение адаптации. По данным В.Я. Гиндикина, В.А. Гурьевой (1997, 1999), акцентуации как вариант психической нормы отмечаются лишь в 1 / 5 части наблюдений, в остальных случаях речь идет о стертых психопатиях или психопатических состояниях (по мнению авторов, они должны найти свое место в действующих систематиках).
Преморбидный тип — это та личностная структура, которая сформировалась к моменту появления психического (или соматического) заболевания. Он является результатом взаимодействия врожденных и приобретенных, биологических и психологических факторов, оказывающих свое влияние на генез и клиническую динамику болезни. Особенно значим преморбидный фон в генезе психосоматических заболеваний, указывается на чрезмерную независимость и прямолинейность данных личностей, высокое чувство долга, ригидность, обидчивость, эмоциональную экспрессивность, инфантилизм (МасЬеап Р., 1977; КиезсЬ Л., 1961).
Концепция алекситимий (ЗИпеоз Р., 1972, 1973) концентрирует внимание у данных больных на имеющих место нарушениях в аффективной и когнитивной сферах, выражающихся в трудностях обозначения и описания эмоций, общем ограничении собственной аффективной жизни и фантазий. Алекситимический коммуникативный стиль проявляется отчетливым снижением или отсутствием символического мышления, не обнаруживаемыми побуждениями. Среди клинических признаков алекситимии отмечают следующие (Гиндикин В.Я., Гурьева В.А., 1999): бесконечное описание физических симптомов, не связанных с сопутствующими заболеваниями, жалобы на напряжение, раздражительность, фрустрации, боль, скуку, пустоту, непоседливость, ажитацию, нервозность, сложное описание тривиальных деталей окружения, трудности в подборе соответствующих слов для описания чувств, тенденция к импульсивным действиям; интерперсональные связи обычно бедны. Это сказывается в предпочтении одиночества, избегании людей; моторика ригидна. Личностный склад — нарцистический, ретирующийся, пассивно-агрессивный или пассивно-зависимый.
Принято считать алекситимию в качестве неспецифического состояния, отличающегося от нормального и невротического: описывается у пациентов с соматоформны- ми нарушениями, посттравматическими стрессовыми расстройствами, психогенными болями, с сексуальными перверзиями.
Классификация акцентуаций характера во многом совпадает с систематикой психопатий (которая станет предметом рассмотрения несколько ниже). К. Леонгард (1981) выделяет следующие типы: демонстративный, педантичный, застревающий, возбудимый, гипертимический, дистимичес- кий, аффективно-лабильный, аффективно-экзальтирован- ный, тревожный, эмотивный, экстра- и интравертированный. 5. Ыеишап е! а1. (1984) дают типологию личностных изменений на уровне акцентуаций и соответствующих типов психопатий в их экстремальном воображении: упорные — параноидные, сверхточные —ананкастные, демонстративные — истерические, неуправляемые (взрывчатые) — эпилептоид- ные, сверхживые — гипоманические, сверхсерьезные — суб- депрессивные, с лабильным настроением — циклотимные, эмотивные — реактивно-лабильные. А.Е. Личко (1985) отмечает особенности акцентуаций характера и темперамента, более часто диагностируемые в подростковом возрасте, а среди них: гипертимный, циклоидный, лабильный, астено- невротический, сензитивный, психастенический, шизоидный, эпилептоидный, истероидный, неустойчивый, конформный и конформно-гипертимный (дистимический и застревающий типы в подростковом периоде практически не обнаруживаются).
Клиническая структура акцентуаций личности чрезвычайно многообразна, причем она носит скорее описательный, чем синдромальный характер. Данное обстоятельство свидетельствует в пользу довода об отнесении наблюдаемых при этом феноменов в большей мере к нормологическим ас-, пектам клинической персонологии, чем к психопатологическим. Диагностика акцентуаций личности строится на комплексном клиническом и экспериментально-психологическом изучении. Среди последних методик широкое применение нашли патохарактерологический диагностический опросник (Личко А.Е. с соавт., 1970), опросники Г. Шмишека (1970) и Литтмана-Шмишека (1977). Однако не следует переоценивать данные психологических тестов, ибо ничто не может заменить тщательно клиническое обследование испытуемого с учетом результатов его опроса и сведений информаторов (Гельдер М.С. с соавт., 1997).
Перейдем к типологической характеристике личностного облика при различных клинико-социологических вариантах, отдав предпочтение более подробному изложению двух типов — истерическому (демонстративному, в терминологии К. Леонгарда) и гиперконформному.
