§ 2. УБИЙЦЫ
Если обратиться к статистике убийств, то их количество в последние годы, казалось бы, остается примерно на одном уровне (1997 г. — 28 467; 1998 — 28 794; 1999 — 30 337; 2000 — 31 052; 2001 — 32 792; 2002 — 32 285; 2003 г.
— 31 630). Соответственно и число выявленных лиц, совершивших преступления (1997 г. — 23 022; 1998— 24 235; 1999— 25 681; 2000— 26 055; 2001 — 27 469; 2002 г. — 25 541). Однако следует отметить, что указанные статистические данные далеки от реальности. С учетом этого убийства уже не представляется возможным относить к традици-онному низколатентному виду преступности. Об этом наглядно свидетельствует значительное число лиц, пропавших без вести, а также обнаруживаемых ежегодно неопознанных трупов с явными признаками насильственной смерти, сведения о которых в официальную статистику об убийствах не попадают. По самым скромным экспертным оценкам, убийств в России фактически ежегодно совершается в полтора раза больше.Подавляющее большинство убийц составляют мужчины (90%), но убийства являются той сферой, в которой всегда проявляли свою активность также и женщины. Хотя среди преступниц только 1% составляют осужденные за убийства и покушения на них, удельный вес убийц среди всех женщин, совершающих пре-ступления, примерно такой же, как и аналогичной категории на-сильственных преступников среди всех мужчин, совершающих преступления. Об этом говорят, например, данные Всесоюзной переписи осужденных. Оказалось, что среди лиц, отбывающих наказание в исправительных учреждениях (убийцы, как правило, именно там и отбывают наказание), мужчин, осужденных за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, — 4,9%, женщин — 4,3%, за умышленное убийство без отягчающих обстоятельств соответственно 6,2 и 10,9%, за неосторожное убийство—0,1 и 0,1%.
Убийство— преступление взрослых, подростки совершают его сравнительно редко, однако в 90-х годах отмечался рост числа несовершеннолетних, наказанных за это преступление.
Если в 1990 г. в убийствах и покушении на них участвовало 534 подростка, то в 1995 г. — вдвое больше. В последующие годы количество убийств, совершаемых несовершеннолетними, имело стойкую тенденцию к росту (1998— 1024; 1999— 1123; 2000— 1331; 2001 — 1670).Статистика ежегодно фиксирует, что больше всего убийств совершают лица в возрасте 20-40 лет. Это в общем-то неудиви-тельно, поскольку самые тяжкие преступления «должны» совер-шать лица, чей возраст больше связан с высокой социальной ак-тивностью, с накоплением тяжких переживаний и аффективных состояний, с ростом тревоги за себя. Конечно, возможность дей-ствовать во все более существенных общественных масштабах, опираясь на свое знание жизни, отнюдь не является предпосыл-кой совершения только убийств и других насильственных дейст- вий, а не каких-нибудь других, в том числе вполне социально приемлемых поступков.
Поэтому, имея в виду возраст, есть все основания предполагать, что здесь немалую роль играет то, что период высокой социальной активности связан со временем наибольшего накопления конфликтов личности как внутри ее самой, так и со средой. Естественно, что эти две группы противоречий неотделимы друг от друга, причем у некоторых людей по мере возрастания активности и притязаний к среде попыток определения своего места в ней и приятия самого себя могут обостряться конфликты инди- видуально-психологического и социально-психологического характера. С началом взрослости могут окончательно или в большой степени развеяться иллюзии по поводу себя или (и) других людей, по отношению к жизни в целом, желаемые роли в которой можно отвоевать разными способами, в частности с помощью насилия.
В названном возрасте выясняется, в какой мере и как может управлять человек своим поведением, своими инстинктами, влечениями и страстями, насколько усвоил он социальные, в первую очередь нравственные нормы, стали ли они регуляторами его поведения.
По сравнению с другими категориями преступников убийцы имеют более низкий образовательный статус, что, впрочем, присуще всем насильственным правонарушителям и хулиганам.
Это давно установленный факт, который обычно не вызывает сомнений, поскольку использование грубой силы есть удел примитивных и нецивилизованных натур. Рассматриваемый факт неудивителен и потому, что среди убийц до 60% лиц, имеющих различные психические аномалии в рамках вменяемости, а подобные расстройства отнюдь не способствуют получению и повышению образования, приобщению к культуре. Такую же негативную роль играют патологии в психике в трудовой адаптации (Людей, и убийцы, конечно, здесь не исключение. Среди них доля ^работающих не превышает (по разным данным) 70-80%, а те, ко- !торые работали, чаще были заняты тяжелым ручным, неквалифицированным, непрестижным трудом, которым обычно не дорожи- Гди и бросали при первой возможности. Если названные [обстоятельства суммировать с низким образовательным уровнем убийц, распространенностью среди них психических аномалий, невысокой долей тех, кто состоял в зарегистрированном браке (50%), то можно сделать однозначный вывод о том, что это весьма дезадаптированная категория людей.К сказанному следует добавить, что криминогенность сожителей не менее чем в 5-6 раз превышает криминогенность лиц, находящихся в зарегистрированном браке. Что касается поведения разведенных супругов, главным образом мужей, то доля тяжких насильственных преступлений, совершенных ими, за последние 15-20 лет увеличилась примерно в три раза. Обычная житейская практика убедительно свидетельствует о том, что разведенные супруги злоупотребляют спиртными напитками чаще и больше, чем те, которые состоят в зарегистрированном браке. Разумеется, сказанное отнюдь не снимает сложной проблемы убийства жен (мужей), многие из которых совершаются в нетрезвом виде. Вообще 80-90% всех убийств совершаются в состоянии алкогольного опьянения, но этот несомненный факт отнюдь не делает опьянение причиной совершения убийств и любых других преступлений. Он, этот факт, лежит на поверхности и всегда привлекает к себе повышенное внимание, но очень редки попытки объяснить его действительное значение.
