Определения мотива власти

Теперь, когда на основе общего анализа действий власти мы выделили шесть параметров индивидуальных различий мотива власти как личностного конструкта, можно проверить, насколько эти параметры учитываются в определениях этого понятия.

«Желания и эффекты. Контролировать свое социальное окружение. Посредством совета, искушения, убеждения или приказания воздействовать на поведение других людей и направлять его. Отговаривать, сдерживать и запрещать. Побуждать других поступать в соответствии со своими потребностями и чувствами, добиваться их сотрудничества. Убеждать других в своей правоте...

Действия (общие). Влиять, склонять, вести, убеждать, уговаривать, направлять, ре-гулировать, организовывать, руководить, управлять, надзирать. Подчинять, править, властвовать, попирать, диктовать условия. Судить, устанавливать законы, вводить нормы, устанавливать правила поведения, принимать решения, разрешать конфликты. Запрещать, ограничивать, оказывать сопротивление, отговаривать, наказывать, лишать свободы, заключать в тюрьму. Очаровывать, покорять, заставлять других прислушиваться к себе, приобретать подражателей и последователей, устанавливать моду...» (ibid., p. 152).

Этот перечень видов деятельности состоит только из действий власти; в заключение Мюррей указывает на три из шести ее источников: нормативную власть власть принуждения и наказания и власть эталона. Не рассматриваются обладание источниками власти, способности, моральность цели, страх последствий примене^ ния власти и предпочтение тех или иных мер.

Определение Вероффа

Следующее определение мотива власти принадлежит Вероффу (Veroff, 1957), разработавшему, как и Мюррей, не опросник, а первую основанную на ГЛТметодику измерения мотива власти.

«...Под мотивацией власти мы будем подразумевать диспозицию, направляющую поведение на достижение того удовлетворения, которое доставляет контроль над средствами оказания влияния на других людей» (ibid., p. 1).

«Тема власти: ...а) ...Эмоциональные переживания по поводу достижения или удержание контроля над средствами влияния на кого-либо. Персонаж может ощущать удовлетворение, победив в споре, или же испытывать недовольство, когда ему не удалось поступить по-своему... Эмоциональные переживания этого рода можно обнаружить также в утверждениях, выражающих желание не проявлять слабость. Примерами могут служить оскорбление человека с высоким статусом, стыд из-за неспособности настоять на своем или достичь господства, обида при подчинении другому и желание преодолеть его влияние... б) ...некто, совершающий действия по поддержанию или достижению контроля над средствами влияния... Персонаж может добиваться определенного положения, доказывать что-либо, чего-то требовать, кого-то заставлять... в) ...межличностные отношения, которые определяются в данной культуре через присутствие в них вышестоящего лица, располагающего средствами влияния на подчиненное лицо...» (ibid., p. 3, 4).

В этом определении бросается в глаза, что рассмотрение мотива власти Вероф-фом все время вращается вокруг приобретения источников власти, обладания ими, страха их потери, а также страха перед ответным использованием власти. (Вспомним, что при рассмотрении мотива аффилиации мы также столкнулись с разработанной Шипли и Вероффом (Shipley, Veroff, 1952) методикой, измеряющей главным образом тенденции страха.) В стороне остаются такие параметры, как способности, соответствие цели моральным ценностям и предпочтение тех или иных ' сфер. Сами действия власти оказываются в тени, а на первый план выходят их следствия и сопровождающие их эмоциональные переживания.

Неудивительно поэтому, что ряд полученных с помощью методики Вероффа данных выявляет различные аспекты отсутствия власти у субъекта и страха перед властью другого (J. Veroff, J. В. Veroff, 1972). Так, Верофф и его коллеги в ходе общенационального исследования 1957 г. установили повышенную мотивацию власти у людей с минимальными доходами, низким образовательным уровнем, выросших в распавшихся семьях, у цветных, а также у вдовцов старше 50 лет (Veroff,

Atkinson, Feld, Gurin, 1970; Veroff, Feld, 1970). Предпринимались также попытки измерения национального индекса мотива власти на основе анализа хрестоматийных рассказов (по Вероффу) (McClelland, 1961). Высокий национальный индекс мотива власти в США в период с 1944 по 1950 г. коррелировал с ростом политических волнений и насилия в период с 1955 по 1960 г. (Southwood, 1969). Национальные индексы мотива власти 1925 г. коррелировали с национальной статистикой самоубийств, убийств и случаев алкоголизма с летальным исходом в 1950 г. (Rudin, 1965).

Определение Юлимана

Следующее определение, которое мы рассмотрим, принадлежит Юлиману (1Ле-man, 1966,1972). В работе 1972 г. он переименовал измеряемый конструкт из «потребности во власти» (need power) в «потребность во влиянии» (need influence). Юлиман не дает развернутого определения мотива власти, однако из разработанных им категорий анализа содержания становится ясно, что «оборонительному», акцентирующему страх власти пониманию этого мотива Вероффом он предпочитает его «наступательное» понимание.

«Сторона 1 (С1) действует в отношении стороны 2 (С2) таким образом, что заставляет С2 реагировать... Действие первой стороны может быть явным и преднамеренным или произвольным —...высокий социальный статус, или престиж. В число индикаторов престижа входят слава, богатство и положение — ... организация или член организации — ...отсутствие осуждения, унижения, замешательства, принижения какой-либо участвующей в ситуации влияния стороны — ...отсутствие мыслей о прошлом — ...отсутствие страха, боязни и опасений — ...последовательность действий — реакция... стороны планируют некоторую дальнейшую активность или ищут совета — ...одна из сторон совершает действие, угрожающее важным интересам другой стороны, которая отвечает действием, направленным на нейтрализацию угрозы — ...энергичный отход одной стороны от другой...» (Uleman, 1972, р. 171,172).