Истерическая личностная акцентуация выражается в весьма рельефном, выпуклом усилении отдельных характерологических черт, достигающем такой степени, что привлекают внимание окружающих своей необычностью, демонстративностью, правда, не отражающихся на устойчивости социального реноме, их семейной и производственной адаптации. Как правило, они притягивают внимание окружающих экстравагантной одеждой, броской, яркой внешностью, богатой экспрессией, впечатляющими позами, шумной, громкой речью, быстрыми причудливыми переходами мысли, наклонностью к пафосу и патетике. Мимика и пантомимика необычайно выразительны, движения легки, пластичны, изящны. Им присущи живость и острота переживаний текущих событий, склонность к их драматизации (к примеру, видят «страшные сны», от которых «внутри все обмирает и холодеет», «волосы дыбом встают»), но с быстрой отвлекаемостью и переключаемостью. Естественно и непринужденно чувствуют себя в шумных компаниях («тусовках»), азартно стремясь к «новизне», «острым ощущениям», легко заводят рискованные знакомства, широко афишируя свои связи. Привязанности на поверку оказываются непрочными, симпатии и увлечения нестойкими. Свободно меняют друзей, предпочитая находиться в кругу временных, случайных компаний. Среди интересов преобладает тяга к красочным впечатлениям, путешествиям, экскурсиям с непременной сменой окружения, где стремятся произвести «выгодное впечатление», прослыть «законодательницей моды», задать «таинственный флер», загадочную интригу, держаться с явной рисовкой и вызывающей позой. Заметная авантюрность их поведения объясняется горячим и неистребимым желанием «быть на виду», «произвести впечатление», снискать себе славу незаурядной, привлекательной натуры, тяготеющей к иррациональному и «экстрасенсорному». При достижении желаемого признания обычно надолго приобретают социальную устойчивость и внутреннее удовлетворение.
Наилучшая социальная приспособляемость у истерических акцентуантов достигается в случаях получения профессий, связанных с воплощением желания «быть на виду», в центре внимания (актеры, художники, работники сферы обслуживания, культорганизаторы, педагоги и т.п.). В конкретной, выразительной деятельности отличаются настойчивостью, расторопностью, быстрой сообразительностью и безудержностью, могут без устали быть на репетициях, дискотеках, легко переносят утомительные, длительные гастроли (нередко связанные с бытовыми неудобствами, долгим расставанием с близкими, финансовыми затруднениями и т.п.), проводят бессонные ночи «в порыве вдохновения». В работе достигают успеха за счет увлеченности, доходящей зачастую до одержимости. Небольшая удача надолго окрыляет их, еще сильнее поддерживая желание «быть первыми», однако, потерпев неудачу или будучи лишенными творческого полета, быстро пасуют перед трудностями, впадают в уныние, в состояние «пессимизма». При непомерно развитом самолюбии не терпят никаких авторитарных воздействий или третирования, на любое ущемление (явное или мнимое) их прав дают реакции протеста, бурного аффекта раздражения и крика, устраивая «истерики от собственного бессилия», сцены с рыданием, битьем посуды, всплесками «отчаяния». При умелом — замаскированном и ненавязчивом — управлении их действиями быстро расстаются с «непостижимым упрямством и своеволием», охотно выполняя свои обязанности, сохраняя привычную мягкость, подкупающую общительность, заразительную веселость.
Для характеристики истерических акцентуированных натур ценную информацию дают биографический метод, контакт с психологом или врачом во время сбора анамнеза. Рассказывают о себе упоенно, образно, с вдохновением и пафосом, часто прибегая к метафорам и гиперболам. В воспоминаниях превалируют эпизоды, выдвигающие их на передний план, выгодно отличающие их от окружающих. Отличительной чертой большинства представителей этого варианта акцентуации оказывается художественно оформленная хвастливость и даже тяга к лживости с различной степенью ее выраженности — от невинных розыгрышей» до сложных, красочных фантазий и измышлений с пышной фабулой и динамичным сюжетом, с постепенным внутренним убеждением в своей правоте, творческим упоением и продуцированием «по ходу» изложения противоречивых высказываний. При сохранении «авантюрной» линии поведения преднамеренная лживость становится привычной, создавая известные межличностные конфликты, из которых личность выходит с поразительной легкостью и «ненаказуемостью», испытывая при этом внутреннее удовлетворение и даже бахвальство в «артистических способностях», умелом избегании разоблачения. Супружеская жизнь устраивается весьма благополучно в случаях беспрекословного подчинения партнера и выражения им «восторга и восхищения». Гипертрофированность этих характерологических черт создает индивиду репутацию «хвастуна», «сочинителя», «фантазера», не подрывая серьезно его социальных позиций.