Оно состоит в том, что опьянение снимает внутренние запреты, сформированный всей предыдущей жизнью самоконтроль, т.
е. уничтожает то, что привито человеку цивилизацией и возвращает, образно говоря, в состояние дикости. Подобный регресс для многих людей весьма желаем, хотя об этом они, как правило, ничего не знают, поскольку это потаенное стремление, скрытое от сознания в глубинах психики. Если имеет место фактическое отрицание цивилизации путем ухода в далекое прошлое, то совершенное в рамках этого ухода преступление можно назвать проявлением психического атавизма.Еще одну важную функцию для убийц выполняет опьянение: оно способствует забыванию содеянного, вытеснению в бессознательное психотравмирующих воспоминаний и переживаний о совершенном убийстве. Реализация этой защитной функции наиболее часто наблюдается среди тех, кто убил своих близких: отца, мать, детей, жен, сожительниц. Нет сомнений, что в некоторых случаях преступники лгали, утверждая, что ничего не помнят из- за опьянения, но во многих случаях так и было. В этом убеждают не только стойкие, начиная с первого допроса, утверждения о за-бывании случившегося, но и то, что обвиняемые не отрицали своей вины, признавали, что убили, однако не могли вспомнить и описать очень многие важные эпизоды и детали происшествия.
Некий Протасов, двадцати восьми лет, грузчик с восьмиклассным образованием, ранее судимый за хулиганство, на почве ревности пытался задушить жену, а когда она убежала, ударами головой о стену убил их дочерей двух и трех лет. Протасов — привычный пьяница и из семьи привычных пьяниц: постоянно пьянствовали его отец и мать; злоупотребляла спиртными напитками и его жена. Убийство детей совершено в состоянии сильного опьянения, он пил до этого несколько дней подряд, об обстоятельствах преступления ничего рассказать не мог, хотя и не отрицал, что мог совершить такое. Подлинным мотивом этих убийств является то, что поскольку дети ощущались Протасовым психологическим продолжением жены, убив их, он мстил ей.
Отнюдь не случайно то, что чаще всего вытесняются из сознания те действия, в результате которых погибли родные и близкие, поскольку прежде всего такие преступления принято расце-нивать как наиболее безобразные.
Даже те, которые вначале лгали, что ничего не помнят, в дальнейшем, за долгие годы пре-бывания в местах лишения свободы и после освобождения, как бы убедили себя, что им нечего вспоминать и таким путем пере-вели психотравмирующие воспоминания в невспоминаемую сферу психики. В исправительных учреждениях осужденные за убийства тщательно избегают разговоров на тему о том, за что они осуждены, и попытки вызвать их на откровенность часто заканчиваются безрезультатно, причем здесь имеются в виду расспросы сотрудников названных учреждений и исследователей. Некоторые осужденные за убийства прямо просят не вспоминать содеянное ими или особенно стараются обойти молчанием детали.В аспекте потребления спиртных напитков убийцами представляют интерес данные, полученные в результате опроса убийц из случайно сложившихся пьянствующих уличных компаний, о культуре потребления этих напитков в их среде. Более двух третей из них считают нормальным пить суррогаты, пагубно влияющие на психическое состояние и здоровье; не закусывая, и в мес- тах, запрещенных законом; подавляющее большинство не находят ничего предосудительного в доведении себя до состояния сильного алкогольного опьянения, в нецензурной брани в процессе вы-пивки. К числу запретов, принятых в таких группах, относятся поступки, ущемляющие права участников компании, связанных с выпивкой: нельзя часто пить за чужой счет, наливать себе спиртного больше, чем другим, присваивать деньги или купленную на общие деньги водку, навязываться в компании, не внеся своей доли. В условиях дефицита денежных средств при повышенной потребности в алкоголе такие проступки влекут за собой суровые групповые санкции.
Нетрудно заметить, что многие из перечисленных норм достаточно нравственны (например, запрет на присваивание общих денег), в то же время все они весьма красноречиво характеризуют этот низший, материально необеспеченный, люмпенизированный слой общества. Между тем в рамках именно этого «пьяного» (или «полупьяного») слоя совершается относительное большинство самых распространенных убийств — на бытовой почве.
