Новая лексика

Новая лексика – это те сравнительно недавно вошедшие в наш язык слова, новизна которых ощущается говорящими: бахтинистика (наука, изучающая труды отечественного философа-литературоведа М.М.

Новые слова, или неологизмы (от греч. neos – 'новый', logos 'слово'), появляются в языке по следующим причинам.

1. Они возникают как наименование новой реалии, нового предмета, нового понятия, появившихся в нашей жизни. Таковы из приведенных выше примеров: бахтинистика, брокер, ваучер, ваучеризация, ГКЧП, гекачепист, импичмент и нек. др., а также Демпартия, маркетинг, армрестлинг (ручная борьба), видеокассета, клип, маркетинг, СНГ, спонсор, супермаркет, хит-шоу (представление, перечень наиболее популярных певцов, ансамблей и т.д.), шейпинг (вид гимнастических упражнений, который помогает совершенствовать фигуру), шоп-тур, чартерный рейс и т.д.

2. Появление некоторых новых слов и сочетаний слов объясняется необходимостью обозначить явления, и прежде присутствовавшие в нашей жизни, но не имевшие соответствующего обозначения в языке, так как само по себе существование этих явлений замалчивалось. Таковы, например, отказник (тот, кто отказывается от исполнения своих обязанностей, в частности от службы в армии), правозащитник (общественный деятель, выступающий перед властями с требованием соблюдения ими общепризнанных прав и свобод человека) или мафия, рэкет, рэкетир, застой (эпоха застоя) и нек.

3. Иногда новое слово появляется просто как более удобное однословное обозначение того, что прежде называлось при помощи словосочетания. Таковы, например, приведенные выше слова дайджест, тинэйджер, а также визажист (художник лица), истеблишмент (правящие и привилегированные группы общества, а также система власти и управления, с помощью которых они осуществляют свое господство), имидж (образ "себя", который создает тележурналист, политический деятель, фотомодель и др.), рейтинг (показатель популярности какого-либо лица) и пр. (см. также ниже о распространении слова интеллигенция в разделе "Заимствованная лексика. Другие типы заимствований", с. 172).

4. В некоторых случаях новые слова возникают в результате необходимости подчеркнуть частичное изменение предмета в нашем меняющемся социуме. Таковы, например, сбербанк (прежде – сберкасса), офис (контора, служебное помещение) и нек. др.

5. Наконец, порой появление новых слов бывает обусловлено тем влиянием, которое оказывает в данное время культура какой-либо иной страны на русскую жизнь, и диктуется просто-напросто модой на иностранные слова, входящие в лексикон этой страны. Таким влиянием американской жизни, музыки, культуры и пр. объясняется, например, появление в молодежном жаргоне последних лет многочисленных англицизмов: гирла (девушка), мен (человек, мужчина), пипл (народ, люди, компания), шузы (обувь), флэт (квартира) и т.п.

Что представляют собой новые слова, пополнившие наш лексикон? В зависимости от того, как появилось новое слово, выделяются три группы новообразований: 1) неологизмы-заимствования: армрестлинг, имидж, импичмент, маркетинг, пейджер, рейтинг, фристайл и пр.; 2) семантические неологизмы (т.е.

В разные эпохи активизируются разные пути возникновения новых слов. Так, после Октябрьской революции в русской лексике появилось множество новообразований, созданных по русским словообразовательным моделям, в том числе и сложносокращенных слов и аббревиатур: агитпоезд, агитбригада, безбожник, беспартийный, ВКП(б), вуз, вузовец, коллективист, комсомолец, комбед (комитет бедноты), ликбез, лишенец, нарком, общественник, общественность, партучет, политотдел, ЦК, ЧК, юннаты и пр.

В наше время пополнение словаря наиболее интенсивно осуществляется за счет заимствований*.

* См. ниже разделы "Заимствованная лексика. Другие типы заимствований", "Освоение заимствованных слов".

Наряду с этим по-прежнему постоянно образуются новые слова и по словообразовательным моделям (т.е. образцам) русского языка, причем продуктивными остаются те же модели, что и в предыдущее десятилетие*. Так, по-прежнему появляется большое количество сложносокращенных слов: Госдума, иномарка, сбербанк, сберфонд, спецмагазин, спецназ, турбюро и т.д. В разговорной речи все так же образуются существительные, произведенные от словосочетания "существительное + прилагательное"+ суф. -к- (для существительных женского рода), -ок (для существительных мужского рода): валютка (валютный магазин), оборонка (оборонная промышленность), комок (комиссионный магазин), совок (советский человек). Возникло множество новых аббревиатур.

* См.: Калинин А.В. Лексика русского языка. 3-е изд. М., 1978. С. 115 – 116.