Наличие истерических характерологических качеств в существенной мере облегчает возникновение психогенно обусловленных «срывов» и заострений отдельных черт. Как правило, это происходит в условиях индивидуально неразрешимых конфликтных ситуаций, среди них наиболее значима атмосфера игнорирования близкими претензий и непомерных запросов, высмеивание даже наивных попыток и желания «выделиться», грубое бесцеремонное обращение в присутствии посторонних, дефицит аффективных переживаний и связей. О конституционально-генетической обусловленности истерической личностной акцентуации свидетельствует ее усиление в возрастные «кризисные» периоды. Эта динамика наиболее демонстративна в пубертатном возрасте и имеет в своей основе механизмы фиксации. Жажда признания, стремление играть заметную роль в коллективе подростков толкают их на путь невольных конфликтов с ближайшим окружением (возвеличивание себя, скороспелое продумывание «ролей» и поспешное, необдуманное претворение их в жизнь, склонность эгоистически разрешать реальные трудности, избыточная претенциозность). Другой важной чертой является разноплановость поступков и легкая подчиняемость авторитету старших по возрасту подростков с асоциальным поведением, поразительно быстрая сменяемость жизненного стереотипа. В целом попеременное или сочетанное действие отрицательных микросоциаль- ных вредностей определяет повышенную ранимость и сенсибилизацию к более продолжительному «срыву». На этом фоне с большой легкостью реализуются биологически пре- дуготованные истерические механизмы «бегства в болезнь», «условной приятности, желательности» болезненного симптома, внушаемости и самовнушаемости, создающие пеструю и сменяемую картину истерических патохарактерологических реакций и даже истерического невроза. Особенно часто такая динамика наблюдается в инволюционном периоде, когда формируются отчетливые невротические и психопатические состояния и развития.
Конформная личностная акцентуация привлекла наше внимание в связи с возражениями многих исследователей из-за включения П.Б. Ганнушкиным (1933) в систематику психопатий варианта «конституционально-глупых». На первых порах кажется непонятным, как мог допустить неточность в дефиниции данного типа аномалий тонкий диагност, основоположник динамического направления в области клинической персонологии. Проведенное ранее (Семке В.Я., 1971) социально-психологическое исследование психопатий привело нас к убеждению о клинической правоте замечательного исследователя пограничных состояний. Речь идет, скорее всего, о не совсем удачном определении реально существующего личностного «портрета», требующего всего лишь терминологической ревизии. Этот вывод становится особенно оправданным в свете известного тезиса П.Б. Ганнушкина, что каждому типу психопатий в жизненной практике находится соответствующий характерологический радикал, расцениваемый как вариант нормы. В связи со сказанным представляется неоправданным категоричное утверждение А.Е. Личко (1977, стр. 157), что «психопатий конформного типа не существует». Как нам представляется, понятию «конституционально-глупых» психопатий наиболее соответствует определение «гиперкон- формного» варианта личностной аномалии. Таким образом, вырисовывается стереотип формирования специфических для данного варианта характерологических особенностей, которая отмечена и при других «рядах» персонологических качеств (например, «здоровый истерик» — истерическая акцентуация — истерическая психопатия): конформизм здоровой личности — конформный вариант характерологической акцентуации — гиперконформный вариант психопатий. Разграничение этих личностных «профилей» должно осуществляться в соответствии с общеизвестными критериями, выдвинутыми П.Б. Ганнушкиным.
Онтогенетический анализ развития центрального симп- томокомплекса конформного типа акцентуаций подводит к главной социальной психологической особенности этих личностей — постоянной и чрезмерной подчиняемости непосредственному привычному окружению (Кречфилд, 1962; Личко А.Е., 1977). Имеется определенная иерархия становления индивидуума, отражающая основные этапы его социализации; задержка или искажение этого закономерного процесса развития чревато формированием разнообразных личностных девиаций, в первую очередь психопатий. На самом раннем (детском) этапе происходит приобретение речевых и двигательных навыков, освоение привычных социальных шаблонов поведения (в соответствии с выбором «что такое хорошо и что такое плохо»). Поскольку на этой стадии при воздействии патогенных факторов обнаруживается в основном задержка интеллекта, то диапазон характерологических отклонений весьма незначителен и наблюдаемые при этом клинические картины не имеют прямого отношения к пограничной персонологии. Вместе с тем уже в этот период индивидуального развития обнаруживается отчетливая самостоятельность в поведении ребенка, оцениваемая окружающими как проявление физиологического детского негативизма. Характерно, что среди будущих конформистов такие формы реагирования практически не встречаются.
