4.2Критерии, определяющие эффективность и качество назначения судебномедицинских экспертиз
а) обоснованность назначения экспертизы;
б) своевременность назначения экспертизы;
в) полноту исходных данных и исследуемых объектов, представленных эксперту;
г) полноту и правильность экспертного задания;
д) соблюдение процессуального порядка назначения экспертизы и обеспечение прав участников процесса .
Обоснованность назначения экспертизы.
В самом общем виде основания назначения экспертизы определены в ст. 78 УПК РСФСР, определяющей, что экспертиза назначается в случае, когда в ходе производства по делу необходимы специальные познания в науке, технике, искусстве, ремесле.В то же время ст. 79 УПК РСФСР устанавливает четыре случая, когда судебномедицинская экспертиза признается обязательной:
а) для установления причин смерти;
б) характера телесных повреждений;
в) для установления физического состояния потерпевшего или свидетеля в случаях, когда возникает сомнение в их способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания;
г) для установления возраста обвиняемого, подозреваемого и потерпевшего в тех случаях, когда это имеет значение для дела, а документы о возрасте отсутствуют. УПК союзных республик устанавливают и другие случаи обязательного проведения судебномедицинской экспертизы.
Таким образом, судебномедицинская экспертиза должна назначаться тогда, когда без использования судебномедицинских познаний невозможно установить то или иное существенное обстоятельство или когда установление определенных обстоятельств требует обязательного по закону проведения экспертизы.
Анализ практики показывает, что следователи и суды, как правило, принимают обоснованное решение о проведении судебномедицинской экспертизы.
Случаи неназначения судебномедицинских экспертиз для разрешения таких важнейших вопросов, как причина смерти и характер телесных повреждений практически не встречаются. Например, при изучении 101 уголовного дела по ст. 102 УК. РСФСР, 53 дел по ст. 103 УК РСФСР, 76 дел по ст. 108 УК РСФСР и 73 дел по ст. 109 УК РСФСР не встретилось ни одного случая, когда эти обстоятельства не исследовались с помощью судебномедицинской экспертизы. С другой стороны, не выявлено и фактов необоснованного назначения судебномедицинской экспертизы.В то же время в практике достаточно распространены случаи возвращения судом уголовных дел для дополнительного расследования в связи с необходимостью проведения судебномедицинских экспертиз . Но как показало изучение дел, речь идет о проведении дополнительных и повторных экспертиз. Лишь в подобных случаях можно говорить о необоснованном отказе в назначении судебномедицинских экспертиз на предварительном расследовании.
Показателем обоснованности назначения судебномедицинской экспертизы служат и данные о вызове экспертов в судебное заседание.
Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 16 марта 1971 г. «О судебной экспертизе по уголовным делам» указал, что «суд должен обеспечить участие эксперта в необходимых случаях» . Это положение различным образом трактуется учеными и практиками. По мнению И. Л. Петрухина, «суд вправе исследовать составленное на предварительном следствии экспертное заключение без вызова эксперта в судебное заседание если:
а) заключение эксперта ясно, полно, аргументировано и не вызывает у суда никаких сомнений;
б) факты, для выяснения которых назначалась экспертиза, судя по материалам дела, установлены бесспорно;
в) участникам судебного разбирательства понятны выводы эксперта, они согласны с его заключением и не возражают против проверки заключения в суде без вызова эксперта» .
Сходные данные получены в результате опроса 162 судей разных регионов страны. Только 34,85 % всех судей считают необходимым всегда вызывать эксперта, давшего заключение в стадии предварительного расследования, в суд; 14,65 % судей вызывают экспертов только тогда, когда следователь включил их в список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание; 39,9 % судей вызывают эксперта при необходимости получения объяснения эксперта по данному им заключению; 74,75 % судей вызывают эксперта при необходимости выяснения вопросов, которые не были решены на предварительном следствии.
В судебной практике необходимость вызова судебного медика трактуется еще более ограничительно – судебномедицинские эксперты крайне редко вызываются в судебное разбирательство.
