Плохие и хорошие желания

Разграничение между плохими или беззаконными желаниями, ведущими к бо­лезни или греху, и хорошими желаниями присутствует в различных религиозных традициях, причем подчеркивается, что хорошие желания представляют собой средство подавления или обуздания плохих.

В буддизме мы находим схожие идеи, хотя способы их выражения отличаются от христианских. Для Будды наиболее очевидным фактом жизни оказывается страдание. Источником его он считал желания и, таким образом, заключал, что человеку следует как можно скорее от них отказаться. В качестве пути отказа Будда предложил технику направленной медитации. С точки зрения буддистов, годы медитативной практики дают человеку возможность жить без желаний ли­бо, по крайней мере, не испытывать беззаконных или ординарных желаний. Дан­ный способ преодоления очень похож на соображения Платона, Данте или Фрей­да. Однако, как отметил Гомбрич (СошЬпсЬ, 1971), желание любить и творить добро стало добродетелью, помогающей искоренять некоторые из наиболее без­законных и эгоистических желаний (именно об этой добродетели говорит хри­стианство).

Фрейд же не верил в хорошие желания, такие как стремление творить добро. Возможно, это объясняется тем, что в его пациентах, психически нездоровых лю­дях, доброе начало было глубоко подавлено. А может быть, он просто пессимисти­чески относился ко всем проявлениями человеческой природы. Стремление лю­бить и творить добро он считал производной эгоистических мотивов. Например, рассуждая о любви к людям, которую, как верят христиане, выразил Христос сво­ей искупительной смертью на кресте, Фрейд (Ргеис!, 1918/1938) утверждал, что распятие Христа является манифестацией глубоких бессознательных мотивов каждого из нас. Фрейд начал с предположения о том, что каждый маленький мальчик хочет спать со своей матерью, ревнует к отцу, хочет его убить, но испыты­вает чувство вины из-за этого желания, ибо продолжает его любить. Вина, вы­званная инцестуозными и агрессивными желаниями, обычно приводит мальчика к желанию совершить ту или иную репарацию, и в конечном счете он стремится полностью отождествить себя с отцом. Следовательно, заявил Фрейд, психоло­гический смысл распятия Христа заключается именно в символической смерти сына, ставшей искуплением скрывающихся в бессознательном инцестуозных и агрессивных желаний каждого конкретного мужчины. Смерть Иисуса помогает мужчинам избавиться от чувства вины. Фрейд считал, что хотя люди восприни­мают распятие Христа в качестве свидетельства Его любви, на самом деле они, движимые чувством вины, проецируют на образ Распятия свою собственную пси­хическую реальность. Мы видим, что Фрейд, как и во многих других случаях, сво­дит человеческие стремления до сексуального мотива, агрессивных желаний и по­буждения избавиться от тревоги или вины.