Причем в значительной части таких преступлений в нетрезвом виде были и преступники, и жертвы. Насилие в названном слое столь же привычно, как каждодневный прием пищи, оно впитывается с детства, становится привычной формой общения и принятым способом разрешения конфликтов. Мерзкое сквернословие и побои четко представлены в отношениях родителей и детей, между супругами, между соседями, между членами неформальных малых групп. Это особая культура, в которой бутылка водки есть признанная единица измерения материального и духовного благосостояния.В качестве иллюстрации приведем бесхитростный рассказ о своей семье 3., которая была осуждена за то, что свою пятимесячную дочь ударила головкой о выступ фундамента и бросила ее там. Ребенок скончался сразу. Матери было всего шестнадцать лет.
«У моих родителей четверо детей. Старшая, двадцати четырех лет, замужем, потом я, еще брат шести лет и сестра двух лет, но она живет в детдоме, поскольку отец запретил матери брать ее домой, пригрозив убить ребенка. Он пил каждый день, даже оде-колон, половину зарплаты пропивал. Бил мать, меня, сестру. Пе-ребил мне палец, сломал кость на кисти, матери — переносицу. Брата тоже бил, он летал по квартире. В доме от отца постоянно слышался мат. Мать тоже пила, а когда пили они с отцом, то обычно потом дрались между собой. Когда я родила, отец все время ругал меня, грозил убить ребенка, выбрасывал пеленки. Я отсюда, из колонии отправила домой тридцать четыре письма, получила только одно, от мамы».
Таких рассказов можно привести множество. В каждом из них непроизвольно звучит тема загубленной жизни, а проживший ее человек нередко становится виновником гибели другого человека.
Бессознательная потребность в опьянении для достижения определенных состояний психики может соединяться с такой же бессознательной потребностью в убийстве, что, конечно, бывает не всегда. Однако в случае названного объединения вероятность совершения убийства и, следовательно, общественная опасность соответствующего лица неимоверно возрастают.
Среди убийц высок удельный вес ранее судимых лиц, причем тех, «кто отбывал наказание в местах лишения свободы. Если кражи, грабежи, разбои и хулиганство часто совершаются в течение года после освобождения из исправительного учреждения, то убийства имеют место по прохождении более значительного вре-мени. Очевидно, для совершения такого наиболее значимого пре-ступления, как убийство, необходимо больше времени для накоп-ления и обострения внутренних конфликтов, вызывающих сильные психотравмирующие переживания.
Вместе с тем нужно должным образом оценить два взаимосвязанных и схожих обстоятельства: нахождение в период совершения преступления в среде тех, кто ведет антиобщественный образ жизни, и пребывание среди преступников в местах лишения свободы. Оба эти обстоятельства формируют в человеке склонность решать свои проблемы с помощью силы, не считаясь с жизнью, здоровьем и достоинством других. Таких проблем достаточно много у лиц, которые вернулись в условия свободы, но не смогли успешно адаптироваться к ним. Многие из ранее судимых лиц являются носителями социально порицаемой субкультуры и тех психологических особенностей, которые они унаследовали или усвоили в течение своей жизни. В зависимости от типа и структуры личности указанные черты могут более или менее жестко регламентировать и регулировать ее поведение.
Среди ранее судимых убийц большую часть составляют те, которые в прошлом наказывались не за убийства, а за другие преступления, прежде всего кражи. Э. Ферри, сторонник теории прирожденного преступника, еще в конце прошлого века для объяснения причин изменений преступного поведения призывал не смешивать различные типы воров. Он писал: «Простой вор, похищающий при помощи ловкости, обмана и пр., может вследствие привычки дойти до взлома и до разбоя; но он с трудом переходит к предумышленному убийству, совершаемому исключительно и прежде всего для ограбления жертвы. В известных случаях он может совершить и убийство, но лишь для того, чтобы обеспечить себе безнаказанность, побуждаемый к этому криками, сопротивлением жертвы и пр. Наоборот, кровожадный вор есть лишь разновидность предумышленного убийцы; таким он является по врожденной склонности, чаще всего проявляющейся внезапно до возраста возмужалости, но иногда, вследствие благоприятных внешних условий, совсем не проявляющейся или проявляющейся поздно. И в этом случае вору нет надобности меняться, потому что тип убийцы у него был до совершения убийства»
Конечно, не только кражи и другие преступления нередко предшествуют убийствам, но и наоборот: убийцы после убийства вполне могут совершать преступления, не связанные или связанные с насилием над личностью, в частности, новые убийства. Такое можно наблюдать среди представителей организованных пре-ступных групп, для которых преступления являются существенной частью их образа жизни, а убийство иногда высту-пает в качестве средства обеспечения такого существования.
Можно отметить и постепенное нарастание агрессивности у многих преступников: вначале совершаются мелкие хулиганские действия, наносятся оскорбления, побои, легкие телесные повре-ждения и только затем — убийство; возможен и другой путь: ху-лиганство — грабежи, разбои — убийство. Но ни в коем случае не следует утверждать, что убийствам всегда предшествуют менее опасные преступления и мелкие правонарушения, поскольку нередко убивают те лица, которые ранее не допускали никаких амо- ральных поступков. К числу таких убийц относятся, например, те, которые убили из ревности или мести в состоянии сильного душевного волнения. Но то, что благополучные в прошлом люди насильственно лишают кого-то жизни, ни в коем случае не говорит о том, что это лишь случайность в их жизни. Любой поступок, насильственно-смертельный в том числе, есть порождение внутренних сил и конфликтов данной личности, он, этот поступок, субъективно логичен и целесообразен для нее.