Так, по данным Главного судебномедицинского эксперта МЗ СССР, в 1984 г. было произведено 1 808 504 судебномедицинских экспертиз трупов и живых лиц, в то же время в суд судебномедицинские эксперты вызывались лишь в 15 649 случаяхПо изученным нами 149 делам о причинении умышленных телесных повреждений судебномедицинские эксперты ни разу не вызывались в суд. Такая же картина была выявлена и по 154 делам об умышленных убийствах. В течение семилетнего периода работы в качестве судебномедицинского эксперта автор вызывался в суд не чаще 2–4 раз в год. По ряду соображений вряд ли такое положение можно признать нормальным.
Прежде всего вызов эксперта в суд и последующее участие его в судебном разбирательстве означает, что суд принял решение о проведении экспертизы. Поскольку судебное следствие по единодушному мнению процессуалистов представляет собой новое самостоятельное исследование всех обстоятельств дела, отказ от вызова эксперта обедняет арсенал средств доказывания. Видимо, не случайно 1/5 часть судей видит смысл вызова эксперта в суд лишь в ответе на вопрос: «Подтверждаете ли Вы заключение, данное на предварительном следствии?». Между тем, участие эксперта в судебном разбирательстве дает возможность исследовать предмет экспертизы с противоположных точек зрения, ответить на вопросы как обвинения, так и защиты. Это создает более широкие возможности для установления истины и исключает формальное разрешение поставленных вопросов, без учета конкретных обстоятельств дела.
С этой точки зрения трудно согласиться с позицией тех авторов, которые считают необходимым вызывать эксперта в суд лишь при появлении новых вопросов, при несогласии участников процесса с заключением эксперта, наличии противоречивых заключений экспертов, наличии оснований для проведения дополнительных и повторных экспертиз .
Вряд ли можно считать убедительным отказ в вызове эксперта но топ причине, что заключение эксперта не вызывает у суда сомнений, а факты, установленные экспертом, суд считает бесспорными.
Такая позиция суда не означает ничего иного, кроме априорной оценки заключения эксперта как достоверного, хотя само это заключение еще не исследовалось судом в условиях непосредственности. Рассуждая подобным образом, можно прийти к выводу, что при названных выше условиях не следует вызывать в суд и свидетелей. Однако действующий закон не воспроизвел подобного ограничения, известного УПК РСФСР 1923 г. и допускает возможность оглашения показаний неявившихся свидетелей лишь в случаях, когда свидетель отсутствует по причинам, исключающим его явку в суд (ст. 286 УПК РСФСР).Закон не устанавливает какихлибо оснований для отказа от вызова эксперта в суд. Наоборот, требование непосредственности, обязывает суд заслушать заключение экспертов, в то время как имеющиеся в деле протоколы и документы подлежат лишь оглашению (ст. 240 УПК РСФСР).
Сказанное не означает, что эксперт, давший заключение на предварительном следствии, в каждом случае должен быть вызван в судебное разбирательство. Невозможность этого очевидна, и она порождена малочисленностью судебномедицинских экспертов и перегрузкой в их работе. Однако эти трудности не могут стать основанием к массовому нарушению требований непосредственности, которое имеет место в судебной практике. Для преодоления его, как представляется, необходимо расширять штаты судебномедицинских учреждений, улучшать организацию их деятельности и представить возможность участникам процесса требовать вызова судебномедицинского эксперта в суд с оплатой соответствующих судебных издержек.
Своевременность назначения экспертизы. Действующее законодательство не устанавливает конкретных сроков назначения экспертизы вообще и судебномедицинской в частности. Не относит закон экспертизу и к числу неотложных следственных действий. Однако из задачи быстрого раскрытия преступления (ст. 2 Основ, ст. 2 УПК РСФСР) следует, что судебномедицинская экспертиза должна назначаться без промедления – сразу, как только будут обнаружены основания для этого. Запоздалое назначение судебномедицинской экспертизы с учетом трудоемкости данного действия часто порождает нарушение сроков следствия, что, несомненно, отрицательно влияет на качество всего расследования, в том числе и на качество судебномедицинской экспертизы.
Особенно отрицательную роль промедление играет в тех случаях, когда ведет к утрате следов преступления.