На первый план здесь выходят действия власти, понимаемые как энергичное, создающее взаимные угрозы взаимодействие, не допускающее никакого страха и требующее мужества от обеих сторон. Ни один из остальных выделенных нами параметров не учитывается (возможным исключением является способность «планировать дальнейшую активность*). Из источников власти выделяются власть вознаграждения и нормативная власть. Этому соответствовали и создаваемые в эксперименте условия актуализации темы власти, и выведенные на основе результатов эксперимента категории анализа содержания, Юлиман привлек членов одного из студенческих объединений в качестве «экспериментаторов» для исследования «воздействия фрустрации на воображение*-. Каждый из них должен был фрустрировать представителя другого студенческого объединения при игре Е карты или решении головоломок. Чтобы «экспериментаторы» могли постояннс обыгрывать своих партнеров, их обучили нескольким трюкам (например, использованию крапленых карт). По мнению Юлимана, статус и престиж «экспериментатора», дополненные знанием секретов стратегии обращения с членами другогс объединения, должны были актуализировать мотив власти.

Перед началом эксперимента с использованием фрустрации с каждой состоящей из «испытуемого» и «экспериментатора» парой проводилось исследование по ТАТ.

Других данных по валидизации методики Юлимана пока нет. Юлиман (Uleman, 1972) сообщает о зависимости между показателем мотива власти и властностью испытуемых, как она оценивалась ими самими, и об отрицательной корреляции со шкалой макиавеллизма (Christie, Geis, 1970). В другом эксперименте Юлимана (Uleman, 1971) разбитые на пары испытуемые должны были спорить до тех пор, пока не придут к единому мнению. Побеждал, как правило, партнер с более высоким мотивом власти.

Определение Уинтера

После ряда усовершенствований своей методики, также основанной на ТАТ, Уин-тер (Winter, 1973) опубликовал ее окончательный вариант, в котором частично использовал категории анализа содержания Вероффа и Юлимана. Коэффициент корреляции с ними категорий Уинтера колеблется от 0,39 до 0,47. Ниже приводит-ся общее определение Уинтером мотива власти, а далее выдержки из его категорий анализа содержания:

«Социальная власть есть способность производить ...желаемые эффекты в поведении или переживаниях другого человека» (ibid., p. 5).

«Человек или группа людей... заботятся об установлении, поддержании или восста-новлении своей власти (т. с. о влиянии, управлении или контроле) над другим человеком, группой людей или миром в целом.,. 1. Человек проявляет свою заботу о власти в действиях... а) активные насильственные действия, направленные на другого / человека, например нападение... б) оказание помощи, совет, поддержка, содействие без какой-либо просьбы со стороны другого человека... в) попытка управлять другим человеком, либо прямо воздействуя на его поведение или условия жизни, либо стараясь найти соответствующую информацию...

«Страх власти...: а) связанная с властью цель достигается ради непосредственной или косвенной пользы другого человека... б) субъект сомневается в своей способности влиять, управлять или производить впечатление... в) автор рассказа считает, что власть обманчива или что у нее есть свои изъяны...» (ibid., p. 261-262).

Усовершенствованные категории анализа Уинтера охватывают гораздо больше феноменов и параметров деятельности власти, чем категории Вероффа и Юлимана. Уинтер выделяет приобретение источников власти (конкретные виды не рассматриваются) и деятельность власти (главным образом, создание впечатления).

В его определении учитываются и способности, поскольку деятельность власти может строиться на различных Мотивационных основаниях, в частности на оказании помрщи и поддержки другому человеку. Кроме того, обращается внимание на соответствие цели моральным ценностям как в положительном, так и в негатив-ном отношении. Впрочем, действия власти, направленные на общественное благо, своеобразно связываются со страхом власти (точнее, со страхом перед безуспешностью своего воздействия и моральной сомнительностью использования власти). Предпочтительные сферы применения власти не выделяются.

Шнакерси Кляйнбек (Schnackers, Kleinbeck, 1975), работавшие с переведенными на немецкий язык и валидизированными категориями Уинтера, определяют мотив власти как

«...стремление... проводить в жизнь свои намерения и решения, используя свои возможности контроля над происходящим в социальных ситуациях, предполагающих различные установки, планы и способы действия. Как правило, все это влияет на поведение и судьбу других людей» (ibid., p. 301).

Это определение еще точнее выявляет условия деятельности власти, а именно применение источников власти (впрочем, их приобретение не рассматривается, предполагается, что субъект уже обладает ими) и необходимость свободы действий обеих участвующих в социальном взаимодействии сторон, при этом неявно указывается также на доступность Мотивационной основы и аспект способностей. Соответствие цели моральным ценностям, страх перед последствиями применения власти и предпочтельные сферы ее использования не учитываются.

Свою методику актуализации мотива власти Уинтер (Winter, 1967) разработал, вовсе не стремясь измерять этот мотив. Первоначально он занимался исследованием воздействия, оказываемого на людей лидером-пророком (в понимании Макса Вебера), при этом его интересовали такие мотивы, как подчинение и зависимость. Уинтер показывал своим испытуемым фильм о произнесенной Джоном Кеннеди речи при вступлении на пост президента в 1961 г. Сразу после просмотра фильма испытуемые писали рассказы ТАТ, которые сопоставлялись с рассказами по тем же картинкам ТАТ, написанными испытуемыми контрольной группы, просмотревшими перед этим фильм, в котором коммивояжер рекламировал приборы для естественно-научных опытов. В рассказах испытуемых экспериментальной группы оказалось значительно больше моментов, связанных с темой власти, чем у испытуемых контрольной группы. После знакомства с предысторией разработки ключевых категорий анализа Уинтера не приходится удивляться, что в качестве критерия актуализации мотива власти в нем на первый план выдвинуты переживание власти и произведение впечатления на других людей. Получившийся в конечном счете показатель мотива успешно использовался в ряде исследований. Он коррелировал с показателями Вероффа и Юлимана на уровне 0,44 (Winter, 1973)

Стюарт и Уинтер (Stewart, Winter, 1976) установили, что методика Юлимана с применением гипноза, а также прослушивание записей знаменитых речей (реч! Черчилля в Дюнкерке, первая речь Джефферсона при вступлении на пост прези^ дента, монолог Генриха V из пьесы Шекспира) вызывают у студенток не меныш мыслей, связанных с темой власти, чем у студентов. После прослушивания такогс

рода речей возрастала не только мотивация власти, но и ощущение общей активности и готовности к действию (Steele, 1977).

