<<
>>

5.1. Когнитивный стиль какквадриполярное измерение

Экстенсивный тип научных исследований, связанный с прогрессирующим ростом эмпирических данных без пересмотра исходных теоретических позиций, со временем, как правило, оказывается в тупике, порождаемом противоречиями на уровне накопленного фактического материала.

Неудивительно, что многие ученые, первоначально с большим воодушевлением занимавшиеся стилевыми исследованиями, в определенный момент начинали испытывать чувство разочарования и даже раздражения — порог их профессиональной толерантности оказывался гораздо ниже очевидной противоречивости феномена когнитивных стилей. Увеличение числа исследований в области психологии когнитивных стилей не только не разрешало возникающих вопросов, но, напротив, создавало впечатление лавинообразного нарастания не согласующихся друг с другом фактов, которые уже невозможно было объяснить с какой-либо более или менее осмысленной позиции.

Отметим основные противоречия стилевых исследований, отчетливо обнаружившие себяв ходе последних десятилетий и имеющие ключевое значение для уяснения действительной природы стилевых свойств интеллектуальной деятельности. Эти противоречия, частично описанные в главах 3 и 4, обнаруживают себя в трех основных эмпирических эффектах. Эффект продуктивности когнитивных стилей. С одной сто-роны, получить прямые доказательства связи стилевых параметров с показателями интеллектуальной успешности, как правило, удается далеко не во всех исследованиях. С другой стороны, множество фактов свидетельствует о том, что существует преимущественное влияние определенного полюса того или иного когнитивного стиля на продуктивные аспекты интеллектуальной деятельности (в частности, более интеллектуально успешными оказываются испытуемые с поленезависимым, рефлективным стилем, широкие категоризаторы и т. д.).

Эффект мобильности когнитивных стилей. Спомогцьютех или иных стилевых методик испытуемые могут быть идентифицированы как представители одного из двух полюсов соответствующего когнитивного стиля.

Однако при использовании разных методик, диагностирующих один и тот же стиль, испытуемый может «переместиться» с одного полюса на другой. Кроме того, присущий данному испытуемому когнитивный стиль, как выяснилось, может меняться под влиянием ситуации, инст-рукции, обучения, психотерапевтических процедур и т. д. (Yando, Kagan, 1970; Kepner, Neimark, 1984; Селиванов, 1998; Шкурато- ва, 1998; и др.).

Эффект крайних значений когнитивных стилей. Рост степени выраженности определенного стилевого свойства обычно «схватывает» определенные психологические закономерности. Например, чем выше поленезависимость, тем выше показатели эффективности запоминания, тем более выражен внутренний локус контроля и т. п. С другой стороны, существует некоторый предел выраженности стилевого свойства, после которого эти зависимости либо уменьшаются, либо оборачиваются своей противоположностью .

Так, у лиц с максимально высокой поленезависимостыо отмечаются снижение показателей оперативной памяти (Globerson, 1983), а также наличие внешнего локуса контроля (Lau, Figguer- res, Davis, 1981). В максимальной мере когнитивно сложные сту-денты обнаруживают наивысший уровень депрессии (Oliver,

МсСЗее, 1982) и более высокую выраженность тревоги, стрессо- уязвимости, склонности кзащитному поведению (Кочарян, 1986). Кроме того, неоднократно отмечалось, что проявления психической патологии чаще всего обнаруживаются у лиц, которые занимают крайние позиции как на одном, так и на другом полюсах соответствующего когнитивного стиля. Так, больные шизофренией занимают экстремальные позиции на обоих полюсах когнитивного стиля широта категории (их суждения о треугольно- сти и округлости объектов характеризуются тенденцией быть как чрезмерно суженными, так и чрезмерно диффузно расширенными за счет сверхвключения существенно несходных объектов), причем переходы от одного полюса к другому оказываются невозможными (цит. по: Та^е1 е1 а1., 1964). По когнитивному стилю узкий широкий диапазон эквивалентности (показатель «количество групп» при сортировке слов) группа больных шизофренией с параноидным синдромом оказалась наиболее «ана- литичной», группа больных с галюцинаторным синдромом — наиболее «синтетичной», тогда как группа здоровых испытуемых заняла промежуточное положение на стилевой оси (Яни- чев, Богданова, 1986).

Учитывая эффект крайних значений, сле-дует, по-видимому, говорить не о выраженности того или иного стилевого полюса, а о степени сформированное™ механизмов регуляции стилевого поведения.

Есть основания предполагать, что рассмотренные три аспекта стилевого поведения связаны между собой. Так, по Уиткину, эффект мобильности (сдвига) стилевой характеристики обнаруживают только ПНЗ лица, с достаточной легкостью переходя при необходимости на полезависимый способ функционирования. Представители же ПЗ стиля к подобному перемещению по стилевой оси не способны. Рефлективные испытуемые демонстрируют более гибкие, варьирующие стратегии интеллектуальной дея!ельности, что также может рассматриваться в качестве косвенного свидетельства присущего им эффекта мобильности стилевого поведения. Естественно, возникает вопрос, почему этот эффект преимущественно обнаруживают представители именно того стилевого полюса, который характеризуется более высокими показателями интеллектуальной продуктивности.

Далее, если стилевые показатели находятся на экстремальных позициях на стилевой оси (т. е. имеют крайние полярные значения), то в этих случаях наблюдается снижение показателей интеллектуальной продуктивности и проявлений мобильности соответствующего стиля. Опять же возникает вопрос, почему экстремальные значения стилевых параметров исключают возможность перемещения испытуемых по стилевой оси. И не являются ли крайние значения стилевых свойств свидетельством дефицита интеллектуальных ресурсов субъекта?

Таким образом, можно сделать некоторые предварительные выводы:

когнитивные стили имеют отношение к механизмам, лежащим в основе продуктивного интеллектуального функционирования;

когнитивные стили, будучи чувствительными к субъектив-ным и ситуативным факторам, могут варьировать, адаптируя познавательные возможности человека к требованиям его актуального окружения;

когнитивные стили не являются линейным (биполярным) измерением.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление.

Один из самых больных вопросов психологии — это вопрос о том, является ли психология объективной наукой. Самый расхожий ут-вердительный аргумент выглядит примерно так: да, является, поскольку мы, психологи, умеем измерять психические явления (почти как физики, химики и инженеры). Неудивительно, что в психологической науке получили широкое распространение так называемые операциональные определения, в которых психическое явление определяется через процедуру его измерения. Что такое интеллект? То, что измеряют тесты интеллекта. Что такое креативность? То, что измеряется с помощью тестов креативности и т. д. Однако нужно быть полностью лишенным чувства собственного профессионального достоинства, чтобы смириться с подобным положением дел. Стоит только вдуматься: психолог должен изучать то, что измеряет та или иная методика!

А что она, собственно, измеряет? И что, собственно, мы тогда

изучаем?