Известно, в частности, какое важное значение для определения давности наступления смерти имеет состояние трупных явлений. Однако ранние трупные явления быстро исчезают (в течение 1–3 суток) и, если экспертиза не назначена своевременно, утрачивается возможность точного установления времени наступления смерти. Нередко в этих условиях данный вопрос решается весьма приблизительно, что существенно затрудняет установление истины. Известны многочисленные случаи порчи образцов крови и других биологических объектов, вызванных промедлением назначения экспертизы и несвоевременным представлением объектов эксперту. Равнозначные последствия наступают в случаях, когда экспертиза назначается своевременно, а объекты на экспертизу представляют с большим опозданием.Несмотря на ясность этих положений, в практике судебномедицинской экспертизы все же встречаются факты промедления с ее назначением. Так, из 101 судебномедицинской экспертизы по делам об умышленных убийствах при отягчающих обстоятельствах 5 экспертиз были назначены 10–30 дней спустя, после совершения преступления.
Иногда причиной промедления является проведение по делу, по которому обязательно предварительное действие, дознания в течение 10 дней (ст. 119 УПК РСФСР). Так как орган дознания формально не вправе назначить при этом экспертизу, он обычно ограничивается письменным поручением эксперту, а экспертиза назначается только после передачи дела следователю. В процессуальной литературе неоднократно предлагалось расширить круг неотложных следственных действий, включив в него производство экспертизы. Наблюдаемая в практике быстрая порча объектов судебномедицинского исследования подтверждает обоснованность таких предложений .
Полнота исходных данных и исследуемых объектов, представляемых эксперту. Качество судебномедицинской экспертизы зависит от полноты исходной информации о событии, в связи с которым назначена экспертиза. Такая информация необходима прежде всего для того, чтобы эксперт мог выдвинуть различные версии относительно происхождения следов, что в свою очередь позволит обеспечить всесторонность производимого им исследования.
Кроме того, зафиксированные в материалах дела исходные данные (время обнаружения трупа; поза, в которой находился труп; состояние трупных явлений и телесных повреждений; обстоятельства причинения повреждений (взаиморасположение участников события; расстояние между ними; применявшиеся орудие и т.
д.) могут сыграть роль промежуточных факторов при формулировании выводов экспертом.Закон в самом общем виде решает вопрос о характере исходной информации. Ст. 184 УПК РСФСР требует указать в постановлении о назначении экспертизы лишь основания принятия решения, не обязывая следователя излагать обстоятельства дела. Однако обосновать назначение экспертизы, не излагая обстоятельства события, практически невозможно. Кроме того, закон представляет эксперту право знакомиться с материалами дела, относящимися к предмету экспертизы, заявлять ходатайства о представлении дополнительных материалов, необходимых ему для дачи заключения, присутствовать при производстве следственных действий, задавать допрашиваемым вопросы, относящиеся к предмету экспертизы (ст. 82 УПК РСФСР). Поэтому развернутая и достоверная информация об обстоятельствах дела для судебномедицинского эксперта имеет исключительно важное значение, а отсутствие такой информации отрицательно сказывается на заключении эксперта. Практике известно немало экспертных ошибок, в основе которых – неполная или искаженная информация об обстоятельствах дела.
Характерным является следующий пример: при вскрытии трупа К. эксперты исходили из приведенных в постановлении данных о том, что труп обнаружен на проезжей части дороги, возле школы. С учетом обнаруженных при вскрытии повреждений на теле и внутренних органов эксперты пришли к выводу, что смерть К. последовала в результате автотравмы (наезд с последующим переездом).
Однако через некоторое время в распоряжение экспертов поступили фотоснимки места происшествия, из которых было видно, что труп лежит не на проезжей части дороги, а на трубе большого диаметра, находившейся в 20 метрах от дороги, рядом со школой. Выяснилось, что в постановлении о назначении экспертизы было неправильно указано место обнаружения трупа.
Данное обстоятельство побудило экспертов подвергнуть исследованию новую экспертную версию – о наступлении смерти К. в результате падения с высоты на твердый предмет. При повторном вскрытии эта версия получила убедительное подтверждение, а вывод о наличии автотравмы оказался ошибочным .
Важная для судебного медика исходная информация может быть почерпнута им как из протокола осмотра места происшествия, так и из медицинских документов.
Проблема представления судебномедицинскому эксперту протокола осмотра места происшествия по делам об убийствах и телесных повреждениях продолжает сохранять актуальность на протяжении десятилетий. Наблюдения показывают, что протоколы представляются эксперту лишь в единичных случаях. Порой следователи направляют протоколы эксперту лишь после его настоятельных требований в порядке ст. 82 УПК РСФСР. Однако к этому времени вскрытие оказывается завершенным и полученные данные уже не могут быть использованы для выдвижения и проверки экспертных версий.