Выделенные для валидизации корреляты мотива власти в дальнейших исследованиях (см.: Winter, 1973) оказались многочисленными и разрозненными. В целом исследования студентов создают следующий портрет человека с высоким мотивом власти (или с высокой «надеждой на власть»):

«...Занимает в организациях больше постов; чаще выдвигается кандидатом во влиятельные комиссии, активнее сотрудничает с редакциями университетских газет и радио, предпочитает индивидуальные виды спорта и достигает в них более высоких результатов; нередко избирает профессию, позволяющую «манипулировать» другими (учитель, священнослужитель, психолог, журналист); зачастую является автором «писем читателей»; выбирает в качестве близких друзей менее ярких студентов; раньше начинает половую жизнь; участникам групповой дискуссии представляется увлекающим за собой, инициативным и оказывающим большее влияние по сравнению с другими, его воспринимают как мало склонного к оказанию помощи; отвечая на вопросы о достижениях в учебе, он преувеличивает свои успехи; нередко обладает престижными вещами; употребляет больше спиртных напитков; активнее участвует в различных состязаниях; чаще читает журналы, посвященные спорту и сексу (типа "Плейбоя")».

Из вышесказанного Уинтер делает вывод о склонности испытуемых с высоким мотивом власти обращать на себя внимание, привлекать сторонников, легко поддающихся влиянию, стремиться к обеспечивающим социальное влияние и официальную власть постам, контролировать каналы поступления информации, приобретать и накапливать престижные и символизирующие источники власти вещи, а кроме того, создавать себе возможности для замещающего удовлетворения потребности в обладании властью и ее применении. Если бы высокий мотив власти в понимании Уинтера был прежде всего ориентирован на страх (отчасти соответствуя «социализированному мотиву власти» по Мак-Клелланду), то таких коррелятов было бы меньше. Недавно Уинтер предложил использовать упоминание в рассказах ТАТ правовых и моральных норм, долга и заботы в качестве показателя ответственности. Ему удалось доказать, что эта мера ответственности является промежуточной переменной, указывающей на то, связан ли высокий показатель мотива власти с действием власти в смысле «социализированного мотива власти» или с импульсивным и безудержным действием (Winter, Barenbaum, 1985).

В качестве архетипа власти (но не сексуальности) Уинтер (Winter, 1987) проанализировал легенду о Дон Жуане, Со времени ее первого изложения в 1615 г. испанским монахом Тирсо де Молина история Дон Жуана породила в различных странах столько версий и вариантов, сколько не породил ни один литературный сюжет. Количество этих версий и было использовано в качестве национальных индексов власти, документальным проявлением которых могли служить империалистические захваты территорий (Великобритания) или вступление в войны (США и среднеевропейские страны). Как это ни удивительно, но Уинтер и в самом деле обнаружил взаимосвязь между увеличением числа версий истории Дон Жуана и объема их изданий с проявлением власти в форме присоединения новых территорий и вступления в войну в следующем десятилетии.

Имеется также целый ряд результатов экспериментов по валидизации этого показателя. Часть из них касается переработки информации, связанной с тематикой мотива власти. На картинки, изображающие сцены власти, испытуемые с сильным мотивом власти уже через 100-150 мс реагировали более выраженным вызванным потенциалом, чем испытуемые с низким мотивом власти (см.: McClelland, 1984b, S. 276). Кроме того, испытуемые с высоким мотивом власти лучше вспоминали яркие переживания своей жизни, относящиеся к теме власти (McAdams, 1982а). Если надо было вспомнить эпизоды, связанные с дружбой, то у мужчин с высоким мотивом власти они состояли в основном из ситуаций запланированного и целенаправленного взаимодействия внутри группы, тогда как испытуемые с сильным мотивом близости чаще сообщали о парных отношениях, в которых партнеры взаимно раскрывались друг перед другом, прислушивались друг к другу и заботились о благе друг друга (McAdams, Healy, Krause, 1984). Если надо было прочитать историю, содержащую по тридцать фактов, относящихся к темам власти и социальных связей, то при получении неожиданной установки на воспроизведение люди с сильным мотивом власти могли вспомнить больше фактов, относящихся к власти, чем люди со слабым мотивом (см.: McClelland, 1984b, S. 278).

В двух экспериментах со сценариями Шмальт (Schmalt, 1987, Ехр. I, II) наблюдал, что испытуемые с сильным и позитивным мотивом власти были 1) более склонны приписывать кому-либо полную ответственность за контроль над событием, чем испытуемые со слабым или окрашенным страхом мотивом власти. Эта тенденция была тем более выражена, чем больше было информации, из которой можно было вывести ответственность. Если же 2) испытуемые с сильным мотивом власти представляли себя в не очень понятной диадической ситуации социального влияния и им предстояла проба сил с заранее непредсказуемым итогом, то они меньше предавались пассивно-беспомощным размышлениям и меньше пребывали в нерешительности.

В нескольких исследованиях наблюдалось поведение испытуемых с высоким мотивом власти (по Уинтеру) в ходе социального взаимодействия (Schnakers, Kleinbeck, 1975). Испытуемые, разбитые на группы по три человека таким образом, что один из них обладал высоким мотивом власти, принимали участие в «игре с переговорами». Каждый игрок имел в своем распоряжении «карточки власти*, с помощью которых мог увеличивать выпавшее ему число очков, чтобы приблизиться к цели. Любые два партнера для совместного достижения целей могли составлять направленные против третьего игрока коалиции. В этом случае они должны были договориться о распределении выигрыша. Вплоть до последнего момента можно было расторгать коалиции и вступать в новые. Как и следовало ожидать, испытуемые с высоким мотивом власти чаще других перехватывали инициативу и выступали с предложением о создании коалиции, чаще выбирались в качестве партнера по коалиции и соглашались вступить в нее; они чаще расторгали коалиции, чаще меняли договоренность о разделе выигрыша в свою пользу и чаще выигрывали. На рис. 12.2 показаны различия частоты трех типов расторжения коалиции и величины выигрышей в трех турах игры у испытуемых с высоким и низким мотивом власти. Коэффициенты корреляции между силой мотива власти и величиной выигрыша составляют для трех туров игры 0,33 (р < 0,025), 0,42 (р < 0,005)

и 0,45 (р < 0,005) соответственно. В другой игре с нулевой суммой наблюдалось, что испытуемые с сильным мотивом власти были более чувствительными к не направленной на противостояние стратегии партнера и быстрее приспосабливались к ней, чем люди со слабым мотивом власти (Schmalt, 1987, Ехр. III).