Ранее уже говорилось, что стилевой подход — это по преимуществу эмпирическая область исследования. С самого начала определения когнитивных стилей строились на основе процедур их измерения с последующими попытками теоретической интерпретации результатов соответствующей стилевой методики. Фактически нам приходится иметь дело с операциональными определениями когнитивных стилей: полезависимость/полене- зависимость — это то, что измеряется тестом Уиткина «Включенные фигуры»; импульсивность/рефлективность—это то, что измеряется тестом Кагана «Сравнение похожих рисунков» и т. д. В итоге, в силу чрезмерного доверия к измерительным процедурам, стилевые исследования оказались «инструментально при-вязанными».

Безусловно, жизнь значительно упрощается, если следовать позиции: когнитивный стиль — это то, что измеряется определенными стилевыми методиками. Однако достаточно задать обратный вопрос: а что именно измеряет та или иная стилевая методика. И сразу же выясняется невозможность прямого ответа. По-видимому, психологическая неоднозначность традиционных стилевых показателей как раз и является основной причиной отмеченных выше противоречий стилевых исследований.

Сформулируем гипотезу.

В стилевом исследовании обна-руживают себя не два, а четыре полюса (с учетом такого кри-терия их выделения, как медиана). Соответственно, при диа-гностике того или иного когнитивного стиля, получая два про-тивоположных по своим числовым значениям показателя, мы фактически имеем дело с четырьмя субгруппами испытуемых, существенно различающихся по механизмам своего стилевого поведения.

Таким образом, когнитивный стиль—это не биполярное, а кеад- риполярное измерение. В итоге в исследованиях когнитивных

стилей мы должны перейти от традиционной схемы анализа когнитивных стилей, имеющей следующий вид:

к новой интерпретационной схеме, представленной в таком виде:

Me Попробуем обосновать гипотезу о квадриполярности когни-тивных стилей на материале их исследований.

Полезависимость/поленезависимость

В ходе изучении этой стилевой характеристики Г. Уиткин обратил внимание на тот факт, что поленезависимые (ГШЗ) испытуемые подразделяются на две группы: одни устойчиво демонстрируют ПНЗ способ поведения в разных ситуациях, тогда как другие склонны переходить на полезависимый (ПЗ) способ поведения под влиянием требований ситуации и своих внутренних состояний. Первый тип людей получил название «ригидных, или фиксированных поленезависимых», второй — «гибких, или мобильных поленезависимых». При этом особо подчеркивалось, что мооильность (возможность перемещения по стилевой оси с одного полюса на другой) является свойством только лишь испытуемых с высокими показателями психологической дифференциации, т. е. испытуемых с ПНЗ стилем, тогда как ПЗ испытуемые не спосооны к переходу на прямо противоположный способ поведения. Было высказано предположение, что «ригидные поленезависимые» более склонны к психопатологии в силу меньшей гибкости поведения (Witkin, Oltman, Raskin, Karp, 1971).

Принципиально важным представляется то обстоятельство, что констатация факта мобильности — фиксированности стилевых проявлений позволило Уиткину переформулировать значение термина «стиль».

В этой связи он делает чрезвычайно

знаменательный вывод: «Используя ранее термин "стиль", мы имели в виду устойчивую тенденцию функционировать на более или менее дифференцированном уровне в разных ситуациях. "Стиль" в этом смысле отражает степень развития определенных способностей, и тогда стиль — это "способность". Теперь мы можем уточнить, что среди людей, достигших способности к дифференцированному функционированию, некоторые используют данную способность регулярно, тогда как другие — более вариативным образом. Тот способ, которым личность предпочитает использовать свою способность к дифференцированному функционированию, — либо постоянно, либо вариативно, — может быть обозначен как "стиль". В этом втором смысле "стиль" —это "выбор"» (Witkin, Oltman, Raskin, Karp, 1971, p. 11).

Комментируя это высказывание Уиткина, нельзя удержаться от замечания: следовательно, полезависимость — в отличие от поленезависимости — это не «стиль». Но что же тогда измеряет методика «Включенные фигуры»?

Впоследствии своеобразное доказательство неоднородности полюса поленезависимости было получено в работе Т. Глоберсон. Следуя Уиткину, она проанализировала три группы испытуемых (учеников начальной школы), выделенных по показателям вы-полнения теста «Стержень-рамка» и субтеста «Кубики» из шкалы Векслера (минимальное, среднее и максимальное количество ошибочных ответов), — соответственно группы «ригидные, или фиксированные ПНЗ», «гибкие, или мобильные, ПНЗ» и «по- лезависимые» испытуемые. Полученный результат, на первый взгляд, оказался неожиданным: наивысшую интеллектуальную продуктивность по показателям оперативной памяти и умствен-ного напряжения продемонстрировали испытуемые со средними значениями поленезависимости, т. е. «гибкие, или мобильные, ПНЗ», тогда как у максимально поленезависимых испытуемых эти показатели были значительно ниже (Globerson, 1983).

Глоберсон объясняет данный факт тем, что именно у умеренно ПНЗ испытуемых в силу их чувствительности к перцептивным сигналам «вынуждено» сформировались эффективные контролирующие процессы (за счет этого они и оказываются более мобильными, или гибкими, и соответственно более про-дуктивными в других видах интеллектуальной деятельности). Испытуемые с максимальной ПНЗ («ригидные, или фиксирован-ные, ПНЗ») в силу нечувствительности к перцептивным сигна-лам настолько хорошо структурируют поле, что у них механизмы интеллектуального контроля собственной активности выраба-тывались в гораздо меньшей степени. У ПЗ испытуемых, в опыте которых перцептивные сигналы играют доминирующую роль, контролирующие процессы оказываются сформированы на от-носительно низком уровне.

Иными словами, у испытуемых с максимально выраженным ПНЗ стилем ментальные структуры работают по принципу современного фотоаппарата: щелчок — и все детали ситуации воспроизведены на «ментальной пленке». Людям этого типа не надо «наводить диафрагму, анализировать характеристики освещенности» и т. д., соответственно, им не было нужды учиться контролировать свои действия и параметры ситуации с тем, чтобы получить четную «ментальную картинку». Однако недостаточная сформированность механизмов интеллектуального контроля давала себя знать в снижении успешности выполнения других видов интеллектуальной деятельности, в которых необходимо было принимать во внимание и анализировать контекст. Напротив, испытуемым со средними значениями ПНЗ приходилось делать некоторые ментальные усилия для структурирования ситуации, вырабатывая тем самым механизмы интеллектуального контроля, который и помогал им быть более успешными в реально ориентированных видах интеллектуальной деятельности. Таким образом, полюс ПНЗ оказался внутренне неоднородным, скрывая как минимум два разных типа испытуемых с разной степенью выраженности ПНЗ стиля.