Данное деяние — убийство — совершено данным человеком, а не другим, и деяние таково, каково оно есть, но не какое-нибудь иное, во всем этом нельзя не усмотреть закономерность, присущую именно интересующему нас лицу. Те лица, в жизни которых раньше не имели места правонарушения, могут совершить преступление, поражающее своей жестокостью, однако это не значит, что оно случайно.
Убийцы чаще всего действуют в одиночку: около 90% от всех убийств, если, конечно, не включать сюда убийства на войне и убийства, связанные с войной или иными вооруженными конфликтами, например, истребление мирных жителей, а также уничтожение людей в концлагерях. Совершение преступления в одиночку больше всего характерно как раз для убийц, ни одна другая категория преступников не действует так. Группы преступников, сорганизовавшиеся для убийств или нанесения тяжкого вреда здоровью, встречаются чрезвычайно редко; если они образуются, то после совершения одного из таких преступлений распадаются. В большинстве случаев антиобщественные группы, члены которых совершили убийства, при своем формировании не преследовали цель лишить кого-либо жизни, а складывались на социально дефектной основе при совместном проведении досуга с выраженной тенденцией к пьянству, наркотизму, азартным играм, хулиганству, разврату. Убийство выступает непредвиденным итогом анархической разнузданности подобных малых неформальных групп.
Почему убийства чаще, чем любые другие преступления, совершаются в одиночку? Ответ надо искать в содержании самого деяния, в его исключительно интимном характере, который заключается во встрече убийцы со смертью. То, что в данном случае смерть чужая, не играет, по-видимому, решающей роли, учи- тывая всеобщую значимость этого фактора, хотя преступник может и не осознавать его глобальности, а сознание иногда может не принимать, даже отвергать факт лишения другого жизни. Если каждый умирает в одиночку, то и дверь «туда», хотя бы и не для себя, тоже открывает один.
Если иметь в виду те убийства, которые совершаются группой, то надо учитывать распределение ролей в ней. Одно дело, когда все члены группы принимают непосредственное участие в данном преступлении, все становятся его исполнителями. Другая складывается ситуация, когда роли распределены иначе. Встреча со смертью в большинстве случаев более значима для исполнителей, а пособники и организаторы часто не видят ни самого убийства, ни труп.
Если обратиться к нравственно-психологическим чертам убийц, общим для этой категории преступников, то нужно отметить следующее.
Убийцы — это чаще всего импульсивные люди с высокой тревожностью и высокой эмоциональной возбудимостью, для которых в первую очередь важны собственные переживания и интересы и у которых не сформирована установка относительно ценности жизни другого человека. Образно можно сказать, что их не хватает для сопереживаний из-за высокой тревожности, предопределяющей расходование своей энергии в основном на самого себя. Они неустойчивы в своих социальных связях и отношениях, склонны к конфликтам с окружающими. От других преступников убийц отличает эмоциональная неустойчивость, высокая реактивность поведения, когда оно обычно принимает форму реакции на внешние раздражители, сугубо субъективно воспринимаемые и оцениваемые. Они внутренне неорганизованны, а высокая тревожность порождает такие качества, как подозрительность, мнительность, мстительность, как правило, сочетающиеся с беспокойством, раздражительностью, напряженностью.
Среда ощущается убийцами как враждебная. В связи с этим у них затруднена правильная оценка ситуации, и эта оценка легко меняется под влиянием аффекта. Повышенная восприимчивость к элементам межличностного взаимодействия приводит к тому, что индивид легко раздражается при любых социальных контактах, ощущаемых как угроза для него.
Такие люди обладают достаточно устойчивыми представлениями, которые, однако, с трудом поддаются корректировке, а тем более существенным изменениям. Другими словами, если они имеют о ком-то или о чем-то свое мнение, то их трудно переубедить. Все затруднения и неприятности, с которыми они встречаются в жизни, интерпретируются как результат чьих-то враждебных действий. В своих неудачах они склонны обвинять других, а не себя, что весьма облегчает снятие с себя какой-либо ответст-венности.
Наиболее чувствительны убийцы в сфере личной чести или того, что они считают честью, поскольку для них характерно повышенное сознание своей ценности. Из-за наличия постоянного аффективного переживания, что менее достойные пользуются большими правами и возможностями, чем они, у них может возникнуть потребность защитить свои права, и они начинают играть роль «борца за справедливость». Поэтому «справедливое» убийство можно наблюдать не только при разбоях, когда как бы перераспределяется имущество, но и при совершении убийств из мести или ревности, когда якобы отстаивается личная честь, и даже при учинении хулиганских действий.
Убийцам свойственны эмоциональные нарушения, психологическая, а иногда и социальная отчужденность, а также трудности, связанные с усвоением моральных и правовых норм. Последнее может зависеть от наличия расстройств психической деятельности, препятствующих надлежащему нравственному воспитанию. Такие люди совершают преступления чаще всего в связи с накопившимся аффектом в отношении того или иного человека или ситуации, причем аффект возникает и развивается по своим внутренним закономерностям и автономно от среды. Поэтому иногда бывает так трудно, а часто и невозможно урезонить домашнего дебошира или уличного хулигана.