В образовании существительных, как и прежде, активными остаются суффиксы -ец, -ист, -ник: дудаевец, омоновец, спецназовец, гекачепист, гольфист, сталинист, правозащитник, подсервантник и пр.

В целом можно сказать, что вторая половина 80-х – первая половина 90-х годов ознаменовались тем, что язык как будто открыл как внешние, так и внутренние "шлюзы" для новых слов*. Ими буквально пестрят страницы рекламных изданий, мы находим их в названиях новых фирм, объединений, газет, журналов, радио и телепередач. К примеру, программа телевидения только за один день (30 июня 1995 года) содержит название 11 передач, которые представляют собой неологизмы: "Музобоз", "Телеменю", "Телеутро", "Рок-урок", "Хит-конвейер", "Телегазета", "Лидер-прогноз", "Автомиг", "Сновости", "Экспресс-камера", "Теледоктор".

См. об этом выше раздел "Отражение процессов, происходящих в обществе, лексике языка".

Выше были приведены новые слова, вошедшие в русскую лексику, регулярно употребляющиеся носителями русского языка, т.е. языковые неологизмы. От них следует отличать авторские неологизмы – новые слова, созданные каким-либо автором и живущие только в контексте данного произведения или нескольких произведений. Например: огончарован, кюхельбекерно (П.); громокипящий (Тютч.); лесосoн, лесофея, златополдень, грезофарс (И.Север.); орлоносый, светлоглазость, розовогазый, волосоворoт (о М.

Отражение неологизмов в словарях

Толковые словари современного русского языка новизну слова, как правило, не отмечают. Это естественно, поскольку развитие и обогащение словарного запаса всегда опережает процесс составления и издания словарей. Уникален в этом отношении четырехтомный словарь Д.И. Ушакова, выходивший с 1935 по 1940 год. В нем отражены отдельные новообразования, появившиеся в русском языке во время первой мировой войны, и многочисленные новые слова, возникшие в послеоктябрьский период: комбед, колхоз, комсомол, лишенец, нэп, продразверстка, спецеедство и т.п. Такие слова имеют в словаре помету нов. – новое. Любопытно и то, что в словаре Д.И. Ушакова выделяются и те новообразования Советской эпохи, которые ко времени составления словаря устарели и стали историзмами. Такие слова имеют в словаре двойную помету: нов. истор., т.е. новое историческое.

Языковые неологизмы 60 – 70-х годов представлены в двух специализированных словарях-справочниках: "Новые слова и значения. Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 60-х годов" (М., 1971) и "Новые слова и значения. Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 70-х годов" под ред.

Использование авторских неологизмов

Авторские новообразования можно встретить и в разговорной речи, и в речи публицистической. Однако основная сфера их появления – речь художественная, и прежде всего поэзия.

С какой целью создаются неологизмы? Почему некоторые авторы не довольствуются традиционными средствами языка, а образуют новые слова?

В некоторых случаях авторский неологизм оказывается одним из проявлений своего рода словесной игры, иронического отношения как к предмету, явлению, обозначаемому по-новому, так и к самому языку. Думается, что именно такой характер имеют знаменитые пушкинские неологизмы: кюхельбекерю ("За ужином объелся я. Да Яков запер дверь оплошно. Так было мне, мои друзья, И кюхельбекерно и тошно"); огончарован ("Я влюблен, я очарован, Словом, я огончарован"). Контекст подчеркивает, что сам поэт оценивает свои новообразования как нетипичные, особые, несвойственные его обычному лексикону, такие, которые представляют собой лишь шутку ради шутки. И в творчестве таких поэтов, как Пушкин, авторские новообразования встречаются эпизодически.

В других случаях образование новых слов тем или иным автором имеет регулярный, последовательный характер и продиктовано стремлением к поиску таких лексических единиц, которые наиболее полно и адекватно отобразили бы те экспрессивно-смысловые нюансы, которые хочет передать автор и для выражения которых традиционные средства оказываются либо недостаточно точными, либо недостаточно лаконичными. Таковы, например, многие неологизмы М. Цветаевой: певцеубийца ("Певцеубийца царь Николай Первый"), обеззноено, обезжемчужено ("...Только Елена над брачной бойнею, В сознании: наготой моей Четыре Аравии обеззноено И обезжемчужено пять морей"), или: "В век сплошных скоропадских Роковых скоростей – Слава стойкому братству Пешехожих ступней! Всeутёсно, всeрощно, прямиком, без дорог, Обивающих мощно Лишь природы – порог..." ("Ода пешему ходу"). Подобные неологизмы помогают по-новому увидеть предметы, явления и взаимосвязь между ними.