Со временем появились данные, доказывающие неоднородность полюса полезависимости. Так, при изучении надежности группового варианта методики «Включенные фигуры» было показано, что существуют испытуемые, которые при повторном ее проведении переходят с полюса ПЗ на полюс ПНЗ. Данное явление получило название «латентной поленезависимости» (Kepner, Neimark, 1984). Иначе говоря, при однократном испытании часть испытуемых может быть неправильно определена как ПЗ лица, и, следовательно, при изучении связей этого ког-нитивного стиля с другими типами поведения данное обстоятельство может привести к искажению наблюдаемых корреляций. За достаточно тривиальным фактом подверженности результатов методики «Включенные фигуры» влиянию обучения стоит, таким образом, отнюдь не тривиальное явление «расщепления» полюса полезависимостина «фиксированыыхПЗ» и «мобильных ПЗ» (или «латентныхПНЗ»).

Представляют интерес исследования, демонстрирующие мобильность полюсов данного когнитивного стиля на основе сочетания традиционного показателя полезависимости/поленезависимости с некоторыми дополнительными показателями: «ментальной энергии» (Niaz, 1987) и «ментальной гибкости» (Cunningham, Ridley, Campbell, 1988).

В исследованииМ Найес наряду с групповым вариантом методики «Включенные фигуры» использовалась методика «Пересекающиеся фигуры», разработанная Дж. Паскуалем-Леоном с целью выявления индивидуальных различий в уровне «ментальной энергии», который операционализируетсякак способность концентрировать внимание. Суть этой методической процедуры заключалась в следующем. Испытуемому в верхней части листа предъявляются отдельно друг от друга простые геометрические фигуры, в нижней — те же фигуры, но наложенные одна на другую так, что у них образуется одна общая секция; испытуемый должен найти и указать область взаимного пересечения простых фигур (см. приложение 5). По сочетанию высоких и низких показателей этих двух тестов были выделены четыре группы испытуемых (табл. 9).

Оказалось, что фиксированные ПНЗ были наиболее успешны в аналитической интеллектуальной деятельности (при выполнении методики Равена), тогда как мобильные (и ПНЗ, и ПЗ) — в реальном интеллектуальном поведении, в частности, имели более высокие показатели тестов учебных достижений по био-логии, математике и химии (Niaz, 1987).

Таблица 9

Типы испытуемых в зависимости от соотношения показателей методик «Включенные фигуры» и «Пересекающиеся фигуры» (1\Маг, 1987) Типы испытуемых Показатели методики «Включенные фигуры» Показатели меюдики « Пересекающиеся фигуры» Фиксированные ПНЗ Высокие Высокие Фиксированные ПЗ Низкие Низкие Мобильные ПНЗ Высокие Низкие Мобильные ПЗ Низкие Высокие

В исследовании Д. Каннингейма, С. РидлииА. Кэмпбелла по-казатель группового варианта методики «Включенные фигуры» соотносился с показателями ментальной ригидности — гибкости по методике «Выбор формы» (Cunningham, Ridley, Campbell, 1988). Суть последней методической процедуры заключалась в следующем. Испытуемый получал 15 пар визуальных абстракт-ных символов, каждая из которых включала фигуру с «хорошей формой» и дисгармоничную фигуру, с указанием выбрать более нравящуюся (предполагалось, что ригидные испытуемые пред-почитают хорошую форму, тогда как гибкие — дисгармоничную). По сочетанию этих двух показателей были выделены четыре группы испытуемых, каждая из которых затем выполняла задания по интерпретации пословиц (табл. 10).

Результаты исследования оказались одновременно как ожидаемыми, так и неожиданными. Ожидаемый результат: в целом ПНЗ испытуемые показали более высокую успешность в интерпретации содержания пословиц по сравнению с ПЗ. Неожиданный оезультат: самые высокие показатели в этом виде интеллек-туальном деятельности имели мобильные ПНЗ, тогда как самые низкие — фиксированные ПЗ.

Напомним, что проведенные нами исследования (см. раздел 3.2) позволили эмпирически продемонстрировать продуктивную составляющую в проявлениях ПЗ, а именно замедление времени обнаружения простой фигуры в сложной может быть следствием сформированности непроизвольных контролирующих стратегий. Этот результат служит дополнительным доказательством в пользу существования субгруппы «мобильные полеза- висимые».

Таблица 10

Типы испытуемых в зависимости от соотношения показателей методик «Включенные фигуры» и «Выбор Формы» (Cunningham, Riaiev. Campbell. 1988) Типы испытуемых Показатели меюдики •«Включенные фигуры» Пок 1КН В и, | | . ые ПНЗ Высокие Предпочтение

хорошей фоомы ыеПЗ Низкие Предпочтение хорошей формы ИЗ Высокие Предпочтение дисгармоничной формы 3 Низкие Предпочтение дисгармоничной формы

Таким образом, каждый из полюсов когнитивного стиля ПЗ/ПНЗ фактически «расщепляется» на два субполюса:

Мобильные пз

Мобильные ПНЗ (или латентные ПНЗ)

Фиксиоованные ПНЗ Фиксированные ПЗ

Иными словами, стилевое измерение полезависимость/поле- независимость маскирует четыре субгруппы испытуемых, существенно различающихся по своим когнитивным возможностям.

Иллюстрацией сказанному являются факты, описанные в работах Уиткина.

Во-первых, «пик» проявлении ПНЗ приходится на подростковый и ранний юношески и возраст (однако именно в этом возрасте наблюдается целый «букет» весьма специфических интеллектуальных качеств, которые не позволяют назвать подростка или юношу эффективным мыслителем), после чего в более старших возрастах проявления ПНЗ уменьшаются.

Во-вторых, психическая патология проявляется на обоих полюсах оси ПЗ/ПНЗ чаще, чем при средних значениях этого стилевого показателя (возможно, что именно крайние значения ПЗ и ПНЗ предполагают наличие механизмов, провоцирующих дезорганизацию психической деятельности).

В-третьих, хотя ПНЗ лица более креативны в целом, в первую очередь креативными, по мнению Уиткина, являются представители субгруппы «гибкие, или мобильные, ПНЗ». Много позже это предположение нашло эмпирическое подтверждение (Noppe, 1996).

В-четвертых, эффект мобильности (сдвига) стилевого поведения обнаруживают только ПНЗ лица, с достаточной легкостью переходя при необходимости на полезависимый способ функционирования (Witkin, Oltman, Raskin, Karp, 1971; Witkin, Goodenough, Oltman, 1979).

Все рассмотренные выше факты прямо либо косвенно под-тверждают феномен «расщепления» полюсов когнитивного стиля ПЗ/ПНЗ. Кроме того, они позволяют говорить о связи трех явлений: интеллектуальная продуктивность соотносится с мобильностью стилевого поведения и отсутствием крайних значений выраженности стилевого свойства. Соответственно, снижение интеллектуальной продуктивности предполагает фиксирован- ность стилевого свойства и экстремальный характер его проявления.

Узкий/широкий диапазон эквивалентности

Противоречия в интерпретации природы этого когнитивного стиля в первую очередь связаны с психологической неоднозначностью его основного показателя «количество групп», выделяемых испытуемым при выполнении методики Р. Гарднера «Свободная сортировка объектов» (либо ее модификаций).

