ПСИХОСОМАТИЧЕСКИЙ СИМПТОМ \К РЕЗУЛЬТАТ РОЛЕВОГО КОНФЛИКТА. ОРИЯ МОРЕНО

Морено считал, что особенности нашего реагиро­вания на людей «формируются прошлыми пережива­ниями и культурными паттернами общества, в кото­ром личность живет; им могут соответствовать осо­бые виды продуктивного поведения.

Для Морено роли, которые мы принимаем в жиз­ни (и которые определяют наше поведение), принад­лежат к трем измерениям: социальные роли (социаль­ное измерение); психосоматические роли (физиоло­гическое измерение); психодраматические роли (психологическое измерение или измерение «я сам»).

Морено признавал существование переноса, но рассматривал его как феномен, который «играет оп­ределенную, но ограниченную роль в интерперсо­нальных связях». Рассматривая индивида как часть своего «социального атома», Морено склонялся к мнению, что бессознательные связи между людьми возникают благодаря «теле», а не переносу. «Теле» — это процесс, который притягивает личности друг к другу или отталкивает их, тот поток чувств, из кото­рых составлены социальный атом и психосоциаль­ные сети. Он считал, что «теле» — это интерпер­сональный процесс, с помощью которого мы все ус­танавливаем друг с другом связь. Он отвечает за взаимность между людьми, за интерперсональную групповую сплоченность. Вчувствование в реаль­ность другого человека, физическую, психическую илииную, отчасти основанное на информации, и яв­ляется отношениями «теле». Отношения «теле» мож­но рассматривать как всеобщий интерперсональный

процесс, особым психопатологическим продуктом которого и является перенос.

Поведение и чувства, связанные с переносом, пред­ставляют собой аспекты ролей, заученных и интерна- лизованных в детстве, ролей, выражение которых ча­сто не допускается социальными условностями взрос­лой жизни, но которые проявляются в определенных, часто эмоционально насыщенных ситуациях (при интимных или напряженных отношениях, во время психотерапии).

Между разными личными или бессознательными составляющими ролей, которые мы выбираем, тоже может происходить процесс ассоциации. В психике как бы скапливаются объектные отношения. В ре­зультате образуются кластеры. В младенческом воз­расте кластеры образуются посредством объединения отношений с похожими воздействиями (позитивны­ми или негативными). На более поздних этапах кла­стеры включают в себя более сложные символичес­кие связи (например, каждый мужчина старше па­циента по возрасту ассоциируются с фигурой отца, т. е. принадлежит к отцовскому кластеру). Пережи­вания ребенка, интернализованные как объектные отношения и связанные с внешней властью и обще­ственной моралью, создают кластер, названный Фрейдом Супер-Эго, который существует во взаимо­отношения* с другими кластерами и с внешним ми­ром (косвенно).

Различные аспекты внутреннего мира ребенка по­степенно интегрируются в целое. При этом между не­совместимыми объектными отношениями начинают возникать конфликты. Например, во внутреннем мире часто возникает противостояние двух Я-представле- ний по отношению к родителям: «Я люблю свою мать» и «Я ненавижу свою мать за то, что она прогнала отца». Любая попытка интеграции этих двух образов в еди­ный кластер создает напряжение, и незрелая психика ребенка не способна справиться со столь сильным напряжением и возникшей при этом тревогой. Чтобы эти конфликты не беспокоили, сознание вытесняет одно из объектных отношений.

По мере развития кластера Супер Эго оно стано­вится силой, ведущей к дальнейшему вытеснению внутренних объектных отношений (многие наши фан­тазии, импульсы и желания находятся под контролем). Поначалу это происходит в присутствии родителей, а потом внешние фигуры — носители авторитета — ста­новятся частью нашего внутреннего мира, нашим Супер-Эго, которое начинает контролировать нас и в отсутствие родителей. Этот контроль включает в себя и механизмы социального научения и познания. Вы­тесненные мысли и чувства, не одобряемые Супер­Эго, хоронятся глубоко в психике, становясь нашим бессознательным. Тревога появляется в тот момент, как они возвращаются из бессознательного. Они мо­гут вернуться через сны, обмолвки или описки, а так­же через образцы поведения. Проявление бессозна­тельного, желаний, импульсов и фантазий, которые были в детстве вытеснены, вновь проявляются в пат­тернах поведения через проигрывание ролей, которые могут переживаться как противоречащие нашим иде­алам и концепциям (эго-дистонные переживания).