Для устранения всех этих трудностей было бы полезно закрепить в подзаконном акте обязанность следователя не только обстоятельно освещать обстоятельства дела в постановлении о назначении экспертизы, но и представлять судебномедицинскому эксперту протокол осмотра места происшествия по делам, связанным с обнаружением трупа и с причинением телесных повреждений гражданам.
Полагаем, что вместе с протоколом осмотра места происшествия эксперту должны быть представлены изготовленные следователем в ходе осмотра планы, схемы и фототаблицы, т. к. в них нередко содержится ценная для эксперта информация, дополняющая протокол.
Качество экспертизы в немалой степени зависит и от полноты медицинских документов, представленных эксперту. Закон не дает перечень подобных документов, упоминая в самой общей форме, что в постановлении о назначении экспертизы указываются материалы, представляемые в распоряжение эксперта (ст. 184 УПК РСФСР). Этой формулировкой охватываются как объекты экспертного исследования, так и другие необходимые эксперту материалы. В некоторых ведомственных судебномедицинских актах дается достаточно подробный перечень медицинских документов. Так, Правила судебномедицинского определения степени тяжести телесных повреждений 1978 г. предусматривают получение экспертом таких документов, как история болезни, индивидуальная карта амбулаторного больного, больничные листы, медицинские справки по результатам обследования и т. д., которые могут оказаться необходимыми для разрешения поставленных перед экспертом вопросов.
Медицинские документы оказываются необходимыми для установления длительности расстройства здоровья, степени утраты трудоспособности, состояния органов зрения и слуха у лиц, пострадавших при дорожнотранспортных происшествиях, для определения состояния опьянения обвиняемого, подозреваемого, потерпевшего, доставлявшихся в медицинские учреждения и т. д.
Однако в следственной и судебной практике наблюдается существенная недооценка медицинских документов. Следователи и судьи не имеют ясных представлений о том, какие документы нужны эксперту и весьма неохотно откликаются на ходатайства эксперта представить тот или иной документ. Все это привело к тому, что на протяжении десятилетий судебные медики сами занимаются сбором нужной медицинской документации. Подобная практика заслуживает решительного осуждения, т. к. она не только отвлекает эксперта от его непосредственных функций, но и возлагает на него несвойственную обязанность по сбору доказательств, лежавшую на следователе (то, что медицинские документы, устанавливая промежуточные факты, выступают как доказательства, сомнений, на наш взгляд, не вызывает).
Особое значение имеет достоверность исходной информации. Эксперт – судебный медик не вправе проверять и оценивать первичные материалы, т. к. это делают следователь и суд. Поэтому он вынужден опираться на них, отвлекаясь от вопроса о их достоверности или недостоверности. В результате этого и выводы эксперта в ряде случаев приобретают условный характер: они могут быть признаны достоверными при условии достоверности исходных данных. Это возлагает на следователя обязанность – перед представлением исходных данных эксперту тщательно проверять их и убеждаться в их достоверности. Если же предварительные сведении носят вероятный, а не достоверный характер, следователь должен прямо сообщить об этом эксперту с тем, чтобы он мог сформулировать альтернативные выводы .
Качество судебномедицинской экспертизы во многом определяется полнотой предоставленных эксперту объектов исследования. Таковыми являются: трупы, одежда на них, орудия преступления, и другие вещественные доказательства, в том числе биологического происхождения (кровь, сперма, моча, волосы, пот и т. д.), живые липа. В случаях, когда экспертиза производится по материалам дела, своеобразными объектами исследования становятся имеющиеся в деле протоколы осмотров, допросов, заключения экспертов, медицинские и другие документы. Часто следователи не имеют ясного представления о том, какие объекты надо представлять эксперту для того, чтобы он мог дать ответы на поставленные вопросы. Большую помощь в этом могут оказать консультации судебных медиков. Однако по данным нашего исследования эта возможность используется слабо; по вопросам подготовки материалов для экспертизы и за помощью в подборке образцов к экспертам обращается не более трети опрошенных следователей. Таким образом, основная масса следователей к консультациям судебных медиков не прибегает, хотя в их работе встречается немало ошибок, связанных с подготовкой объектов на экспертизу.