Множество авторских неологизмов находим и в поэзии Игоря Северянина, у которого новаторство в области лексики осуществляется при общей ориентации на традиционные синтаксис, размеры, строфику, например: "Стрекот аэропланов! Беги автомобилей! Ветропрoсвист экспрессов! Крылолёт буеров! Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили! Ананасы в шампанском – это пульс вечеров!", или: "О, безжалостница добрая! ты, штрихующая профили Мне чужие, но знакомые, с носом, мертвенно-прямым! Целомудренную чувственность мы зломозгло обутoпили Чем-то вечно ожидаемым и литавровонемым...".

Немало у И. Северянина и таких неологизмов, которые образованы от средств, ставших традиционными в поэтическом обиходе: грёзофарс (от греза и фарс), златополдень (златой полдень), огневeю: "Но отчего же я огневею. Когда мелькает вблизи манто?" (от огонь; ср.: "огонь любви"), осветозарить (от светозарный), олазореть (от лазоревый), белолильный (от белая лилия) и т.п. Необычное сочетание морфем обновляет образы, ставшие привычными, помогает звучать по-новому тому слову, которое превратилось в своего рода поэтический штамп.

Наконец, можно отметить случаи, когда создание неологизмов становится у писателя почти самоцелью, своеобразной словесной игрой, в процессе которой обнаруживается заинтересованное, восхищенное отношение к слову как к таковому, возможность отстраниться, посмотреть на слово новым взглядом и обнаружить в нем нечто неожиданное, новое, как бы "вытянуть" из слова то, что есть в нем нераскрытого. Таковы буквально каскады неологизмов, которые мы находим в некоторых поэтических и особенно прозаических произведениях Марины Цветаевой. Например, в дневниковых записях читаем:

"А комната – трущоба! – берлога! – где обольщает лейтенанта персияночка! Эта дрянь, рвань, стклянь. Глаза по углам, узлы по углам. Эти ошметки, оплевки, обглодки. Эта комната, центр которой туфля. Эта туфля посреди пола, царственным, по бесстрастию, жестом ноги отлетающая в потолок. Это отсутствие здравого смысла в комнате! Отсутствие комнаты в комнате! Мой Борисоглебский живьем! Мое убранство. Моя уборка. Все мои семь комнат в одной. Скелет моего быта. Мой дом.

Помню персияночку (чертовку): шепотa. Шепотa – лепетa – бормотa. Возле слов. Наговаривает, насказывает, названивает. Амулеты – браслеты. Под браслетами – лейтенантовы эполеты. Лепетa – и бусы, соловьиные рокотa – и руки. Руки, ручьи"*.

* Цветаева М.И. Проза. М., 1989. С. 400.

Поэтесса как бы играет словами, любуется ими, нанизывает их друг за другом на нить повествования, украшая её.

Следует отметить, что в случаях, подобных рассмотренным выше, авторы неологизмов при создании их использовали корневые и служебные морфемы, традиционно существующие в русском языке и известные любому носителю языка. Поэтому при всей их свежести, оригинальности такие неологизмы понятны, они не затемняют смысл высказывания и легко соотносятся в сознании читателя с тем явлением, которое ими обозначено. Принципиально иной характер носят новообразования поэтов-футуристов, в первую очередь Алексея Крученых и Велемира Хлебникова. В теории футуристов провозглашается "самоценное слово", т.е. слово, в котором высвобождены доселе скрытые звуковые, этимологические, морфологические возможности, сковывавшиеся привычными языковыми средствами выражения. Преодолеть эти старые формы призван новый поэтический язык – "заумный язык". В "Декларации слова как такового" А. Крученых так обосновывает необходимость создания нового языка: "Мысль и речь не успевают за переживанием вдохновенного, поэтому художник волен выражаться не только общим языком (понятия), но и личным (творец индивидуален), и языком, не имеющим определенного значения (не застывшим), заумным. Общий язык связывает, свободный позволяет выразиться полнее. (Пример: го оснег кайд, и т.д.)"*. В другом сочинении А. Крученых – "Апокалипсис в русской литературе"– читаем: "Поэзия зашла в тупик, и единственный для нее почетный выход – не употреблять выживших образов, эпитетов и слов – перейти к заумному языку: сарча кроча буга навихроль опохромел..."**.

* Крученых А. Кукиш пошлякам. Москва; Таллин, 1922. С. 43.

** Там же. С. 37.

Полный отказ футуристов от литературной и языковой традиции, разрушение морфемной структуры слова, введение единиц, фонетически оформленных вопреки законам звукового строя русской речи (например: еуы – лилия), сделали многие произведения футуристов закрытыми для читателя, остающимися в рамках языкового эксперимента. Поставленная футуристами глобальная задача – обновление поэтического языка – оказалась нерешенной именно потому, что они пытались подвести итог всему предшествующему развитию языка и, перечеркнув его, вырастить дерево без корней.