Убийцы часто переносят на других то, что свойственно им самим, а именно агрессивность, враждебность, мстительность, и воспринимают их уже с такими ими же спроецированными качествами. Для потенциальных убийц понятно, что от людей с дурными намерениями нужно защищаться, лучше всего нападая на них, а поэтому, совершая акт насилия, убийца считает, что защищает других людей. Следовательно, убийц отличает не только высокая восприимчивость в межличностных отношениях, но и искаженная оценка их. Насильственные реакции с их стороны могут происходить но принципу «короткого замыкания», когда даже незначительный повод может сразу вызвать разрушительные действия.
Убийцы бывают весьма решительны, но эта решительность не всегда продуманна, и они зачастую плохо представляют себе всю совокупность последствий своих поступков, в том числе и непреступных. При низких моральных устоях у них узкий личностный спектр возможностей и средств решения возникающих проблем, имеющих для них важное, а во многих случаях глобальное значе-ние. Одни из таких преступников способны убить, подчиняясь групповому давлению, в то время как другие сами могут руково-дить группой лиц, готовящих и совершающих убийства. Однако и в том, и в другом варианте независимо от взятой на себя роли они обладают теми общими психологическими признаками, которые указаны выше.
Убийства в отличие от некоторых других преступлений чрезвычайно разнообразны по своей мотивации, наполненности страстями, способам и орудиям совершения преступления, количеству жертв и количеству соучастников, особенностям личности тех и других, использованию внешних ситуаций и т. д. Особенно поражают сами убийцы-исполнители, проявляемая некоторыми из них чудовищная жестокость, большое количество убитых ими людей. Создается впечатление, что это вырвавшиеся из преисподней злые силы, находящиеся по ту сторону добра и зла, которым аб-солютно неведомы людские установления, сострадание и жа-лость.
Несомненным «рекордсменом» последних лет нужно считать сексуального убийцу Чикатило, который, каждый раз проявляя особую жестокость и изуверство, уничтожил 53 женщин и мальчика, получая при этом сексуальное удовлетворение. Он съедал отдельные части тела потерпевших, копался во внутренностях, вырывал и отрезал половые органы. Но в нашей кровавой истории есть изуверы пострашнее Чикатило, если такое возможно. В начале 20-х годов XX столетия преступник по кличке Мишка Культя- пый участвовал в совершении семидесяти восьми убийств. Он отличался изощренным садизмом: связывал свои жертвы верев- кой и укладывал их так, что ноги одного несчастного ложились на ноги другого, а туловища из центра расходились веерообразно, под углами. Завершив свои приготовления , убийца шел по кругу и раздроблял головы жертв острием топора.
В те же годы в Подмосковье и некоторых соседних регионах свирепствовала банда Василия Котова-Смирнова, убившая 110 человек. Сам главарь действовал с исключительной жестокостью, вырезая целые семьи, иногда сразу по 11-13 человек, на крестьянских хуторах, при этом топором убивал одних членов семьи на главах других, не жалея женщин и маленьких детей. В 1922- 1932 гг. на юге России, в основном в Ростовской области, орудовала банда Башкатова, которая убила 459 человек! Главарь вел список своих жертв, причем убивал якобы с целью ограбления, но среди жертв были совсем неимущие, о чем преступник не мог не знать, и дети. Сам Башкатов, как можно полагать, не считал, что совершил что-то из ряда вон выходящее, о чем свидетельствует его заявление, в котором он написал, что просит «наказать пяти-летним одиночным заключением, чтобы я мог себя исправить».
Представляется, что в отношении всех трех супермонстров (Мишки Культяпого, Котова-Смирнова, Башкатова) можно утверждать, что их нападения с целью ограбления — лишь видимая часть мотивации их поведения. Главное — причинение смерти многим.
Все, что нам известно о Котове-Смирнове, позволяет сделать вывод: он является таким ярко выраженным некрофилом, который стремится к уничтожению других людей, что это становится для него единственным смыслом и целью жизни. Котов- Смирнов — так сказать, выдающийся некрофил, поскольку он не знал ничего другого в жизни, кроме смерти, неумолимым и непреклонным слугой которой был. Только смерть влекла его к себе, и он был верен ей, хотя не смог бы облечь это в слова, но тайную силу ее бессознательно ощущал. Котов-Смирнов — нечто вроде спонтанно и слепо карающей силы, посланной на землю Для расправы с людьми, грешными и безгрешными, убивающей всех без разбора, даже животных, т. е. предназначенной для гло-бального, по возможности, уничтожения. К сожалению, это не Первый и не последний посланец с такой миссией. Это убийца в Чистом виде, убивающий ради убийства.
в3ак. 3197
Иногда такие лица признаются невменяемыми, и у них стрем-ление к уничтожению другого ради самого уничтожения выражено наиболее ярко. Влечение к убийству носит неодолимый характер, но наличие у них душевной болезни отнюдь не освобождает от научной обязанности объяснить, ради чего совершаются подобные поступки.