Рис. 12.2. Поведение испытуемых с высоким и низким мотивом власти в«игре с переговорами»:

а) частота трех типов расторжения коалиций И - последующие действия в одиночку; В - предложение

коалиции третьему лицу; С - принятие предложения третьего лица); 6} количество баллов, набранных в трех

турах (Schnakers, Kleinbeck, 1975, p. 307,314)

Фодор в серии своих исследований помещал испытуемых с сильным и слабым мотивом власти (измеренным по основанной на ТАТ методике Уинтера) в произ-водственные групповые ситуации, где надо было разрешать спорные вопросы, принимать решения или оценивать работу персонала. Если испытуемые должны были улаживать споры, связанные с выпуском новой продукции, то у руководителей группы с сильным мотивом власти электромиограмма обнаруживала более высокую реактивность на «стресс власти» (Fodor, 1985). В другом исследовании, где испытуемые в ходе ролевой игры должны были занимать различные руководящие должности в фирме, испытуемым с сильным мотивом власти требовалось меньше содержательной информации, относящейся к их роли в групповой дискуссии, чем испытуемым со слабым мотивом власти (Fodor, Smith, 1982). В двух других исследованиях испытуемые должны были исполнять обязанности надзирателя над группой рабочих, которые якобы работали в соседнем помещении. Испытуемые с сильным мотивом власти верили, что они оказывают большее влияние на группу, за которой они наблюдают, и оценивали результаты работы льстящего им работника выше, чем испытуемые с низким мотивом власти (Fodor, Farrow, 1979). В еще од-ном исследовании разыгрывался мнимый комментарий работников по адресу испытуемых-надсмотрщиков. Если в этом комментарии проводившаяся работа оценивалась критически, то испытуемые с сильным мотивом власти реагировали более высоким возбуждением, фиксировавшимся с помощью списка использованных прилагательных (Adjective Check List) (Fodor, 1984).

Типология стадий развития мотивации власти

Сравнительно недавно Мак-Клелланд вновь обратился к теме деятельности, побуждаемой мотивацией власти (McClelland, 1975). Рассматривая этот вопрос в более широком, чем обычно, контексте, он критически отнесся к господствующему в современном обществе и культуре одностороннему пониманию побуждаемого мотивом власти поведения как оказания влияния и агрессивного настаивания на своем. Проанализировав обширный культурно-антропологический и психологический материал, он постарался показать, что такая односторонность связана с маскули-низированным идеалом западной культурной традиции, упускающим из виду иное осуществление власти в восточных культурах (в частности, индийской) и оставляющим без внимания прежде всего типично женские формы применения власти. Мак-Клелланд определяет мотив власти

«...как потребность, во-первых, чувствовать себя сильным и, во-вторых, проявлять свое могущество в действии. Влияние на других людей является лишь одним из многих способов удовлетворения потребности ощущать себя сильным» (McClelland, 1975, р. 77).

Это определение перекликается с нашим различением приобретения источников власти и обладания ими, с одной стороны, и осуществления действий власти, с другой. В обоих случаях целью, к которой в конечном счете стремится человек, является «переживание своей силы». Анализ Мак-Клелланда строится на 4-стадийной классификации осуществления власти, восходящей к разработанной Эриксоном (Erikson, 1963) психоаналитической теории развития Я (или социоэмоционального развития). Мак-Клелланд различает источники власти и ее объекты, причем и тем и другим может быть либо сам субъект, либо его окружение. Так возникают четыре стадии развития мотивации власти: (I) ассимиляция (intake), (II) автономность (autonomy), (III) самоутверждение (assertion) и (IV) продуктивность (generativity). Более детально эти стадии представлены в табл. 12.1.

Указанные четыре стадии, по мнению автора, должны представлять собой последовательные этапы созревания, которые проходит человек в процессе своего развития. Достижение более высокой стадии не аннулирует результатов предыдущих, они остаются в распоряжении субъекта и могут актуализироваться в подходящей ситуации. Парадигмой стадии I («нечто придает мне силы») являются отношения матери и ребенка. С позиций ориентации на власть в последующие годы жизни она означает отношения с людьми, которые могут поддержать, защитить, вдохновить, воодушевить, одним словом, увеличить у индивида ощущение собственной силы (например, индивид может вдохновиться речью политического лидера). Парадигма стадии II («я сам придаю себе силы») отвечает связанному с обретением независимости от матери и возрастанием произвольного контроля над своим поведением среднему периоду детства. Парадигма стадии III («я произвожу впечатление на других») характеризует подростка, для которого перестали существовать авторитеты, который постоянно меняет друзей, чье участие в соревновании определяется возможностью одержать верх над другими людьми. Парадигма стадии IV («мне хочется выполнить свой долг») соответствует взрослому состоянию, т. е. зрелой личности, посвящающей свою жизнь служению какому-либо делу или определенной социальной группе. Аналогичную теорию развития, впрочем, еще не получившую эмпирического подтверждения, предложили также Дж. и Дж. Б. Вероффы (J. Veroff, J. В. Veroff, 1971).