При подборе и направлении объектов на судебномедицинскую экспертизу чаще других встречаются следующие ошибки:
вместо живых лиц, даже если они не находятся на излечении и могут явиться к эксперту, представляются лишь медицинские документы (а иногда и копии их), в которых зафиксированы имевшиеся у обследуемого повреждения;
по делам о насильственной смерти эксперту не представляется одежда, находившаяся на трупе ;
объекты биологического происхождении представляются в количестве, недостаточном дли решения экспертной задачи;
непринятие мер к консервации следов биологического происхождения (например, помещение снега со следами крови в пробирку вместо высушивания на марле);
непринятие мер к надлежащей упаковке и транспортировке объектов экспертного исследования (орудия преступления с возможными микроследами наложений представляются без упаковки);
предметы одежды разных лиц не изолируются один от другого, вследствие чего образуются ложные микроналожения;
трупы перевозятся в неприспособленном транспорте, в результате чего могут образоваться посмертные повреждения и т. п.
Помимо объектов исследования, эксперту должны быть предоставлены и соответствующие образцы для идентификации: Крови, спермы, слюны, пота и т. д. Их получение должно производиться в строгом соответствии со ст. 186 УПК РСФСР: каждый образец должен быть получен следователем с отражением данного факта в протоколе получения образцов. При получении биологических образцов и направлении их эксперту должны соблюдаться изложенные выше требования, относящиеся к объектам исследования.
Полнота и правильность экспертного задания. Круг вопросов, на которые эксперту предстоит дать ответы, должен быть исчерпывающим, чтобы не упустить ни одного важного обстоятельства. Ранее уже приводились вопросы (§ 1 гл. II), разрешаемые при проведении различных видов судебномедицинских экспертиз. Сужение круга вопросов приводит к односторонности и неполноте экспертного исследования, в результате чего многие существенные обстоятельства могут оказаться неустановленными.
С другой стороны, неоправданна и постановка «лишних» вопросов, т. с. таких, которые касаются обстоятельств, не имеющих отношения к делу.
Недопустима также и постановка вопросов, выходящих за пределы компетенции данного эксперта. Например, нельзя ставить перед экспертомтанатологом вопросы, требующие проведения судебиобиологических, судебнохимических или медикокриминалистических исследований, что часто наблюдается на практике. Фактически в одном постановлении объединяются вопросы, относящиеся к предмету судебномедицинских экспертиз разных видов. Решение таких вопросов, как отмечалось ранее, требует проведения комплексных исследований, однако таковые без достаточных оснований организуются экспертом, которому поручено «основное» исследование.
Как известно, эксперт по закону имеет право устанавливать обстоятельства, имеющие значение для дела, по поводу которого ему не были поставлены вопросы (ст. 191 УПК РСФСР). Отражение таких обстоятельств в заключении эксперта свидетельствует не только о его инициативе и высокой квалификации, но также и о том, что следователь (суд) не поставил перед экспертом все необходимые вопросы.
Существенный интерес представляет проблема допустимости вопросов, хотя и не выходящих за пределы специальных знаний, но в условиях конкретного экспертного учреждения не разрешимых вследствие отсутствия разработанных методик экспертного исследования, необходимой аппаратуры и надлежащей квалификации эксперта. Полагаем, что два последних момента, безусловно, не исключают постановку вопроса, т. к. в других экспертных учреждениях, в том числе и центральных, имеется необходимое оборудование и эксперты надлежащей квалификации. Но и вопросы первого рода нельзя считать заведомо недопустимыми.
История развития судебномедицинской науки показывает, что многие, прежде не решаемые судебными медиками вопросы, впоследствии получали разрешение именно потому, что потребности следственной и судебной практики побуждали судебных медиков к разработке соответствующих методик.
В частности, применявшиеся прежде судебномедицинские методы идентификации личности (антропометрический, рентгенологический, словесного портрета, определение изосерологических систем и др.) не всегда давали объективные, достоверные результаты. Это привело к разработке и внедрению в практику метода генной идентификации, позволяющего с абсолютной достоверностью идентифицировать личность человека.