Разумеется, далеко не все убийцы похожи на Котова- Смирнова. Это давно уже предопределило необходимость типо- логизации, разделения их на отдельные группы, поскольку только такой путь позволяет уяснить действительную природу этих самых опасных преступников. Представляет интерес типология убийц, представленная в исследованиях, проведенных в середине 80-х годов. Результаты этой работы были опубликованы в научном труде, который следует отнести к числу наиболее глубоких в отечественной криминолого-психологической литературе, собст-венно говоря, единственной, содержащей психологическую типологию убийц. К сожалению, эта работа неизвестна широкому кругу читателей, даже специалистам. Это и неудивительно, поскольку ее тираж был всего 1 ООО экземпляров, да еще с ограничительным грифом «Для служебного пользования», который был снят лишь в 1992 г. Авторы получили необходимую информацию об убийцах путем всестороннего изучения личных дел осужденных, в особенности приговоров, психологических бесед с ними, а также применения шестнадцатифакторного опросника Кетелла и Методики многостороннего исследования личности, которая является адаптированным Миннесотским многофакторным личностным опросником (MMPI).
Каждому выделенному типу дано название, отражающее ведущее психологическое свойство.
Возбудимый тип. У представителей этого типа ярко выражены социальная активность и стремление к лидерству, но им все- таки не свойственна четко выработанная жизненная позиция. У них зафиксированы повышенная эмоциональная возбудимость и склонность к накоплению аффекта. Они вспыльчивы, долго пом- нят нанесенную действительную или мнимую обиду, агрессивны, вспышки ярости возникают легко и по любому незначительному поводу. В этом состоянии поведение может становиться неуправляемым и они способны совершать грубые акты насилия. Поэтому совершаемые ими преступления отличаются крайней жестокостью.
Постоянно накопляемые отрицательные эмоциональные переживания могут непосредственно реализовываться в поведении в виде аффективной агрессии, сопровождающейся сужением сознания и резким двигательным возбуждением. По определению рос-сийского психиатра А. К. Личко, их можно сравнить с разрывом парового котла, который постепенно и долго закипает. Повод для взрыва может быть случайным.
Поведение таких убийц в большей степени определяется не благоразумием или логическим взвешиванием своих поступков, а влечениями и побуждениями, понять смысл и содержание которых они обычно не в состоянии. Сила влечений проявляется в особой манере алкоголизации: когда таким людям хочется выпить и есть возможность достать спиртные напитки, они не думают об опасности острого опьянения и его последствиях, могут пить «до отключения», в результате часто не контролируют свои действия во время опьянения, что потом удивляет их не меньше, чем окру-жающих.
М., тридцати лет, постоянно ссорился с женой, на почве ревности жестоко избивал ее, в результате чего она ушла к своей матери. М., решив помириться, приехал к жене, но ее мать не разрешила ему войти в дом, оскорбляла его и заперла дверь. Когда М. добился, чтобы его впустили, теща стала выгонять его, ругать, выталкивать на улицу. М. просил ее хотя бы повидать сына, выслушать его, но теща продолжала оскорблять М. и плюнула ему в Лицо. Тогда он достал нож и быстрыми движениями стал наносить ей удары, все время повторяя: «На, на, на...». Затем подскочил к жене и нанес ей несколько ударов ножом. По показанию свидетельницы, вид у него был как у «больного», взгляд злой, «было страшно смотреть на него».
Потом М. быстро вышел из дома, по пути выбросил нож и ти-хим шагом пошел к центру поселка. Работники милиции нашли его сидящим с опущенной головой на ступеньках клуба. Выгля- дел он устало, на вопросы не отвечал, на приказание следовать в милицию покорно подчинился. В процессе следствия ссылался на запамятование некоторых событий, происходивших во время совершения убийств.
Исследователям бросилась в глаза замедленность мыслительных процессов (тяжеловесность мышления) представителей этого типа. Даже на простые вопросы приходилось подолгу ждать ответа. Если они рассказывают о чем-либо, то много внимания уделяют мелким деталям, не имеющим существенного значения. Их тяжеловесность проявляется и в моторике: движения скованны и замедленны.
Неуправляемый тип. Убийцы, относящиеся к этой категории, по некоторым психологическим особенностям сходны с возбудимым типом и являются его разновидностью. Но их специфика заключается в том, что по сравнению с «возбудимыми» те же личностные свойства выражены у них более ярко, и это соответствующим образом отражается на поведении, которое приобретает как бы импульсивный характер. У них, как и у «возбудимых», выражено стремление к доминированию, которое они склонны реализовать и насильственным путем. Но все-таки они редко становятся лидерами, поскольку не могут прогнозировать свое и чужое поведение, подавлять собственные эмоции, быть хитрыми и расчетливыми.
Представители этого типа импульсивны, и импульсивность является их ведущим личностным свойством, что выражается в неожиданных и кратковременных аффективных взрывах. Они несдержанны и склонны поступать по первому побуждению под влиянием внешних обстоятельств или собственных эмоций. Их крайняя вспыльчивость и агрессивность активно питаются социальной запущенностью, несформированностью нормативной системы, в первую очередь нравственной, а низкий интеллектуальный уровень предопределяет содержание интересов.