Таблица 12.1

Четыре стадии развития ориентации на власть по Мак-Клелланду (McClelland, 1975, S. 14, 36) Объекты власти Источники власти другие я сам Я сам

(чувствовать себя более сильным) г

Стадия I: вбирание-в-себяа Стадия II: стремление к независимости Определение: «Нечто» (Бог, моя мать, мой вождь, питание) меня усиливает Я сам себя усиливаю, сам за собой слежу, сам собой руковожу Поведенческие корреляты: Чтение, связанное с темой

власти Собирание престижных вещей Стадия развития: Оральная: получать заботу Анальная: независимость, воля Патология: Истерия, наркомания Невроз навязчивости Профессии: Клиент, мистик Психолог, коллекционер Фольклорные темы15 Есть, брать, оставлять Я, он, иметь, идти, находить Другие

(оказывать влияние) Стадия IV: служение Стадия III: самоутверждение Определение: «Нечто» (религия, моя группа) побуждает меня к служению и оказанию влияния на других Я произвожу впечатление, оказываю влияние на других людей Поведенческие корреляты: Членство в организациях Соревновательный спорт, споры Стадия развития: Генитальная: взаимность, верность принципам, долг Фаллическая: действия, направленные на самоутверждение Патология: Мессианство Преступность Профессии: Менеджер, ученый Адвокат, политик, журналист, учитель Фольклорные темы: Мы, подниматься, падать Охота, мастерство Названия стадий дополнены (по: McClelland, 1975, S. 36).

На основе анализа частоты словоупотребления в фольклоре (сказках, сагах и т. л.) 44 народов всех континентов (см.: McClelland etal., 1972).

Сопоставление этой схемы с нашим списком параметров приводит к следующему выводу: на стадиях I и II основной акцент делается на приобретении источников власти, а на стадиях III и IV — на деятельности власти. С точки зрения соответствия цели моральным нормам стадия III с ее ориентацией на собственное благо противоположна стадии IV, для которой характерна направленность деятельности на благо других людей. Эта противоположность находит свое отражение в различении Мак-Клелланд ом личностно- и социально-ориентированной мотивации вла-сти. Что касается предпочтения определенных сфер использования власти, то Мак-Клелланд приводит многочисленные данные, характеризующие в этом отношении различные стадии; не принимаются в расчет ни способности, ни страх перед последствиями использования власти, ни важность обратного воздействия и взаимодействия в ситуации осуществления власти.

Категории анализа содержания ТАТ для измерения особенностей индивидуального мотива власти на разных стадиях развития разработала Стюарт (Stewart, 1973). Для этого она отобрала из 85 первокурсников Гарвардского университета по 6 человек, наиболее ярко представляющих каждую из четырех стадий развития Я по Эриксону, попытавшись обнаружить типичные различия между написанными ими рассказами по ТАТ. Различия отдельных стадий, связанные с темой власти, выявлялись в четырех направлениях: 1) отношение к авторитету, 2) отношение к людям и объектам, 3) чувства, 4) действия. Рассмотрим в качестве примера особенности отношения к авторитету на разных стадиях: на первой стадии авторитет приветствуется, на второй — критикуется, на третьей — авторитетом возмущаются, а на четвертой индивидуальные авторитеты отчуждаются.

В связи с тем что в категориях Уинтера (так же, как и Вероффа или Юлимана) отдается предпочтение формам выражения мотива власти, характерным для стадий II и III (кроме того, они отличаются односторонностью с точки зрения предпочтения определенных сфер использования власти), Мак-Клелланд объединил значения мотива власти по Уинтеру с показателями стадий по категориям Стюарт. Использование этого комбинированного индикатора при анализе данных выборки испытуемых (мужчин и замужних женщин) показало, что он несколько сильнее, чем простой индекс мотива власти, коррелирует с теми многочисленными показателями вопросников и материалов ТАТ, которые зарекомендовали себя ранее в качестве отражающих специфику стадий.

На основе анализа многочисленных биографических и культурно-психологических материалов Мак-Клелланд (McClelland, 1975) попытался выявить ролевую специфику женской формы власти. Для этого он выделил из форм поведения, более свойственных испытуемым-женщинам, чем испытуемым-мужчинам, такие, которые были более ярко выражены при высоком мотиве власти. Независимо от мотива власти более типичными для женщин оказались следующие особенности: сила воодушевления, вызываемого другими людьми, членство в различных организациях, склонность откладывать все до последнего момента, любовь к детям и готовность добровольно ухаживать за ними. При усилении мотива власти увеличивались в пользу женщин различия в таких характеристиках, как соблюдение диеты, количество наличных денег, большее ежедневное потребление жидкостей, большая готовность предоставить свое тело после смерти для медицинских иссле-

дований. Основываясь на этих результатах, Мак-Клелланд пришел к выводу о том, что мотивация власти способствует проявлению традиционно женской роли, связанной с поддержанием контактов и благоприятной эмоциональной атмосферы в семье (т. е. осуществлению действий, направленных главным образом на снятие напряженности и отдачу). Он пишет:

«Поскольку их роль традиционно состояла в обеспечении социальных и эмоциональных ресурсов семьи, женщины взаимозависимы и особенно заинтересованы в людях и самом протекании жизни; именно мотивация власти концентрирует их внимание на расширении источников соучастия» (ibid., p. 94). «Женское ролевое поведение заслуживает более позитивного и простого обозначения. Это не только отсутствие свойственной мужчинам напористости; оно подразумевает взаимозависимость, создание возможностей для развития Н самоотдачу» (ibid., p. 96).

Резюме

Подводя итоги критического анализа определений мотива власти, следует сказать, что мотивация власти представляет собой гораздо более сложное явление, чем мотивация достижения или аффилиации, тем более что в стремление чувствовать себя сильным или оказывать влияние на других в рамках социального взаимодействия могут оказаться включенными самые разнообразные мотивы. Имеющиеся определения мотивов и методики их измерения на основе анализа содержания оставляют непроясненными довольно много аспектов. Если сделанные в результате нашего анализа выводы верны, то мотив власти можно представить себе примерно следующим образом (поскольку мы стремимся по возможности учесть все измерения вероятных индивидуальных различий, наше определение неизбежно будет довольно объемным).