В период дошкольного образования закладывается основа личности с постепенным осознанием целей и задач, возможностью предвидения будущего. Конформизм выступает как сила примера, как страховка от самоотчуждения. Именно на этом этапе становятся патогенными разные формы неблагополучного семейного окружения (воспитание по типу гиперопеки, гипоопеки, «золушки», «кумира семьи»), способствующие возникновению психопатических реакций — подражания, оппозиции и т.д. Под влиянием соответствующей возрастной группы легко втягиваются в алкогольные эксцессы и «уходы из дома», целиком подчиняясь влиянию асоциальной среДы.
Далее в процессе личностной социализации наступает этап воспитания независимости: чем богаче кругозор индивидуума, тем меньше его слепая подчиняемость окружающим. С другой стороны, при наличии уже определившихся конформных черт изоляция от привычной микросреды воспринимается как наказание, поэтому подросток прикладывает максимум усилий, чтобы сохранить свое место в стабильно функционирующей микрогруппе, привычно установленный жизненный распорядок. Адаптация к изменившимся условиям среды крайне болезненна: медленно усваивают обычаи и нравы этого окружения, придерживаясь пассивно-оборонительной позиции. Именно на этой стадии весьма выпукло обнаруживаются черты личности, описанные П.Б. Ганнушкиным (1933), в том числе постоянная готовность подчинения мнению большинства, шаблонность, банальность, рутинность и консерватизм поведения, склонность к благонравию, морализированию (по примеру ходячих сентенций К. Пруткова). Конформист, как правило, не страдает от своей интеллектуальной ограниченности, фактически не замечает ее. К нему целиком приложима максима Франсуа де Ларошфуко: «Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой здравый смысл».
На этапе стабилизации личностного облика самым поразительным качеством гиперконформной личности начинает выступать консерватизм мышления, подражательность (избранному лидеру, соответствующей микрогруппе, «толпе»), слепая готовность следовать чужому мнению. Взрослый конформист — это послушный ребенок, лишенный чувства ответственности за свои взгляды. Повышенная внушаемость, нестойкость самооценки, отсутствие собственных ресурсов для формирования линии поведения лежат в основе многочисленных микросоциальных конфликтов, на которые личность отвечает психогенными реакциями. В качестве компенсаторных и гиперкомпенсаторных личностных образований формируются подчеркнутая готовность следовать «параграфу и букве закона», руководствоваться раз и навсегда утвержденными канонами, всячески уклоняться от нового, «неизведанного», любого проявления личной инициативы. Выбранная таким путем «экологическая ниша» облегчает рациональное «впечатывание» в жизнь, а присущие им трудолюбие и послушание ограждают на известный период от душевных кризисов и катаклизмов. Личностные «срывы» возникают в обстановке непредсказуемости, неясности, повышения требований среды к их интеллектуальному потенциалу.
В целом представленные выше соображения имеют не только сугубо терапевтический интерес. Дело в том, что современные условия жизни (влияние научно-технического прогресса, сложные социально-экономические преобразования в стране, трудности процесса перестройки, перекосы в гласности, трудно прогнозируемые интерперсональные отношения и т.д.) предъявляют повышенные требования к отдельным структурам гиперконформной личности. В сравнении с прежними условиями социальной стабильности и внешнего благополучия нынешняя жизнь, полная социальных потрясений, для многих лиц с гиперконформным радикалом может оказаться мало прогнозируемой и непереносимой. Степень такой грядущей декомпенсации во многом зависит от выраженности данного социально-психологичес- кого качества в направлении утяжеления от акцентуации личности к ее препсихопатической и, наконец, психопатической структуре. Среди клинических проявлений ухудшений состояний наряду с описываемыми новыми формами реагирования («неврозы перестройки», состояния истощения) можно предвидеть весьма частое возникновение острых или подострых тревожных, депрессивных, паранойяльных реакций, а затем и патохарактерологических развитий. Генез их клинических картин, которые приходится наблюдать, оказывается смешанным. Наряду с психогенными влияниями, обусловленными быстрой ломкой социального уклада, нарастанием межличностной отчужденности, утратой четкого «руководящего начала» и «указаний свыше», крушения прежних «кумиров» и идеалов, узаконенных шаблонов поведения, важное значение приобретают конституционально обусловленная интеллектуальная ограниченность, невозможность прогнозирования, консерватизм и ригидность мышления, своеобразный эмоционально-волевой «строй» личности.