Они конфликтны, в местах лишения свободы такие убийцы выделяются тем, что нагнетают вокруг себя «грозовую атмосферу», постоянно допускают нарушения: притесняют других осужденных, недобросовестно работают, провоцируют конфликты, активно участвуют в драках. Самые суровые наказания редко ока- зывают на них воспитательное воздействие, в беседах же игнорируют любые доводы и аргументы.
Решающим для поведения названных лиц, как и у предыдущего типа, является не благоразумие, а неконтролируемые побуждения. Они находятся во власти своих влечений и стремления время от времени разряжать накопившийся аффект. Поэтому их поведение носит импульсивный характер, что дает основание говорить о них как об источнике повышенной опасности и высокой вероятности рецидива насилия.
Упорный тип. Ведущее свойство убийц этого типа — повышенная устойчивость аффективно окрашенных переживаний, что может выражаться в честолюбии, стремлении к повышению собственной значимости и в повышенной восприимчивости, болезненной обидчивости и легкоуязвимости; в ригидности (застре- ваемости), что у них проявляется в малой подверженности воздействию различных «сбивающих» факторов в поведении; в целеустремленности, при которой любая цель, имеющая к ним отношение, может стать сверхцелью; в злопамятности, накоплении обид; в устойчивости образовавшейся жизненной позиции и склонности к прямолинейности, решительности в поступках.
Честолюбие и целеустремленность порождают среди убийц данного типа тенденцию к лидерству. Но в отличие от «возбудимых» и «неуправляемых», такие преступники имеют четко выбранную жизненную позицию, склонны к прямолинейности и за-вышенной оценке собственной личности. У них черно-белое восприятие мира, в связи с чем категоричность в высказываниях и поступках, значительные затруднения в коррекции своего поведения в соответствии с новыми обстоятельствами. Целеустремленность и тенденция делать цель сверхцелью дает им возможность бросать на ее достижение все свои силы и энергию. Если Это делается для того, чтобы захватить лидерство в группе, всех, кто этому сопротивляется, может ожидать жестокая расправа. Они чаще всего вполне подходят для роли лидера и успешно Справляются со своими обязанностями. Основой упорного типа личности является повышенная стойкость аффекта, его представители дольше, чем другие люди, помнят нанесенную обиду, особенно когда оказываются затронутыми Их самолюбие и гордость. Поэтому их характеризуют как злопа- мятных, болезненно обидчивых и мстительных людей, для которых характерны такие побуждения, как месть, ревность, «борьба за справедливость». Например, Р. постоянно подозревал свою жену в супружеской неверности, следил за ней, устраивал ей «проверки». За несколько месяцев до преступления застал ее у подруги с неким К., которого посчитал ее любовником, за что избил ее. После этого постоянно устраивал дома скандалы, бил, если она приходила поздно; однажды во время очередной ссоры, которая происходила на кухне, схватил нож и нанес жене смертельное ранение.
Активный тип. Основной личностной характеристикой убийц этого типа является повышенная активность, которая выражается в постоянно приподнятом фоне настроения и оптимизме, разнообразии интересов, постоянном стремлении к перемене деятельности, что обеспечивается присущей им способностью переключаться с одного объекта на другой и приспосабливаться к новой ситуации. При стремлении к острым ощущениям и риску у них ослаблено чувство ответственности, низкий самоконтроль переплетается с легкомыслием.
Это люди, которые хотят получить от жизни прежде всего удовольствие, отсюда тенденция потакать своим прихотям и влечениям. В поисках удовольствия они теряют грани между дозволенным и недозволенным, что часто приводит к нарушениям закона. То, что препятствует удовлетворению чрезмерной жажды удовольствия, может быть ими уничтожено, в том числе путем убийства, тем более, что они любят риск и острые ощущения.
Следует отметить также, что преступники, принадлежащие к активному типу, очень общительны, всегда на виду, не обидчивы, настроение чаще всего хорошее и приподнятое. Если бывают вспышки раздражения, то они проходят, как правило, быстро и бесследно. Им свойственна переоценка своей личности, они много обещают, но делают гораздо меньше, так как слишком быстро переключаются на другое, отвлекаются и не могут долго заниматься одним и тем же делом.
Переоценка своей личности одним из своих последствий имеет то, что они редко раскаиваются в совершенном убийстве.
Демонстративный тип. Поведение представителей этого типа определяется прежде всего сильным стремлением любым пу- тем выделиться, добиться восхищения, удивления собой, почитания. Они любят быть в центре внимания, очень высоко оценивают себя, и самое страшное для них — остаться незамеченными. Чтобы добиться признания, они могут охотно идти на ложь, придумывать о себе разные небылицы и причем делать это таким образом, что у собеседника часто даже не возникает сомнений в их правдивости. Это люди, которые способны лгать, иногда даже не осознавая, что лгут. Они обладают богатой фантазией, склонны к позерству, могут совсем «забыть» о том, чего не желают знать.
Многие из них даже отличаются неплохими актерскими способностями, могут вживаться в роль, умеют улавливать настроение окружающих и подделываться под него. Любят рассказывать о себе невероятные истории, всячески приукрашивая свою роль.