Во-первых, важно выделять в этом показателе два компонента — дифференциацию (различия по количеству групп) и компартментализацию (различия по количеству объектов, не включенных в какие-либо группы и составивших единичные -группы). Компартментализация, будучи крайней формой аналитичности, соотносится с низкими показателями дивергентной продуктивности, а также проявляется у больных шизофренией в виде склонности образовывать много единичных групп (Messick, Kogan, 1963).

Во-вторых, необходимо принимать во внимание типы критериев сортировки, используя для этого словесные отчеты испытуемых. В свое времяР. Гарднер и Р. Шоэн отмечали, что исполь- . -зование показателя «количество групп» без требования назвать -основания выделенных групп приводит к ошибкам в интерпретации этой стилевой характеристики (Gardner, Schoen, 1970).

Например, среди лиц, создавших мало групп, могут оказаться как те, кто объединил объекты на основе формального, абстрак- т-но-неопределенного признака, так и те, кто, проведя предварительный анализ объектов, классифицировал их с учетом общности на основе высокообобщенных категориальных признаков. Аналогично среди лиц, создавших много групп, могут быть представлены испытуемые, ориентирующиеся преимущественно на единичные, субъективно значимые признаки объектов, и испытуемые, группирующие объекты на основе строгих, хотя и узких по содержанию категориальных признаков.

В-третьих, целесообразно учитывать характеристики объемов выделенных групп. По мнению В. Дунчееа и И. Палея, ис-пользованный ими показатель «коэффициент вариации объемов групп» является мерой гибкости в одновременном использовании полюсов обобщенности и специфичности при категоризации объектов (т. е. мерой мобильности данного когнитивного стиля).

По их данным, степень вариации объемов групп по-разному связана с количественными и качественными характеристиками креативности: в тестах на дивергентную продуктивность испытуемые с высоким коэффициентом вариации предлагают много ответов, тогда как с низким — дают наиболее оригинальные (необычные) ответы (Дунчев, Палей, 1986). Разброс ,в объемах групп может быть описан также с помощью показателя ¦

разности между количеством объектов в максимальной и минимальной по объему группах, деленной на общее количество выделенных групп (Холодная, 1992). Можно предположить, что чрезмерно высокая величина этого показателя будет свидетельствовать уже не о мобильности стилевых стратегий испытуемого, а о преобладании глобального, хаотического способа сортировки.

Таким образом, оба полюса данного когнитивного стиля «рас-щепляются». Широкий диапазон эквивалентности скрывает «категоризаторов» (испытуемых, использующих строгие высокообобщенные критерии сортировки в сочетании с низкой вариативностью объемов выделенных групп) и «глобалистов» (испытуемых, склонных выделять группы на основе формальных либо несущественных признаков в сочетании с высокой вариативностью объемов выделенных групп). В свою очередь, узкий диапазон эквивалентности маскирует «детализаторов» (испытуемых с тенденцией объединять объекты на основе ситуативных или субъективно-значимых критериев и выделять большое количество групп, состоящих только из одного объекта) и «дифференциаторов» (испытуемых, склонных использовать мелкомасштабные и в то же время строгие категориальные критерии при минимальном наличии либо отсутствии единичных групп). Первые признаки подобного «расщепления» полюсов данного когнитивного стиля были обнаружены при эмпирическом уточнении его психологического статуса, а также характера связей с продуктивными характеристиками интеллектуальной деятельности (см. раздел 3.2 и раздел 4.2).

Категоризаторы Дифференциаторы

Глобалисты

Детализаторы

Ме

Как можно заметить, глобалисты и детализаторы, несмотря на свою расположенность на противоположных полюсах стилевой

оси, — это близкие когнитивные типы, поскольку испытуемые и той, и другой субгрупп выполняют горизонтальные классификации. В то же впемя категооизаторы и дифференциаторы, различаясь по количеству выделенных групп, тем не менее сходны между сооои относительно механизма своих классификаций, поскольку последний основан на вертикальных разноуров-невых преобразованиях родо-видовых признаков сортируемых объектов.

Возникает законный вопрос: где же здесь собственно «стиль»? По-видимому, о «стиле» можно говорить только применительно к двум последним типам испытуемых, поскольку их индивидуальные различия проявляются на фоне достаточно сформированного понятийного мышления, что находит свое выражение в стилевых проявлениях категориального контроля (типы «дифференциаторов» и «категоризаторов»). Напротив, склонность к глобализму и детализации — это скорее проявление когнитивной незрелости (и тогда весьма спорной представляется трактовка этих форм интеллектуального поведения как стилевых свойств). Факт «расщепления» полюсов данного когнитивного стиля, как можно думать, и обусловливает противоречивый характер корреляционных связей традиционного показателя «количество групп» с продуктивными аспектами интеллектуальной деятельности. Все зависит от баланса представленности в конкретной выборке испытуемых указанных 4-х субгрупп. Так, если в выборке преобладают дифференциаторы (в качестве испы-туемых выступают студенты старших курсов университета), то знак связи показателей количества групп и интеллектуальной продуктивности будет положительным. Если же в выборке оказывается больше детализаторов (в качестве испытуемых выступают школьники), то знак той же связи будет отрицательным.

Узость/широта категории

Полюса даннохо когнитивного с шля, по-видимому, также демонстрируют эффект «расщепления». На полюсе узкой категоризации (УК) могут быть представлены испытуемые с тенденцией к чрезмерной изоляции своих впечатлений («спецификаторы») и испытуемые с жесткими схемами идентификации конкретного объекта как примера соответствующей категории («узкие категоризаторы»). Соответственно, полюс широкой категоризации (ШК) может быть представлен испытуемыми с обобщенными схемами идентификации, которые позволяют осуществить отнесение объекта к категории на основе минимального набора его признаков или меньшей степени их выраженности («широкие категоризаторы»), и испытуемыми, которые подводят объект под категорию без тщательного анализа его признаков и признаков соответствующей категории («нейтрализаторы»). Узкие категоризаторы Широкие категоризаторы

Спецификаторы Нейтрализаторы

Ригидный/гибкий познавательный контроль

В главе 4 уже отмечалось, что выраженность эффекта интерференции в методике Струпа, с помощью которого диагностируется данный когнитивный стиль, может быть объяснена мерой интегрированное™ в структуре индивидуального опыта двух типов кодов: словесно-речевого и сенсорно-перцептивного. Следовательно, у некоторых испытуемых замедленное выполнение конфликтной карты «цветные слова» будет обусловливаться не жесткостью (ригидностью) познавательного контроля, а интегрированностью двух разных модальностей опыта (Холодная, 1992; 1996).

Об интегрированное™ словесно-речевой и сенсорно-перцеп-тивной форм опыта свидетельствует дополнительный показа-тель методики Струпа: соотношение времени выполнения карты «цвет» и карты «слова» (Т2/Т0. Его можно рассматривать в качестве индикатора способности к словесно-образному переводу: чем он меньше, тем, следовательно, более скоординированы (интегрированы) основные «языки» переработки информации.