Психические и психосоматические расстройства, вызываются нарушениями ролевого развития и выра­

жаются также в нарушениях ролевого развития и по­ведения. В то же время ролевое развитие и ролевое поведение тесно связаны с акциональным голодом и психосоциальным развитием человека.

С точки зрения Морено болезнь возникает в ре­зультате нарушений наследственности, внешних па­тогенных влияний или нарушений межчеловеческой, т. е. социоэмоциональной среды, наносящих ущерб спонтанности, социоэмоциональному и ролевому раз­витию. Если продолжить эту мысль, то здоровье бу­дет представлять собой направленное, струящееся бытие или профессию, болезнь же — застой или ре­грессию. Прогрессия зависит оттой диспозиции, ко­торую автор называл смелостью.

Человеческое развитие — это постоянная прогрес­сия от соматических ролей, имеющихся уже к концу эмбриональной стадии — растущего, дрыгающего но­гами ребенка, — к трансцендентным ролям. В ходе нор­мального развития на каждой стадии добавляются но­вые роли, тогда как отдельные уже существующие роли теряют свое значение или же исчезают вовсе.

Некоторые соматические роли, такие, как роль дышащего, принимающего пищу и т. д., с рождения и до самой смерти являются базальными жизненными ролями.

Как следствие нарушений ролевого развития, психопатологические синдромы проявляются тремя принципиально различными способами:

• в перескакивании на другие ролевые уровни, ми­нуя промежуточные;

• при неизменно поступательном направлении раз­вития;

• в застое развития;

• в регрессии, т. е. в частичном или полном отходе с уже достигнутых ролевых уровней.

Психодраматическая диагностика в процессе игры

должна дать ответы на следующие вопросы.

1. На какой ролевой уровень — соматический, пси­хический, социальный — приходится главный ак­цент организации жизни пациента?

2. Развертывается ли его жизнь на ролевых уровнях, соответствующих его возрасту, положению, обра­зованию и т. д.?

3. Является ли ролевое поведение человека гибким или же оно пребывает в состоянии застоя, в про­грессии оно или регрессии?

4. В каких ролях действует обычно пациент: в восхо­дящих, достигших своей кульминации, доминиру­ющих или извращенных (т.

5. Имеются ли ролевые конфликты?

Ролевые конфликты являются одними из основных при­чин психических расстройств и недугов. Поэтому они за­нимают в теории и практике психодрамы центральное ме­сто. Ролевой конфликт может переживаться в форме интраролевого конфликта в рамках одной роли, существо­вать в виде интерролевого конфликта между различными ролями, зафиксироваться в виде интраперсонального кон­фликта, возникшего внутри одного человека, или разыг­рываться в виде интерперсонального ролевого конфлик­та между разными людьми.

6. Каковы наиболее важные предпосылки и условия или, наоборот, препятствия для актуализации ро­левого агрегата данного человека, а также для его

интеракции с миром? Наследственность, внутрен­няя безопасность, внешние условия, т. е. экономи­ческие, общественные и прочие объективные дан­ные, межчеловеческие отношения с присущим им социометрическим гнетом, факторы здоровья? В этой связи социометрической диагностике прида­ется особое значение.

Лучшей книгой по психодраме, переведенной на русский язык, где изложены все теоретические рас­суждения Морено с клиническими иллюстрациями, является труд Лейтц «Психодрама: теория и практи­ка» (1994).