Они могут признаться в совершенном убийстве, если это произведет впечатление или само преступление демонстрирует, по их мнению, какие-то их сильные стороны, например, характер, физическую силу, ловкость, но при этом они некритичны к себе. Свойственная им необдуманность поступков часто проявляется и в совершенном преступлении, что повышает возможности их установления и задержания. Эмоции таких людей поверхностны, что в немалой степени объясняет отсутствие сопереживания потерпевшему.
Безвольный тип. Основной личностной характеристикой таких убийц является недостаток волевых качеств, поэтому их часто называют безвольными или слабовольными. Подобное личностное качество особенно отчетливо выступает в сферах учебы, труда, исполнения обязанностей и долга либо достижения целей. Они обладают повышенной подчиняемостью, и именно по этой причине совершение ими убийств (как и других преступлений) есть следствие подчинения групповому давлению. При этом не обязательно, чтобы другие члены группы тоже обвинялись бы в данном преступлении, они вполне могут остаться в тени.
Тяга к удовольствиям, бездумность, с одной стороны, и повышенная тенденция к подчинению, с другой стороны, приводят их к нарушениям правил поведения. В местах лишения свободы «безвольные» убийцы, привлеченные уголовной «романтикой», Тянутся к группам с отрицательной направленностью. Но трусость и недостаточная инициативность не позволяют таким лю- дям добиться авторитета, поэтому лидеры указанных групп используют их для выполнения мелких поручений или в качестве объекта скрытой гомосексуальной связи.
Представители «безвольного» типа обычно живут настоящим и безразличны к своему будущему, не строят планов, не мечтают о какой-либо профессии. Интеллектуальный уровень у них низкий, что в немалой степени связано с такими их личностными свойствами, как безволие и отсутствие инициативы. Возникает впечатление, что им просто «лень подумать», а поведение целиком определяется жаждой сиюминутного удовольствия. В сложных ситуациях они иногда бывают нерешительны и робки, внешне часто производят впечатление запуганных, боязливых, тревожных и беззащитных людей.
В общении с ними трудно рассчитывать на постоянство или верность слову, тем более при отсутствии у них устойчивых интересов и привязанностей, а также при предрасположенности, к наркотизации и алкоголизации.
Демонстративно-застревающий тип. Этот тип убийц вызывает особый интерес, представляя собой сочетание уже рассмотренных выше демонстративного и упорного (застревающего) типов личности. Иными словами, у таких лиц максимальная ориентация на внешние обстоятельства переплетается с устойчивостью в достижении цели. Если, например, они стремятся к лидерству, а это бывает часто, то бросают все силы на то, чтобы добиться этого. Отличаются чрезмерным честолюбием, жестокостью, повышенной ранимостью в отношении всех воздействий, затрагивающих их личность, что объясняет совершение ими убийств. Но злопамятности в той форме, которая свойственна чисто застревающему типу, у них нет, что обусловлено хорошо развитым механизмом вытеснения психотравмирующих воздействий.
Поведение «демонстративно-застревающих» убийц достаточно гибкое, в нем проявляется способность к реагированию в соответствии с изменениями внешней ситуации. Многие обладают артистическими способностями, могут неплохо сыграть принятую на себя роль, что также определяет гибкость их поведения. Умеют подчинять себе других людей и направлять их поведение на достижение своих личных и корпоративных целей, но только в той степени, в какой они совпадают с их личными интересами. В данном случае эгоизм, свойственный застревающей личности, усиливается эгоцентризмом демонстративной личности.
Они умеют производить впечатление принципиальных, имеющих свой собственный взгляд на жизнь людей, но это либо поверхностное, либо обманчивое впечатление. Углубленное исследование их личности показывает, что если ситуация становится неустойчивой и такие лица попадают в сферу конфликтов, они готовы пожертвовать своими принципами. Подобные их личностные свойства обусловлены наличием демонстративного компо-нента, который существенно ослабляет устойчивость представлений, свойственную для застревающих. Это происходит из-за того, что их слова могут расходиться с делом, они гораздо больше обещают, нежели делают, всячески преувеличивая свои личные способности.
Такова типология убийц, основанная на конкретных типологических исследованиях «живых» преступников. Следует подчеркнуть, что данная типология больше описывает отдельные типы, схватывая их наиболее важные черты, чем объясняет причины совершения убийств представителями различных типов.
Еще по теме § 2. УБИЙЦЫ:
- § 3. Начальный этап расследования
- Дело Мироновича
- Дело Бартенева
- Личность убийцы Мюллера. Лозанна,
- 2
- § 1. Насильственный тип преступника
- УБИЙЦА С ДОБРЫМИ ГЛАЗАМИ
- УМЕРЕТЬ ДО РАССВЕТА
- ПРИРОЖДЕННЫЙ УБИЙЦА
- ГЛАВА II САМОУБИЙСТВО В РЯДУ ДРУГИХ СОЦИАЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЙ
- § 2. УБИЙЦЫ
- §1. Криминологическая характеристика убийств, их количественно-качественный анализ
- §2. Мотивация убийств и преступная направленность личности убийцы
- По профессии - убийца
- Ложь при высоких ставках