Таким образом, «расщепление» полюсов данного когнитивного стиля можно зафиксировать при условии разведения двух аспектов интеллектуального поведения при выполнении ме-тодики Струпа: меры интерференции (разности времени вы-полнения карт «цветные слова» и «цвет» в виде Т3 - Т2) и меры интеграции словесно-речевых и сенсорно-перцептивных функций (соотношения времени выполнения карт «цвет» и «слова» в виде Т2Щ)- Соответственно, полюс гибкости (Г) маскирует испытуемых, которые достаточно быстро называют цвет слова, поскольку они оказываются фактически нечувствительными к когнитивному конфликту в силу неинтегрированности словесно-речевой и сенсорно-перцептивной форм опыта («не- интегрированные»), и испытуемых, которые быстро справляются с когнитивным конфликтом на фоне интегрированное™ их опыта за счет активной работы механизма непроизвольного контроля внимания («гибкие»). В свою очередь, на полюсе ригидности (Р) могут быть представлены испытуемые, с трудом преодолевающие когнитивный конфликт на фоне низкой интеграции двух базовых форм опыта («ригидные»), и испы-туемые, которые более замедленно называют цвет слова в силу необходимости специальных ментальных усилий для «разделения» своих вербальных и сенсорных реакций («интегрированные»).

Неинтегрированные Ригидные

Подобного рода «расщепление» полюсов данного когнитивного стиля позволяет объяснить отсутствие сообщений о связи гибкости познавательного контроля с интеллектуальной продук-тивностью (хотя, казалось бы, гибкость при переработке информации в условиях когнитивного конфликта явно должна соотноситься с успешностью интеллектуального функционирования).

С другой стороны, в двух из наших исследований был получен, на первый взгляд, «невозможный» результат, свидетельствующий о соотношении показателя интерференции (т. е. ригидности познавательного контроля) с успешностью выполнения теста Равена (см. раздел 3.2, с. 123).

Аналогичный результат был получен в более позднем исследовании с использованием компьютерной версии методики Струпа, в котором с помощью кластерного анализа оыли выделены две группы испытуемых, значимо различающихся по выраженности эффекта интерференции (подсчитывался показатель «количество правильных ответов»). Факты свидетельствовали, что при выполнении заданий интеллектуальных шкал Стэнфорд-Бине, Векслера и теста учебных достижений (DILA-3) именно испытуемые с более высоким уровнем интерференции (т. е. с ригидным контролем, согласно традиционной интерпретации) имели более высокие показатели по субтестам, диагностирующим способность к перцептивным умозаключениям (задания на обнаружение закономерности в последовательности фигур) и кратковременному запоминанию (Koch, Cobell, Roir, 1999).

В свою очередь, при исследовании этого когнитивного стиля отмечается весьма характерный факт: показатель соотношения времени выполнения второй и первой карт теста Струпа (в виде Т2/Т,) дает значимые отрицательные связи с успешностью выполнения теста Равена (Jensen, Rohwer, 1966). Аналогичные результаты получены в наших исследованиях (см. раздел 4.2, табл. 8).

По-видимому, корреляция интеллектуальной продуктивно-сти с полюсом «ригидности» познавательного контроля появляется за счет субгруппы «интегрированных» испытуемых, которые отличаются достаточно высоким уровнем когнитивной зрелости, в частности, в виде показателей интеграции словесно-рече- вой и сенсорно-перцептивной форм опыта (показатель Т2/Т} у них стремится к единице) и склонностью к непроизвольному контролю своего интеллектуального поведения (поэтому их отличает относительно замедленное выполнение конфликтной карты в тесте Струпа, что и сказывается на величине показателя интерференции).

Характерно, что в рамках анализа этого когнитивного стиля — правда, на уровне теоретических предположений — возникает проблема крайних позиций. Так, если ригидный контроль будет постепенно сужаться до жесткого фокусирования, то при этом следует ожидать чрезмерной фиксированности поведения. Если же, в свою очередь, при гибком контроле будет наблюдаться чрезмерный рост варьирования критериев оценки, то это может привести к хаотичности поведения. Оптимальной формой является «иерархический контроль», предполагающий возможность использования контролей с разными критериями (№э8а1, 1990).

Импульсивность/рефлективность

Как уже отмечалось в главе 1, Дж. Каган первоначально иденти-фицировал данный когнитивный стиль по параметру «когнитивный темп» (латентное время ответа в ситуации принятия решения в условиях неопределенного выбора). Однако в его методике «Сравнение похожих рисунков» наряду с показателем «скорость первого ответа» учитывался еще один показатель — «количество ошибок». В итоге полюс импульсивности (склонность быстро принимать решение в условиях неопределенного выбора) оказался «расщепленным» на два субполюса, на одном из которых находились быстрые/неточные (или «импульсивные») и «быстрые/точные» испытуемые. Аналогично и полюс рефлективности (склонность медленно принимать решение в условиях неопределенного выбора) фактически оказывался представленным двумя субполюсами, разводившими медленных/точных (или «рефлективных») и «медленных/неточных» испытуемых. Быстрые/точные

Ме

Медленные/точные (или рефлективные)

Медленные/неточные

Быстрые/неточные (или импульсивные) Имеет смысл вернуться к истории исследований этого когни-тивного стиля. Понятие импульсивного/рефлективного стиля Каган сформулировал на основе различения «аналитического» и «не аналитического» способов категоризации объектов (изображений людей или предметов), отождествив аналитиче-ский способ с рефлективностью, а не аналитический — с им-пульсивностью. Однако дело в том, что аналитический способ сортировки был представлен одной стратегией (классифика-цией на основе выделения деталей и отдельных признаков объектов), тогда как не аналитический — двумя совершенно разными стратегиями, а именно тематической (объекты объединялись на основе ситуативных связей) и категориально-заключающей ("объекты объединялись на основе обобщающего родового понятия). Таким образом, на полюсе импульсивности одновременно оказываются, по-видимому, как те испытуемые, которые быстро принимают неверные решения в силу отсутствия у них установки на предварительный анализ стимулов, так и те испытуемые, которые быстро принимают верные решения за счет привлечения к оценке стимула понятийных обобщений.

Игнорирование эффекта расщепления полюсов данного когнитивного стиля порождает артефакты. Например, в исследовании дошкольников по выборке в целом было отмечено отсутствие различий между импульсивными и рефлективными детьми при выполнении ими теста креативности. Однако более детальный анализ по субгруппам показал, что быстрые/точные и медленные/неточные имели более высокие показатели оригинальности по тесту креативности сравнительно с медленными/точными и быстрыми/неточными (ВгоЬе^, Могап, 1988).

Таким образом, фактический критерий «расщепления» полюсов данного когнитивного стиля — это показатель «количество ошибок», т. е. его интеллектуальная составляющая, имеющая отношение к сформированное™ механизмов непроизвольного контроля собственной активности.