Примером интраперсонального ролевого конф­ликта, приведшего к возникновению коморбидной симптоматики в виде мизофобии и цефалгии (голов­ные боли), причины которого заключались в ситуа­ции из прошлого пациентки, свидетельствует следу­ющее наблюдение.

УЧЕБНЫЙ ПРИМЕР Н» 13__________________________________________ Екатерина, 30 лет

Пациентка обратилась за консультацией в связи с тревогой по поводу своего «ненормального» отношения к чистоте и частых головных болей.

Из анамнеза известно, что мать Екатерины работала научным сотрудником. После смерти первого мужа вышла замуж за мужчину с очень требовательным и жестким характером.

Отец — ученый, занимался ядерной физикой, умер в возрасте 40 лет от лейкемии. Кате в этот момент был 1 год 8 месяцев.

Отчим — дружил до смерти отца с семьей Кати, имея собственную семью и двух детей в другом городе. После смерти друга сделал предложение вдове и, оставив семью, переехал жить в Ленинград. Отчим любил приглашать в дом «нужных» людей, с которыми лю­безничал, но, когда они уходили, отзывался о них, как правило, негативно. Был очень строгим, часто наказывал детей. Мать не пе­речила, считая, что в воспитании следует придерживаться одной линии. Требовал, чтобы в доме всегда был во всем порядок. Если кто-то из детей нарушал правила семьи, то лишался общения.

Брат — старше Кати на девять лет. Не любил оставаться с Катей, прятал от нее вкусную пищу и съедал, закрывшись в комнате. Отчим относился к нему хорошо, хотя, если он забывал сказать «доброе утро», «приятного аппетита» и т. д., и его лишали завтра-

ка. С сестрой общего языка не находил, иногда они дрались. Окон­чил школу и институт с отличием.

Екатерина родилась в Ленинграде. Смерть отца не помнит. Собы­тия детства вспоминает с трудом. Психотравмирующие воспоми­нания связаны с отчимом, который наказывал ее за все. В школу пошла без желания, никогда не любила учиться, в старших клас­сах училась на «2» и «3», даже когда знала предмет, говорила, что не выучила. Не признавала авторитетов среди людей. Отчим часто повторял, что когда Катя вырастет, то будет уборщицей.

После восьмого класса оставила школу. В 1 б лет была влюблена в парня, за которого впоследствии вышла замуж. В это время меж­ду Катей и отчимом происходили конфликты, которые доходили до того, что он велел матери выбирать между ним и Катей. Мать выбрала дочь, и он подал на развод, но занял комнату в четырех­комнатной квартире, вставив туда замок. Жизнь стала невыноси­мой для всех.

Катя вышла замуж. Муж был призван в армию; вернувшись после службы, так же, как и жена, нигде не работал и не учился, супруги находились полностью на содержании матери. У Кати родился сын, и через год она развелась с мужем. Хуже всего для нее было то, что муж не мог оценить все те старания, которые она проявляла при наведении порядка в квартире. Ее мать, которой исполнилось 58 лет, вышла замуж за иностранца и уехала жить в другую страну. Через несколько лет она познакомила Катю с мужчиной-иностран- цем, который обожает чистоту, домашний уют, и Катя вышла за него замуж. Сейчас она живет в той же стране, где ее мать, с сыном и мужем. Все было бы хорошо, но у нее панический страх и тревога оттого, что вдруг в доме есть пыль или грязь, и из-за этого возника­ют несколько напряженные отношения в семье. Проявляется не­адекватное отношение к чистоте следующим образом: на уборку трехкомнатной квартиры уходит ежедневно четыре часа. В кухню никто не имеет права входить, кроме нее. Она готовит, сервирует стол, приглашает завтракать и после завтрака всех выгоняет из кухни и начинает уборку. Если вдруг кто-то захотел пить, то она берет вначале салфетку, а затем ею берется за ручку шкафа, чтобы оттуда достать стакан. Если на столе стоит ваза или подсвечники, она линейкой измеряет расстояние, чтобы они стояли по центру и симметрично. Если сдвинуть их хотя бы на несколько миллиметров, она приходит в негодование. По ее выражению, в доме нет пыли, отпечатков пальцев. Когда сын приходит из детского сада, он, прежде чем войти в квартиру, идет в подсобное помещение, и там Катя его переодевает до трусов, чтобы он не принес на одежде никакой пыли. После ужина он не может пойти в свою комнату, так как там идеальная чистота, и два часа до сна он вынужден сидеть в зале, так как Катя боится, что у себя он все перевернет или намусорит. Когда она ходит в гости, она берет с собой носки, чтобы пере­одеть, и никогда не прислоняется к спинке стула.