Мотив власти направлен на приобретение и сохранение ее источников либо ради связанного с ними престижа и ощущения власти, либо ради влияния (оно может быть как основной, так и дополнительной целью мотива власти) на поведение и переживания других людей, которые, будучи предоставлены сами себе, не поступили бы желательным для субъекта образом. Влияние это должно таким образом изменить их поведение, чтобы оно способствовало удовлетворению потребности субъекта. Для достижения этого субъект должен с помощью имеющихся источников власти и средств воздействия перестроить привлекательность наиболее важных мотивов другого, причем сделать это возможно более эффективным и экономичным способом. Сама эта деятельность может определяться весьма разнообразными мотивами. Она может совершаться ради своего собственного или чужого блага или же ради какой-либо высшей цели; она может принести другому вред либо оказать ему помощь. Индивидуальный мотив власти как в аспекте приобретения власти, так и в аспекте ее применения ограничен определенными содержательными областями, связанными с конкретными источниками власти и группами людей, подвергающимися воздействию. На нем также может сказываться ощущение страха перед достижением власти, ее потерей, использованием, перед ответным применением власти или перед безуспешностью своего воздействия.

Более короткое и точное определение мотиву власти предложил недавно Шмальт (Schmalt, 1987), разделивший при этом «надежду на власть» и «страх потерять власть»:

«...власть может быть понята как Мотивационная тенденция, возбуждаемая уже существующей или предвосхищаемой асимметрией в статусе и/или ресурсах между но крайней мере двумя людьми, которая обещает ощущение контроля над кем-то или угрожает ощущением потери контроля. Таким образом, следует различать два Мотивационных компонента: "надежду на власть" и "страх потери власти"» (1987, р. 102).

Связь ожидания и ценности

В заключение нам остается рассмотреть вопрос о применимости (и мере применимости) модели «ожидаемой ценности» к поведению, побуждаемому мотивом власти, т. е. вопрос о существовании определенной связи между привлекательностью и ожиданием успеха (или трудностью достижения цели). Существует ли между ними обратная зависимость, как в случае мотивации достижения; либо, как в случае мотивации аффилиации, эта зависимость прямая; или же это зависимость какого-то иного типа? Принимая переживание власти в качестве переменной, реле-вантной привлекательности власти, мы должны прежде всего различать связанные с этим мотивом две цели — приобретение власти и ее применение. Что касается первой из них, то маловероятно, что привлекательность достигнутой власти определяется не абсолютными или относительными масштабами ее применения, а трудностью ее приобретения. В этом случае, очевидно, ожидание и ценность не связаны друг с другом. Нетрудно представить себе ситуацию выбора, в которой человек предпочтет действие, дающее маловероятное, но значительное увеличение власти, тому действию, которое принесет ему вероятное, но незначительное ее увеличение. Насколько нам известно, экспериментальные исследования этой проблемы пока еще не проводились.

Если говорить о второй цели — успешном применении власти, то ранее считалось, что ценность осуществленного изменения поведения партнера тем выше, чем серьезнее сопротивление, оказанное последним. Однако при ближайшем рассмотрении такая обратная зависимость представляется сомнительной, поскольку действия власти не следует смешивать с простым насилием и агрессией, при которых возбужденная в партнёре враждебность может принести агрессору известное удовлетворение. Весьма вероятно, что именно индуцированная в партнере и не отягощенная отрицательным отношением к субъекту готовность действовать повысит привлекательность. Однако степень привлекательности прежде всего определяется важностью для субъекта намеченного изменения в поведении партнера; таким образом, она опять-таки не зависит от ожидания успеха.

На сегодняшний день существует немного данных, касающихся этого вопроса. В исследовании Мак-Клелланда и Уотсона (McClelland, Watson, 1973) испытуемые играли в рулетку в ситуации, максимально приближенной к жизненной. Каждый испытуемый на глазах у всей группы делал ставки, выигрывал и проигрывал фишки и т. д. Авторы рассматривали эту ситуацию как релевантную проявлениям мотивов престижа и власти. Испытуемые могли по-разному делать ставки, при этом вероятность успеха колебалась от 0,58 до 0,04. Для участия в эксперименте были отобраны испытуемые с доминированием одного из трех мотивов: власти, достижения или аффилиации. Как можно видеть из рис. 12.3, испытуемые с высоким мотивом власти предпочитали наиболее рискованные ставки, т. е. приносящие наи-

больший выигрыш, но дававшие наименьший шанс на успех. Иначе говоря, они ориентировались на величину ценности привлекательности и пренебрегали ожиданием. Испытуемые с высоким мотивом аффилиации вели себя противоположным образом, предпочитая низкий уровень риска и стремясь избежать открытого соперниче-ства. Неожиданным оказалось поведение испытуемых с доминированием мотива достижения, выбиравших не низкие, как следовало ожидать в ситуации азартной игры (см.: Littig, 1963; Litwifi, 1966), а высокие степени риска (0,09).

Рис. 12.3. Зависимость частоты ставок с различной вероятностью выигрыша от доминирования тех или иных мотивов (McClelland, Watson. 1973, p. 133)

В одном из дальнейших исследований Мак-Клелланд и Тиг (McClelland, Teague, 1975) подтвердили неадекватность применения модели «ожидаемой ценности» к поведению, побуждаемому мотивом власти. В проведенном исследовании каждый испытуемый мог выбрать, чтобы померяться силой рук, партнера равной силы, более сильного или более слабого и проверить свою силу на глазах у остальных испытуемых. Люди с низким мотивом власти выбирали только соперников или равной силы, или более слабых; испытуемые с высоким мотивом власти предпочитали соперников равной силы или более сильных. Они могли выбирать более слабых партнеров, если в их мотиве власти преобладала прежде всего личностная ориентированность, что согласуется с более ранним предположением Мак-Клел-ланда и Уотсона: «Похоже, что люди с высоким личностно-ориентированным мотивом власти склонны к хвастовству, представляя или выдавая себя за больших любителей риска, чем они оказываются на деле в ситуации создаваемого публичным соревнованием стресса» (McClelland, Watson, 1973, p. 131). Лишь у испытуемых с низким мотивом власти оценки шансов на успех находились в обратном отношении к силе партнера. В своих самоотчетах они отметили, что, проигрывая более сильному противнику, чувствуют себя менее задетыми. Оба этих момента, соответствующие модели «ожидаемой ценности», отсутствуют у испытуемых с выраженным мотивом власти. Даваемые ими оценки шансов на успех не зависят от силы соперника, а проиграв, они чувствуют себя тем сильнее задетыми, чем большую

значимость они придавали победе над данным соперником. Таким образом, многое свидетельствует о том, что степень удовлетворения мотива власти, а тем самым и сила побуждения зависят исключительно от степени привлекательности и не связаны с оценкой вероятности успеха.