Доказательством тому являются различия в характере сканирующих глазодвигательных стратегий испытуемых этих 4-х суб- групп. Так, медленные/точные обычно демонстрируют система- тическую стратегию перебора альтернатив, проверяют больше вариантов, тратят больше времени на общее рассматривание всех стимулов и сравнение пар стимулов. Умедленных/неточных зрительный поиск наименее систематичен. В свою очередь, быстрые/неточные (импульсивные) рассматривают меньшее количество признаков отдельных стимулов, менее внимательны к различиям, воспринимают наличные стимулы более фрагментарно. И, наконец, особое место занимает субгруппа быстрых/точных, которые сравнивают только несколько в наибольшей мере сходных пар стимулов, сразу отсекая все неподходящие альтернативы и ограничиваясь анализом минимально возможного числа вариантов (Messer, 1976).

Весомым аргументом в пользу «расщепления» полюсов импульсивности/рефлективности (И/Р) являются факты изменения соотношения представителей каждой из 4-х стилевых субгрупп в выборках испытуемых, отличающихся по уровню интеллектуального развития с учетом реальных условий жизнедеятельности. В частности, нами было проведено два сравнительных исследования.

В первом исследовании оценивалась мера выраженности И/Р у учащихся 2-х экспериментальных классов, которые в течение пяти лет обучались математике по инновационной, обогащающей программе, ориентированной на интеллектуальное воспитание школьников (п = 52) и учащихся 2-х контрольных классов, обучавшихся математике в течение пяти лет по традиционной программе (п = 40) (Гельфман, Холодная, Демидова, 1993).

Во втором исследовании мера выраженности И/Р определя-лась у одаренных старшеклассников (учащихся специализиро-ванной физико-математической школы-интерната в г. Киеве, имевших призовые места на республиканских и международных физико-математических олимпиадах) (п = 34). В качестве «обыч-ных» старшеклассников выступали учащиеся общеобразовательной школы г. Киева (п = 43) (Шавинина, 1993).

Ниже в таблицах 11 (а, 6) приводится процентное соотношение учащихся, принадлежащих к четырем стилевым субгруппам в рамках «расщепления» когнитивного стиля И/Р по выборкам «экспериментальные классы» и «контрольные классы» (а)шю выборкам «одаренные учащиеся» и «обычные учащиеся» (б) (в каждом из двух исследований учащиеся объединялись в одну группу; для выделения стилевых субгрупп использовался медианный критерий; учащиеся, чьи стилевые показатели соответствовали значению медианы, при обработке данных исключались).

Таблица 11 (а)

Соотношение учащихся экспериментальных и контрольных классов, относящихся к разным стилевым субгруппам в рамках когнитивного стиля импульсивность/рефлективность, в % Типы испытуемых Эк сп ер иментальные классы Контрольные классы Рефлективные (медленны е/точны е) 39,5 15,0 Импульсивные (бы стры е/неточны е) 9,3 52,5 Быстрые/точные 23,3 7,5 Медленны е/неточны е 6,7 15,0

Таблица 11 (б)

Соотношение «одаренных» и «обычных» учащихся, относящихся к разным стилевым субгруппам в рамках когнитивного стиля импульсивность/рефлективность, в % Типы испьпуемых «Одаренные» учащиеся «Обычные» учащиеся Рефлективные (медленны е/точны е) 53,1 31,6 Импульсивные (бы стры е/неточны е) 21,8 47,4 Быстрые/точные 21,9 5,3 Медленны е/неточны е 3,1 15,8

Нельзя не заметить, что в условиях реальной динамики ин-теллектуального роста при обучении в обогащенной образовательной среде (учащиеся экспериментальных классов) и наличия реальных интеллектуальных достижений (интеллектуально одаренные учащиеся) наблюдаются отчетливые изменения в соотношении стилевых субгрупп: у этих испытуемых, с одной стороны, преобладают два наиболее продуктивных типа стилевого поведения (рефлективные и быстрые/точные) и, с другой стороны, резко снижается выраженность двух наименее продук-тивных типов стилевого поведения (импульсивные и медлен-ные/неточные). Наконец, принципиально важным представляется то обстоятельство, что вектор интеллектуального развития учащихся экспериментальных классов, судя по этим данным, сближает учеников общеобразовательной школы — при условии изменения типа обучения — с интеллектуально одаренными школьниками (они становятся похожими по особенностям стилевого поведения).

Любопытным косвенным подтверждением феномена расщепления полюсов когнитивного темпа (быстрый/медленный процесс мышления) выступает явление «внимания к собственным ошибкам» (БИаШг, Ра$сш1-Ьеопе, 1990). При исследовании особенностей решения школьниками младшего подросткового возраста комбинаторных задач было замечено, что часть детей после каждой совершенной ошибки (обратной связи со стороны экспериментатора в виде оценки «неверно») существенно замедляли свою дальнейшую деятельность, затрачивая время на изучение ситуации и поиск причин своей ошибки (они получили название «рефлективные после ошибки»). Другая часть детей после совершения ошибки и соответствующей обратной связи, напротив, ускоряли темп своей дальнейшей деятельности, быстро переходя к следующей задаче («импульсивные после ошибки»), Факты свидетельствовали, что представители субгруппы «рефлективные после ошибки» имели значимо более высокие показатели более успешно выполняли такие тесты, как арифметический, концентрация внимания и шкала Равена, а также имели более высокий раж в оценках учителей.

В целом авторы сделали вывод, что показатели быстрого и медленного темпа принятия решений, в терминах теории Кагана (заметим, что сами они не использовали тест Кагана «Сравнение похожих рисунков», смоделировав эти стилевые характеристики на комбинаторных задачах) не характеризуют гомогенные группы испытуемых: быстрые/точные и медленные/ точные дети являются «рефлективными после ошибки», тогда как быстрые/неточные (импульсивные) и медленные/неточные — «импульсивными после ошибки». Наиболее интригующий, с точки зрения исследователей, факт заключался в том, что наивысшие показатели интеллектуальной эффективности наблюдались у детей, быстро принимающих решения, но одновременно являющихся «рефлективными после ошибки». Различия между этими субгруппами авторы связали со сформирован- ностью «спонтанных действий по саморегуляции и уровнем ментальных аттенциональных усилий» (БЬаШг, Разсиа1-Ьеопе, 1990, р. 379).

Когнитивная простота/сложность

Во многих исследованиях отмечалось, что психологический портрет когнитивно сложных и когнитивно простых лиц — если они разводятся на основе традиционной формы операционали- зации данного когнитивного стиля (в виде количества факторов, выделившихся при обработке индивидуальной матрицы конструктов) — очень противоречив. Невозможность установления каких-либо однозначных корреляционных связей показателя «количество факторов» как меры дифференцированности индивидуальных конструктов с другими психологическими переменными, возможно, объясняется изначальной неоднородностью полюсов данного когнитивного стиля.

Так, за одним и тем же показателем когнитивной простоты (КП) могут стоять два совершенно разных типа испытуемых. С одной стороны, это лица, в опыте которых представлена иерархия разнообобщенных категорий, в рамках которой они легко устанавливают связи между частными конструктами на основе их обобщения. Называть этих испытуемых когнитивно простыми

неправомерно, поскольку в основе их ментальных репрезентаций лежит достаточно сложноорганизованная категориальная система (назовем их условно «обобщающими»). С другой стороны, на этом же полюсе могут находиться лица с глобальной формой организации категориального опыта, в котором «слипаются» различные оценки, впечатления, понятия («когнитивно простые, или недифференцированные»).