С учетом сказанного следует предусмотреть дифференцированные и профилактические мероприятия. Очевидно, часть из проводимых в сочетании психотерапевтических, психофармакологических и психопрофилактических воздействий должна быть направлена непосредственно на гипер- конформную личность с попыткой разрыхления ее жизненного стереотипа и последующей личностной реконструкции. Другая часть — на позитивно преобразование микросоциальных условий, что облегчит выработку должных адаптационных механизмов. Естественно, в этом новом деле наряду с медиками должны принять участие психологи, социологи, персонологи, социальные работники и, возможно, священнослужители. Такое совместное оздоровление социальной среды поможет предотвратить многочисленные душевные катастрофы и внести должный вклад в гармонизацию микроколлектива.
В последующем клиническую характеристику остальных типологических вариантов акцентуаций личностей приведем вкратце, в строгом соответствии с взглядами и классификационными принципами Карла Леонгарда (1964, 1968), подчеркивающим в подобных случаях отнесение данных феноменов к крайним вариантам нормы, а не к зачаткам патологии. К сказанному добавим, что установление, диагностика типа акцентуации, не являясь психиатрическим «ярлыком», облегчает оценку того преморбидного фона, на котором развертываются психогенные (реактивные) состояния, неврозы, патологические расстройства поведения (конституциональные или ситуационные развития личности). Весьма часто преходящие подростковые акцентуации после минования пубертатного периода могут компенсироваться и переходить в скрытые акцентуации (Личко А.Е., 1977). В работах данного автора отмечена динамическая связь формирования «приобретенных психопатий» с соответствующим типом акцентуации: гипертимная акцентуация — воспитательная «гиперопека» — психопатическое развитие по гипертимно-неустойчивому типу; неустойчивая или конформная акцентуация — гипоопека или безнадзорность — развитие по неустойчивому типу; истероидная, лабильная или гипертимная акцентуация — воспитание по типу «кумира семьи» — развитие по истероидному, лабильно-истероидному, гипертимно-истероидному типам; психастеническая акцентуация — воспитание в условиях повышенной моральной ответственности — психопатическое развитие по психастеническому типу; эпилептоидная или конформная акцентуация — воспитание в условиях жестоких взаимоотношений — развитие по эпилептоидному типу; лабильная, лабильно-невротическая и сензитивная акцентуации — воспитание по типу «золушки» — психопатическое развитие по соответствующим видам.
Педантичные личности, по К. Леонгарду, хотят перед началом действия «еще и еще раз убедиться, что лучшее решение найти невозможно». Необдуманности истериков в этом варианте противостоит нерешительность ананкастов. Педантичность наносит ущерб личности только тогда, когда она приобретает болезненный характер. В обыденной жизни их поведение не выходит за пределы разумного; напротив, сказываются преимущества, связанные с тенденцией к основательности, четкости, завершенности, добросовестности. Довольно часто встречается «ананкастический ход» развития заболевания ипохондрического типа с усилением опасений за собственное здоровье.
Застревающие личности имеют в своей основе наклонность к патологической стойкости аффекта. Его застревание наиболее явственно выступает в случаях, когда затронуты личные интересы (как ответ на уязвленную гордость, задетое самолюбие, различные формы подавления). Отсюда весьма частая репутация злопамятных или мстительных людей (болезненно обидчивых, чувствительных, легко уязвимых). Черты застревания наблюдаются не только при нанесении ущерба этим индивидам, но и в случаях их успеха, честолюбие сопровождается самоуверенностью, заносчивостью, самонадеянностью. При обнаружении препятствий их эгоистическим устремлениям встречается важная характерологическая черта в виде подозрительности (в сфере эротики это ведет к «любви, исполненной ненависти»). Такой тип людей упорно идет к цели, добиваясь в силу этого незаурядных успехов, однако, наталкиваясь на жесткие препятствия, реагируют враждебно. Борьба с непосредственным социальным окружением создает маятникообразное чередование блистательных успехов и невероятных провалов.