Сдерживаемый мотив власти, иммунная система и состояние здоровья

Клиницисты уже давно заметили, что подавление гнева ведет к существенному повышению кровяного давления (см., напр.: Alexander, 1939). Получило известность так называемое «поведение типа А», т. е. поведенческий синдром, приводящий к повышению кровяного давления и заболеваниям системы кровообращения (Friedman, Rosenman, 1974). Его можно наблюдать у нетерпеливых людей, которые постоянно испытывают нехватку времени, переходят от одного занятия к другому и склонны конкурировать с другими людьми. Связующим звеном между таким типом личности и заболеваниями кровообращения, очевидно, является повышенный в течение длительного времени выброс адреналина и родственных ему катехоламинов, которые возбуждают симпатическую нервную систему и увеличивают частоту пульса, минутный объем крови и ее давление (McClelland, 1982). Повышенный уровень адреналина является следствием не только повышенной активности, но и сильного внутреннего беспокойства. Если человек типа А столкнется с чем-то, препятствующим деятельности, то у него будет происходить повышенный выброс катехоламинов (Frankenhaeuser, Lundberg, Forsman, 1978).

Поскольку люди типа А, похоже, склонны еще и скрывать свою враждебность, они напоминают людей с сильным мотивом власти и сильным торможением активности, устремления которых были фрустрированы и которые наряду с этим обладают низким мотивом аффилиации — синдром, который Мак-Клелланд назвал синдромом подавленного мотива власти (McClelland, 1975). Логично предположить, что этому синдрому подавленного мотива власти, как и личностному типу А, сопутствует высокое кровяное давление. Этот предположение Мак-Клелланд смог подтвердить в трех исследованиях, одним из которых был лонгитюд, в ходе которого у тридцатилетних испытуемых измерялся подавленный мотив власти, а двадцатью годами позднее — кровяное давление и заболевания кровообращения. Даже в том случае, когда контролировались ранние физиологические предрасположенности, у людей с подавленным мотивом власти два десятилетия спустя было обнаружено более высокое диастолическое давление. В более позднем исследовании была зафиксирована взаимосвязь синдрома подавленного мотива власти с четырьмя различными характеристиками типа А, а также корреляция этого синдрома с повышенной реактивностью систолического давления (Fontana, Rosenberg, Marcus, Kerns, 1987).

В более раннем исследовании Стил (Steele, 1973) показал, что сильно актуализированная мотивация власти сопровождается выбросом адреналина и норадрена-лина (измеряемым по уровню катехоламинов в моче, являющихся продуктом обмена веществ обоих гормонов, см.: Frankenhaeuser, 1975). В качестве актуализирующего стимула Стил использовал воодушевляющие речи, в которых активно использова-

лась тема власти (например речь Черчилля по поводу Дюнкерка или монологи Генриха V в одноименной драме Шекспира). При этом уровень адреналина и норадреналина резко возрастал и сильно коррелировал (0,71) с измерявшимся непо-средственно после прослушивания речи показателем мотива власти. У испытуемых контрольных групп, прослушивавших описания путешествий или выполнявших задания, сопровождавшиеся расслабляющей или бросающей вызов инструкцией, не было обнаружено ни увеличения уровня обоих гормонов, ни корреляции между измеренными после актуализации мотива показателями гормонов и величиной мотива достижения.

Два исследования Мак-Клелланда указывают на то, что норадреналин, по-видимому, является специфическим для мотива власти нейротрансмиттером, благоприятствующим переработке информации, относящейся к теме власти. В первом из этих исследований (McClelland, Davidson, Saron, Floor, 1980) было обнаружено, что испытуемые с сильным мотивом власти и более высоким уровнем норадреналина быстрее заучивают парные ассоциации, содержательно связанные с тематикой власти, чем прочие испытуемые. Во втором исследовании испытуемым рассказывалась довольно запутанная история, содержавшая 30 фактов, относящихся к власти, 30 фактов, относящихся к аффилиации, и 18 нейтральных фактов (McClelland, Maddocks, McAdams, 1985). При последующем свободном воспроизведении было обнаружено преимущество испытуемых с сильным мотивом власти в запоминании содержания, связанного с темой власти. Примечательным здесь является специфическое взаимодействие мотива власти и повышения уровня норадреналина в крови. Воспроизведение относящихся к власти фактов превосходит средний уровень лишь в том случае, когда оба этих показателя высоки.

Таким образом, речь не может идти об эффекте общей активации, способствующей запоминанию. Мак-Клелланд предполагает, что в мозге должна существовать основывающаяся на норадреналине система подкрепления действий власти. Если это так, то за улучшение результатов переработки информации, относящейся к теме власти, должен отвечать регуляционный механизм выброса норадреналина в центральной нервной системе. Об этом свидетельствуют и данные Форсмана (Forsman, 1978), согласно которым кратковременное повышение секреции норадреналина в ответ на происходящие с человеком события является адаптивным и пе-реживается как эмоциональное вознаграждение.

До сих пор рассматриваемые гормональные эффекты, связанные с мотивом власти, были благоприятными. Болезнетворным гормональное воздействие стано-вится в том случае, когда дело доходит до выброса не только норадреналина (который повышает давление лишь в силу сужения сосудов), но и до частого или преимущественного выброса адреналина, который приводит к хроническому перевозбуждению симпатической нервной системы (повышению частоты пульса и минутного объема крови). Однако такого рода эффект предполагает не просто сильный, а главным образом сдерживаемый мотив власти, а значит, еще и ослабленный мотив аффилиации (иначе он способствовал бы расслаблению) — прежде всего в ситуации связанного с властью стресса. И действительно, было доказано, что подавленный мотив власти и связанная с властью стрессовая ситуация приводят к более активному выбросу адреналина, чем слабый мотив власти и отсутствие мотивационного стресса (McClelland, Davidson, Floor, Saron, 1980).