Что касается полюса когнитивной сложности (КС), на нем также могут быть представлены как испытуемые, имеющие множество разнокачественных субъективных измерений с разнооб-разными и вариативными связями между ними («когнитивно сложные, или многомерные»), так и испытуемые со столь же большим числом субъективных измерений, которые между собой слабо либо вообще никак не связаны («компартментализа- торы»). Ме

Обобщающие

Когнитивно-простые

(или недифференцированные)

Когнитивно-сложные (или многомерные)

Компартментализаторь Одним из доказательств «расщепления» полюсов стиля ког-нитивная простота/сложность являются результаты исследования Л. С. Кочаряна (Кочарян, 1986), использовавшего методику «Репертуарные решетки» Дж. Келли. Наряду с традиционным показателем когнитивной сложности (количеством факторов, выделившихся после факторизации матрицы индивидуальных конструктов) определялась переменная «предметная эффек-тивность», характеризующая уровень развития способности соотносить и связывать элементы опыта в виде суммы г-оценок показателя способности оперировать разнообобщенными при-знаками понятий в процессе раскрытия их содержания (методика М. А. Холодной, 19836), а также показателя способности применять разнообразные стратегии семантизации при описании

неопределенных геометрических фигур (методика Е. Ю. Арте-мьевой, 1999). На основе перекрестной классификации — взави- симости от нахождения каждого испытуемого правее либо левее медианы показателя «мера дифференцированности конструктов» и выше либо ниже показателя «предметная эффективность» — были выделены четыре субгруппы испытуемых:

много факторов/низкая предметная эффективность;

много факторов/высокая предметная эффективность;

мало факторов/низкая предметная эффективность;

мало факторов/высокая предметная эффективность.

После «расщепления» полюсов когнитивной простоты и когнитивной сложности выявлялись и сравнивались различия в поведении представителей выделенных четырех субгрупп в трех модельных эмоционально трудных экспериментальных ситуациях, таких как:

неудача в совместном решении задачи (в группе из трех человек);

критика манеры поведения испытуемого в зависимости от особенностей его реагирования на результаты психодиагностического обследования;

ожидание удара слабым электрическим током.

Выяснилось, что все четыре субгруппы различаются по своим

психологическим характеристикам и особенностям поведения в эмоционально трудных ситуациях (по показателям экспертных оценок, опросников).

Так, при высокой дифференцированности конструктов (много факторов) в сочетании с предметной неэффективностью (субгруппа компартментализаторов) в ситуации неудачи в совместном решении задачи наблюдается направленность на редукцию эмоционального напряжения в виде отрицания трудностей, шуток при снижении направленности на поиск решения. В ситуации критики их личностных качеств испытуемые этого типа чаще используют манипулятивные формы общения (в виде приемов подхваливания экспериментатора, конформной позиции, демонстрации собственной беспомощности). В ситуации ожидания удара электрическим током представители этой субгруппы обнаруживают более высокую тревогу и «прикованность» к угрожающим аспектам ситуации.

Таким образом, компартментализаторы, оказавшись в эмоционально трудных ситуациях, в максимальной мере — по сравнению с другими тремя субгруппами — обнаруживают признаки психологического неблагополучия (в виде высокого уровня ком-муникативной и личностной тревоги, склонности к защитному поведению, неконструктивных форм общения). Характерно, что с точки зрения своего положения в пространстве двух исходных признаков эта субгруппа имела максимально высокие показатели когнитивной сложности и минимальные показатели предметной эффективности, т. е. в данном случае обнаруживает себя эффект крайних значений стилевого свойства.

В свою очередь, высокая дифференцированность конструктов в сочетании с предметной эффективностью (субгруппа когнитивно сложных) в ситуации неудачи в решении задачи характеризуется направленностью на поиск решения и склонностью к совладающему поведению (различным формам контроля ситуа-ции). В ситуации критики эти испытуемые используют более конструктивные формы общения, связанные с попытками уяснения и коррекции своих психологических «недостатков».

Полюс когнитивной простоты также оказался психологически неоднородным, что может быть проиллюстрировано на примере различий в стратегиях совместного решения задач в ситуации неудачи.

У испытуемых с низкой дифференцированностью конструктов при высоком показателе предметной эффективности (субгруппа обобщающих) преобладают предметный, рефлексивный и социально-предметный планы решения (обмен информацией с партнерами, организация дискуссии). Напротив, у испытуемых с низкой дифференцированностью конструктов при низком показателе предметной эффективности (субгруппа когнитивно простых) более выражен эмоционально-социальный план решения (высказывания, направленные на стимуляцию парт-неров к решению задачи, их подбадривание и «поглаживание», выражение чувства общности и т. п.). Кроме того, в этой субгруппе преобладает защитный тип поведения (различные формы отказа от деятельности, игнорирование информации о ситуации) (Кочарян, 1986).

Что касается ряда других традиционно выделяемых когнитивных стилей, таких как нетолерантносгь/толерантность к нереалистическому опыту, фокусирующий/сканирующий контроль, конкретность/абстрактность концептуализации, говорить об их расщеплении можно пока только предположительно в силу от-сутствия необходимого фактического материала.

Например, в работах О. Харей, Д. Ханта и Г. Шродера стиль конкретная/абстрактная концептуализация теоретически опи-сывался как изначально четырехполюсное измерение. На полюсе конкретности находились лица, чье поведение полностью оп-ределялось ситуацией («собственно конкретные»), а также лица, демонстрирующие интеллектуальный нонконформизм («нега- тиеисты»), В свою очередь, на полюс абстрактности попадали те, кто демонстрировал адаптивные стратегии взаимодействия со своим окружением, в первую очередь, с другими людьми («манипуляторы»), и те, кто характеризовался совпадающей стратегией взаимодействия со своим окружением за счет его обобщенной понятийной концептуализации («собственно абст-рактные»).

Итак, есть основания утверждать, что когнитивный стиль — это не биполярное, а квадриполярное измерение, которое должно описываться на основе обращения к четырем субполюсам. Соответственно, по результатам стилевого исследования можно говорить о существовании четырех субгрупп испытуемых с разным типом когнитивной организации.

В сжатом виде подведем итоги применительно к основным когнитивным стилям.

Полезаеисимость/поленезависимостъ (методика «Включенные фигуры» Г. Уиткина). Основной показатель: время обнаружения простой фигуры в сложной. Дополнительные показатели: для полюса полезависимости — показатель повторного тестирования; для полюса поленезависимости — показатели «уровня ментальной энергии» и «ментальной гибкости». Полюс полезависимости «расщепляется» на такие субгруппы, как фиксированные полезависимые и мобильные полезависимые (или латентные поленезависимые) лица. Полюс поленезависимости: фиксированные поленезависимые и мобильные поленезависимые лица.