Возбудимые личности отличаются недостаточной управляемостью, нелогичностью поступков, импульсивностью,
повышенной возбудимостью, вспыльчивостью, раздражительностью. Моральные устои не играют в их жизнй существенной роли, «социальный долг высшего порядка — для них в общем чуждое понятие» (К. Леонград). Свойственны тяжеловесность мышления, чрезмерная обстоятельность, повторяемость (чтобы «сформулировать поточнее»). При доминировании импульсивных и аффективных реакций в известной степени просматривается преобладание черт темперамента (наклонность к дисфориям, аффективная взрывчатость, напряженная жизнь инстинктов), доходящее до расстройств влечений.
Гипертимные личности характеризуются оптимистическим взглядом на жизнь, жаждой деятельности, постоянным поиском новизны. Являясь блестящими собеседниками, они постоянно находятся в центре внимания, с охотой острят, пересыпают речь яркими оборотами, присказками. Однако чрезмерная веселость, безбрежная живость таят в себе опасность некритической оценки сложных ситуаций, утраты чувства долга, ответственности. Богатство не проработанных идей нередко приводит к прожектерству, неискоренимому пустозвонству. Легко улавливая преобладающие интересы микрогруппы, они быстро перенимают свойственные ей шаблоны поведения, в том числе и асоциальные формы девиации, делинквенции.
Дистимические личности обычно сосредоточены на мрачных сторонах жизни. Пассивность в действиях и замедленное мышление в тех случаях, когда они выходят за пределы нормы, относятся к отрицательным свойствам этого типа. Серьезная настроенность выдвигает на передний план тонкие, возвышенные чувства, несовместимые с человеческим эгоизмом (К. Леонгард). Этот темперамент очень часто соответствует психической нбрме.
Циклотимические (или аффективно-лабильные) личности проявляют частую смену гипертимических и дистимических состояний. Причины смены полюсов трудно улавливаемые, иногда радостные события вызывают общую картину гипер- тимии (жажду деятельности, говорливость, скачку идей), а печальные происшествия — подавленность, замедленность реакций и мышления. Аффективно-экзальтированные натуры реагируют на жизнь более бурно, более непосредственно, они легко переходят к восторженному состоянию от приятных сообщений, в отчаяние — от печальных.
Тревожные (боязливые) личности с детского возраста обладают чувством страха, робостью, элементами покорности, униженности, неуверенности в себе, пугливости. По мере взросления возможна сверхкомпенсация по типу самоуверенности и даже дерзости поведения, а боязливая робость может перерасти в излишнюю доверчивость. На почве тревожности иногда формируется ипохондрический невроз.
Эмотивные личности характеризуются повышенной чувствительностью и глубокими реакциями в сфере тонких эмоций. Нередко их определяют как мягкосердечных, жалостливых людей, испытывающих особую радость от общения с природой, искусством. Душевные потрясения вызывают картину реактивной депрессии, иногда с суицидальными поступками: смерть близкого человека становится крахом всей жизни, усугубляющимся чувством вины и безысходности.
Шизоидные личности (более удачным термином применительно к пониманию личностной акцентуации представляется, на наш взгляд, понятие шизотимических натур) отличаются замкнутостью, отгороженностью от внешнего мира, сниженной потребностью в общении, неспособностью устанавливать теплые контакты с людьми. Обычно подчеркивается противоречивость поведения и черт личности: сочетание холодности и утонченной сензитивности, настороженности и легковерия, застенчивости и бестактности, неоправданных симпатий и таких же немотивированных антипатий, богатство внутреннего мира и бесцветности внешних проявлений, создающих в своей совокупности репутацию «странных и чудаков» (Крепелин Э., 1915), «патологически замкнутых» (Гуревич М.О., 1932), «аутистических» натур (Аспергер Г., 1944). Недостаток интуиции находит свое отражение в отсутствии «непосредственного чутья действительности» (Ганнушкин П.Б., 1933), неумении сопереживания, вчувствоваться в страдания других.
В целом, обобщая данные об акцентуациях личности как преморбидного типа, следует обратить внимание на ряд «узловых» вопросов клинической персонологии. Прежде всего, можно утверждать, что подобный вариант имеет эндогенную, генетическую обусловленность. Представленный крайний вариант нормы, естественно, составляет определенную трудность дифференциации с пограничными личностными расстройствами. Далее, важна констатация личностной акцентуации как отправной точки для формирования психопатических и невротических образований. Под влиянием среды возможно усиление или ослабление акцентуированных личностных качеств, а также их трансформация в иные (гетерономные) характерологические типы. Наконец, несомненным является факт успешного применения соци- ально-ориентированных превентивных приемов в достижении гармонизации личности и осуществлении позитивных преобразований в микроколлективах.