Психоиммунологические эффекты

Следующим шагом было установление взаимосвязи между комбинацией мотивов, иммунной функцией и возможными заболеваниями. В исследовании Мак-Клелланда и Джеммота (McClelland, Jemmott, 1980) испытуемым предлагалось перечислить свои болезни за последний год и распределить их по степени тяжести. Она оказалась тем большей, чем сильнее были подавленный мотив власти и связанный с властью стресс, о котором сообщал испытуемый, отвечая на опросник жизненных событий. В качестве объяснения напрашивался вывод о том, что торможение действий власти и переживание связанных с властью тягостных ситуаций приводит к хроническому возбуждению симпатической системы, поскольку выброс адреналина практически не возвращается к нормальному уровню, что со временем может повлечь за собой ослабление иммунной системы. При этом могут быть затронуты обе подсистемы иммунной системы, а именно так называемая специфическая, или клеточная, система защиты, создаваемая лимфоцитами (в частности, «клетками-убийцами»), которые могут обезвреживать антигены, и неспецифическая, или гуморальная, система защиты, которая не привязана к клеткам и производит так называемые глобулины, обладающие свойствами антител (прежде всего это так называемая фракция IgA) и разрушающие проникшие в организм антигены в жидкостях тела (например, в слюне) (см.: Jemmott, Lokke, 1984).

До сих пор исследования касались почти исключительно иммуноглобулина A (IgA) в гуморальной системе защиты, поскольку его легко зафиксировать в пробе слюны. В исследовании, проведенном на заключенных, наиболее низкий уровень иммуноглобулина А был обнаружен у тех, кто сообщал о наибольшей стрессовой нагрузке и одновременно обладал наиболее высокими показателями подавленного мотива власти; помимо всего прочего, именно эти заключенные болели чаще, чем прочие (McClelland, Alexander, Marks, 1982). Взаимосвязь между выбросом адреналина и иммунной функцией была обнаружена и в уже упоминавшемся исследовании Мак-Клелланда, Дэвидсона, Флора и Сэрона (McClelland, Davidson, Floor, Saron, 1980). Содержание адреналина в моче у людей с подавленным мотивом власти было повышенным; этому со-путствовала меньшая концентрация иммуноглобулина в слюне, что опять-таки было связано с более тяжелыми заболеваниями в течение предшествовавших 6-10 месяцев. Кроме того, в ходе самого опыта наблюдались прямо противоположные изменения концентраций адреналина и иммуноглобулина: если уровень адреналина повышался, то уровень иммуноглобулина падал. Имеются также указания на аналогичные взаимосвязи в клеточной, или специфической, системе защиты. Они вытекают из иссле-дования, в ходе которого с помощью радиоактивных изотопов определялась частотность клеток-убийц (группа лимфоцитов, которые активизируются уже при первом контакте с антигенами). У людей с ярко выраженным синдромом подавления (сильный мотив власти, низкий мотив аффилиации и высокий показатель подавления активности) было обнаружено меньше клеток-убийц, чем у тех, чей мотив аффилиации превосходил мотив власти, и кто переживал меньший стресс. Соответственно представители первой группы сообщали о более частых болезнях и посещениях врача (McClelland, Locke, Jemmott, Kraus, Williams, Valeri, 1985).

В качестве напрягающего фактора, ослабляющего иммунную защиту, выступает и экзаменационный стресс, особенно когда экзамены непосредственно следуют один

за другим. Эти результаты были получены в годичном лонгитюдном исследовании (Jemmott, 1981; Jemmott, Borysenko, Borysenko, McClelland, Chapman, Meyer, Benson, 1983). К началу многомесячного экзаменационного периода, по итогам которого для студентов-стоматологов должно было решиться, кто из них сможет продолжать учебу дальше, уровень IgA снизился у всей группы. Через короткое время у подгруппы с подавленным мотивом власти он снизился гораздо более резко, чем у остадьных студентов, и не восстановился к концу экзаменационного периода до исходного уровня. У противоположной группы — студентов с расслабляющим синдромом аффили-ации — наблюдалось лишь небольшое начальное снижение показателя IgA, который, однако, через некоторое время вновь достиг исходного уровня. Таким образом, их иммунная система оказалась в полной сохранности, а соответственно и-частота простудных заболеваний осталась в пределах нормы, тогда как у группы с подавленным I мотивом власти частота заболеваний резко возросла. Очевидно, что для людей с подавленным мотивом власти экзамены являются сильным стрессом, и это приводит к ослаблению их иммунной системы.

Эти результаты подтвердило и исследование острого экзаменационного стресса (McClelland, Ross, Patel, 1985). Три последовательных замера производились непосредственно после экзамена, через 1 ч 45 мин после него и через день после экзамена. Во время экзамена студенты реагировали физиологически адекватной реакцией приспособления — концентрации IgA и норадреналина кратковременно повышались. У испытуемых с мотивом власти, более сильным, чем мотив аффи-лиации, во всех трех случаях показатели IgA были ниже, а показатели норадреналина выше, чем у тех, у кого мотив аффилиации превышал мотив власти, однако особенно сильно это различие было выражено через 1 ч 45 мин после экзамена. Во время экзамена возрастал уровень норадреналина. Чем более сильным был выброс норадреналина в ходе экзамена и сразу после него и чем более высокого уровня достигал показатель норадреналина, тем сильнее был и последующий спад показателя IgA. Таким образом, экзаменационный стресс стимулировал всплеск адре-нэргической активности, который сначала приводил к повышению концентрации иммуноглобулина у всех студентов, однако у испытуемых с преобладанием мотива власти вызывал последующее падение ниже нормального уровня.

Эти поразительные взаимоотношения между мотивами, иммунной системой и телесным здоровьем поднимают множество вопросов и указывают на реальные психосоматические взаимосвязи, могущие иметь практическое значение. Так, следует избегать всего, что может вызывать у пациентов больниц стрессы, связанные с властью, и, напротив, создавать снижающий напряжение климат, когда уровень гормонов стресса типа адреналина или кортизона остается низким, а иммунная система действует в полную силу (см.: McClelland, 1984a; 1987).