Импуль сивность/рефлективность (методика «Сравнение похожих рисунков» Дж. Кагана). Основной показатель: когнитивный темп. Дополнительный показатель: количество ошибок. Полюс импульсивности: быстрые/неточные (импульсивные) и быстрые/точные лица. Полюс рефлективности: медленные/точные (рефлективные) и медленные/неточные лица.

Узкий/широкий диапазон эквивалентности (методика «Свободная сортировка объектов» Р. Гарднера и ее модификации). Основной показатель: количество групп. Дополнительные пока-затели: критерии группировки; количество групп, состоящих их одного объекта; разница в объемах самой большой и самой ма-ленькой групп. Полюс широты диапазона эквивалентности: ка- тегоризаторы и глобалисты. Полюс узости диапазона эквивалент-ности: детализаторы и дифференциаторы.

Узость/широта категории (методика «Средние суждения» Т. Петтигрю). Основной показатель: количество примеров категории. Дополнительный показатель: способность осуществлять операции с родо-видовыми признаками. Полюс узости категории: спецификаторы и узкие категоризаторы. Полюс широты категории: нейтрализаторы и широкие категоризаторы. . Ригидный/гибкий познавательный контроль (методика «Сло- весно-цветовая интерференция» Дж. Струпа). Основной показатель: разность времени выполнения карт «цветные слова» и «цвет». Дополнительный показатель: соотношение времени выполнения карт «цвет» и «слова». Полюс гибкого контроля: гибкие и неинтегрированные лица. Полюс ригидного контроля: ригидные и интегрированные лица.

Когнитивная простота/сложность (методика «Репертуарные решетки» Дж. Келли). Основной показатель: количество неза-висимых субъективных измерений. Дополнительные показатели: мера взаимосвязанности конструктов и мера их иерархической интеграции. Полюс когнитивной простоты: недифференциро-ванные (когнитивно простые) и обобщающие лица. Полюс ког-нитивной сложности: многомерные (когнитивно сложные) лица и компартментализаторы.

Факты свидетельствуют, что феномен расщепления полюсов отмечается и при изучении выделенного во многих современных работах когнитивного стиля визуализация/вербализация (Kozhevnikov, Hegarty, Mayer, 2002).

В данном исследовании диагностика этого стиля осуществлялась с помощью опросника, состоящего из двух частей: в первой части студентам предъявлялись в письменном виде пять математических задач, которые можно было решить с использованием либо визуального, либо формально-аналитического методов; во второй части студентам предлагались различные способы решения тех же пяти задач с указанием выбрать те способы решения, которые для них более предпочтительны (каждое визуальное решение оценивалось 2 баллами, комбинированное — 1 баллом, формально-аналититическое — 0 баллов); в качестве показателя когнитивного стиля подсчитывалась сумма набранных баллов.

По выборке в целом корреляции между показателями стиля и пространственых способностей отсутствовали. Однако более тщательный анализ данных с помощью выделения по медианному критерию вербализаторов и визуализаторов показал, что, в про-тивоположность вербализаторам, визуализаторы не являются гомогенной группой. В частности, среди них выделяются две субгруппы: визуализаторы с высоким уровнем пространственных способностей («пространственный тип») и низким уровнем пространственных способностей («иконическийтип»). Дальнейшие исследования показали, что между этими субгруппами на-блюдаются существенные различия в способах решения матема-тических проблем в виде анализа графиков движения объекта: представители пространственного типа, во-первых, используют схематические образы и абстрактные интерпретации проблемной ситуации, тогда как представители иконического типа - конкретные образы и наглядно-предметные, ситуативные ее интерпретации; во-вторых, их образ задачи динамичен и вариативен, тогда как у представителей иконического типа—статичен и ограничен некоторым единственным представлением. Доказать «неоднородность» полюса вербализации соответствующего ког-нитивного стиля в данном исследовании не удалось (Kozhev- nikov, Hegarty, Mayer, 2002).

Если имеет место феномен «расщепления» полюсов когнитивных стилей, то какие выводы можно из этого сделать? Первый вывод имеет методическое значение, второй — теоретическое.

Во-первых, при применении той или иной стилевой методики нельзя ограничиваться одним основным показателем, поскольку при этом возрастает вероятность ошибки в оценке действительных особенностей стилевого поведения испытуемого. Кроме того, необходимо менять стратегию обработки экспериментальных данных, а именно от корреляционного анализа по Группе в целом переходить к психологическому описанию и сравнению четырех субгрупп.

Во-вторых, анализ критериев, по которым происходит «расщепление» полюсов когнитивных стилей, позволяет высказать Предположение, что в основе стилевых свойств лежат некоторые базовые механизмы. В частности, на первый план выходит фактор сформированности непроизвольного интеллектуального контроля. Феномен «расщепления» полюсов когнитивных стилей позволяет вычленить этот механизм работы интеллекта в более явном виде.

Непроизвольный интеллектуальный контроль является одним из компонентов метакогнитивного опыта, обеспечивающим оперативную регуляцию процесса переработки информации на субсознательном уровне. Его действие проявляется в осо-бенностях ментального сканирования (в виде стратегий рас-пределения и фокусирования внимания, точности идентификации объектов и т. п.), инструментального поведения (в виде сдерживания либо торможения собственных действий, импли-цитной обучаемости в ходе выполнения новой деятельности), категориальной регуляции (в виде привлечения к процессу переработки информации системы понятий разной степени обобщенности) и т. д.

<< | >>
Источник: Холодная М. А.. Когнитивные стили. О природе индивидуального ума. 2-е изд — СПб Питер, 2004— 384 с. 2004

Еще по теме 5.1. Когнитивный стиль какквадриполярное измерение:

  1. КОГНИТИВНЫЙ СТИЛЬ ЛИДЕРОВ.КОНЦЕПЦИЯ «ИНТЕГРАТИВНОЙ СЛОЖНОСТИ»
  2. КОГНИТИВНЫЙ СТИЛЬ СОВЕТСКИХ И РОССИЙСКИХ ЛИДЕРОВ
  3. Психологическая характеристика основных когнитивных стилей
  4. Проблема взаимосвязи когнитивных стилей
  5. Когнитивные стили в структуре индивидуальности
  6. Когнитивные стили: предпочтения или «другие» способности?
  7. Глава 2Психологическая характеристика основных когнитивных стилей
  8. 2.11. Расширение списка когнитивных стилей в современных исследованиях
  9. Глава 3 Проблема взаимосвязи когнитивных стилей
  10. 3.1. Противоречия «множественной» и «унитарной» позиций в изучении когнитивных стилей
  11. 3.2. Эмпирическое исследование связей когнитивных стилей
  12. Глава 5 Феномен «расщепления» полюсов когнитивных стилей
  13. 5.1. Когнитивный стиль какквадриполярное измерение
  14. 5.2. Эмпирическое исследование феномена «расщепления» полюсов когнитивных стилей
  15. Глава 6 Когнитивные стили: предпочтения или «другие» способности?
  16. 6.1. Когнитивные стили какметакогнитивные способности
  17. 6.2. Единство феноменологии когнитивных стилей и интеллект