Соблюдение процессуального порядка и обеспечение прав участников процесса. Важным критерием качества судебномедицинской экспертизы является соблюдение процессуальных правил ее назначения. Эти правила, определяя содержание постановления о назначении экспертизы, выбор квалифицированного и независимого эксперта, его права и обязанности, права лиц, привлекаемых к проведению экспертизы, создают предпосылки к тому, чтобы экспертное исследование завершалось максимальным познавательным результатом.
Формальным основанием проведения экспертизы можно считать постановление о ее назначении . Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 16 марта 1971 г. «О судебной экспертизе по уголовным делам» обратил внимание судов на необходимость повышения требовательности к органам расследования по соблюдению ими процессуального законодательства при назначении экспертизы .
Между тем, в практике все еще имеют место случаи проведения судебномедицинских исследований, фактически являющихся экспертизой, не на основании постановлений, а по письменным поручениям органов расследования. В подобных случаях происходит неправомерная подмена судебномедицинской экспертизы исследованиями, которые, согласно Инструкции от 21 июля 1978 г., могут применяться только в стадии возбуждения уголовного дела для решения ограниченной задачи – выявления признаков преступления. И далеко не в каждом случае, после получения «Акта судебномедицинского освидетельствования» или «Акта судебномедицинского исследования трупа» следователи выносят постановление о назначении экспертизы, как этого требует ст. 79 УПК РСФСР.
Данное явление имеет свои причины, среди которых на первом месте – нецелесообразность повторения фактически выполненной экспертизы, особенно в случаях, когда в поручении о проведении исследования был поставлен достаточный перечень вопросов. К сожалению, суды, по нашим наблюдениям, также как и следователи признают «Акты» судебных медиков полноценными заключениями экспертов. Мы же считаем, что в данном случае имеет место существенное нарушение закона при назначении экспертизы, на которое суды должны реагировать со всей принципиальностью.
Представляется, что необходимо дополнить Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 16.03.71 г. четким разъяснением по данному вопросу, указав, что проведение судебномедицинских исследований по поручению органов расследования не исключает необходимости вынесения постановления о назначении экспертизы после возбуждения уголовного дела.
Хотя закон не предъявляет к постановлению требований мотивированности, представляется, что в каждой своей части оно должно быть обоснованным и содержать доводы, подтверждающие правильность принятого решения. Мотивировка решения о назначении обязательной по закону экспертизы не вызывает затруднений. Сложнее обстоит дело в случае, когда судебномедицинская экспертиза не является обязательной, особенно при проведении судебнобиологических, судебнохимических, физикотехнических экспертиз, а также экспертиз по материалам дела.
Во всех подобных случаях в постановлении должно быть четко обозначено – какие именно специальные познания необходимо применить и как это может способствовать установлению истины.
Заметное влияние на исход экспертизы оказывает четкая дифференциация в постановлении материалов, представляемых эксперту, среди которых должны быть выделены:
а) вещественные доказательства;
б) образцы для сравнительного исследования;
в) медицинские документы.
Центральной частью постановления является перечень вопросов. Помимо того, что они должны быть полными (всеохватывающими), важна и их редакция, четкость формулировок, ибо это предопределяет четкость ответов эксперта и предотвращает альтернативные выводы.
Представляется глубоко справедливым мнение И. Л. Петрухина о том, что одним из критериев эффективности экспертизы является соблюдение законности и охрана прав граждан при ее проведении . Не может быть эффективной деятельность следователя и суда по установлению истины, если она протекает в условиях нарушения нрав и законных интересов участников процесса. Права этих лиц при назначении экспертизы служат гарантиями полноты, всесторонности и объективности экспертного исследования и этим определяют его качество.
Идеальным был бы порядок, при котором лица, заинтересованные в исходе экспертизы (обвиняемый, подозреваемый, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик, их представители) имели бы возможность влиять на выборы эксперта, участвовать в формулировании вопросов, определяющих программу экспертного исследования, давать объяснения эксперту, а по окончании производства экспертизы знакомиться с его заключением и высказывать свои возражения.
Необходимо, на наш взгляд, более четко определить в законе пределы применения принуждения при экспертном исследовании живых лиц, предоставить подозреваемому, а также лицу, в отношении которого возбуждено уголовное дело, право на ознакомление с постановлением о назначении экспертизы и на заявление ходатайств, сообщать этим лицам, какой конкретно судебномедицинский эксперт будет проводить экспертизу .