В ходе интервью было выяснено, что она до сих пор не простила отчима за то, что он постоянно унижал ее человеческое достоин­ство. Хвалил он ее только за то, что она старательно убирала квартиру. Самым плохим человеком она считает отчима, называя его злым, а самым хорошим — своего настоящего мужа, за то, что он «видит в ней человека». Страх, что в квартире вдруг не убрано, связан с тем, что она будет «плохой девочкой», и поэтому живет постоянно в тревоге, которая, постепенно нарастая, приве­ла к бессоннице. Она каждый раз перед сном подсчитывает, сколь­ко нужно убрать шкафов, помещений и т. д. Внутри переживает сильный конфликт, что таким отношением она портит жизнь мужу и сыну, в то же время считает, что если она будет плохо убирать квартиру, то муж ее разлюбит, так как больше любить не за что. Также призналась, что ненавидит уборку и поэтому никому не позволяет трогать шкафы, так как на следующий день объем ра­боты может возрасти.

В ходе индивидуальной терапии Катя осознала, что она длительно застряла на роли «хорошей де­вочки». Были проработаны обиды на отчима, опре­делены пути ее дальнейшей самореализации (ак- циональный голод у женщины, ведущей домашнее хозяйство — частая причина эмоциональных и пове­денческих расстройств).

Через месяц она сообщила, что устроилась на кур­сы косметолога (выбор профессии также не случаен: сублимация через деятельность «делать другим чище кожу»), а отношения в семье стали теплее и довери­тельнее. Симптоматика значительно уменьшилась.

Объектные отношения из бессознательного посе­щают человека во взрослой жизни и могут вызвать у него душевные расстройства или спровоцировать про­блемы в общении. В условиях безопасных, например во время психотерапии, эти «забытые» объектные от­ношения или роли могут вновь войти в сознание и в активный ролевой репертуар. Так как все человечес­кие взаимоотношения содержат смесь реалистических и трансферентных реакций, порой очень сложно уз­^- нать пропорции смешивания реальности и переноса. В этом может помочь сила «теле», которая может мно­гое рассказать об окружающих людях и вычленить свои собственные внутренние объектные отношения.

Психодрама тоже может разделить разные типы реак­ций переноса по различным вспомогательным ролям, что может обеспечить необходимую степень ясности. Эти вспомогательные Я представляют близкие паци­енту роли и фигуры прошедшего и настоящего.

Важно понять и то, что управляет повторяющими­ся паттернами поведения. Они настолько прочно уко­ренились в нашем внутреннем мире, что мы носим их с собой везде. Мы можем поменять работу, партнеров, даже страну проживания, но так и не будем способны на разумные способы взаимодействия. «Это» продол­жает появляться с новой силой, часто против нашего сознательного желания, создавая болезненные ситу­ации.

Книга Холмса «Внутренний мир снаружи» — увлекательное путешествие в мир аналитической пси­ходрамы. Автору удалось доступным языком изложить возможности интеграции психодрамы и теории объектных отношений. Им выбран удачный методи­ческий прием: на конкретном примере, который на­ходится в поле внимания на протяжении всего чте­ния, показать рассуждения директора психодрамы о достоинствах и трудностях применяемого им метода.

Задача психотерапевта — распутать клубок наших собственных ролей во внутреннем мире, создававшем­ся тогда, когда эти роли формировали кластеры раз­личных объектных отношений.