ДОКАЗАТЕЛЬСТВО СУДЕБНО-ПСИХИАТРИЧЕСКИХ ВЫВОДОВ (первое сообщение)

В. Б. Первомайский, В. Р. Илейко

«Психиатрический диагноз: проблема доказательства» — это название доклада, представленного на VIII съезд невропатологов, психиатров и наркологов Украины в 1990 г.

[11]. Обращение к этой теме было обусловлено несколькими обстоятельствами. Первое относится к судебно-психиатрической экспертизе. Опыт работы отдела судебно-психиатрической экспертизы организованного в 1985 г. Украинского филиала ВНИИ им. В. П. Сербского показал существенные расхождения между законодательными требованиями к составлению акта судебно-психиатрической экспертизы (СПЭ) и экспертной практикой. Формально являясь процессуальным документом, акт СПЭ не содержал всех необходимых составных частей. В частности, во вводной части не указывались вопросы, поставленные перед экспертом. Сведения из материалов дела излагались без ссылок на источник. Мотивировочная часть акта отсутствовала, и выводы не обосновывались достаточным образом1. Такая практика входила в противоречие с требованиями «Инструкции о производстве судебно-психиатрической экспертизы в СССР» от 27 октября 1970 г. и Методическими указаниями МЗ СССР от 21 августа 1981 г. «Порядок заполнения документации по судебной психиатрии». Вместе с тем несовершенство указанных документов, их противоречивость в некоторых требованиях, отсутствие полноценных методических разработок процесса экспертизы и обоснования экспертных выводов делали акт экспертизы недоступным для оценки судом, как это предусматривал законодатель, утверждавший, что этот документ, равно как и иные доказательства, не имеет для суда заранее установленной силы.

Второе обстоятельство относилось к собственно психиатрии. В той части случаев, где они есть, объектом экспертного исследования являются медицинские документы — истории болезни амбулаторного и стационарного больного, выписки из них, эпикризы, справки. Отсутствие нормативно-правовых документов, определяющих правила их заполнения, до настоящего времени ставит перед экспертами естественные вопросы — какими правовыми нормами руководствоваться при их анализе, каким образом его проводить и как оценивать содержащуюся в них информацию? Кроме этого, в конце 1990-х годов началась подготовка закона о психиатрической помощи для СССР.

Его концепция делала очевидной перспективу судебного рассмотрения психиатрического диагноза, включая процедуру его установления, критерии и вытекающие из этого меры ограничения свободы пациента. Тем не менее, с момента постановки проблемы понадобилось 14 лет для того, чтобы о необходимости внедрения принципов доказательной медицины в психиатрическую и судебно-психиатрическую практику заявили на уровне научнопрактической конференции, проведённой в г. Ялте в мае 2004 г.

Содержательная сторона доказательной медицины ассоциируется преимущественно с проблемой выбора методов фармакотерапии и иных лечебных вмешательств в патологический процесс и оценки их эффективности [6]. В судебно-психиатрической экспертизе это менее важно, чем в общей психиатрии. Поэтому следует согласиться с точкой зрения о том, что в соответствии с концепцией доказательной медицины в психиатрии, каждое клиническое решение врача должно базироваться на достоверных научных фактах [1]. Таким ключевым решением является, прежде всего, диагностика, которая в совокупности с экспертной оценкой психического расстройства составляют предмет судебно-психиатрической экспертизы. Если исходить из постулируемого правом положения о том, что акт судебной экспертизы есть источник доказательств, а экспертные выводы — суть доказательства, то логично утверждать, что процесс экспертизы и

составления акта СПЕ — это процесс доказывания. Формальные основания для такой трактовки экспертизы сформулированы в законе давно и достаточно чётко.

Ст. 251 КУАП (Доказательства), ст. 57 ГПК (Доказательства) и ст. 65 УПК (Доказательства) одинаково трактуют понятие «доказательства» и относят к ним любые фактические данные, на основании которых устанавливаются обстоятельства, имеющие значение для разрешения дела. Эти данные устанавливаются объяснениями сторон и третьих лиц, показаниями свидетелей, письменными доказательствами, вещественными доказательствами и заключением эксперта [9, 13, 14].

Ст. 145 ГПК (Обязательное назначение экспертизы) предусматривает обязательность назначения экспертизы, если в деле необходимо установить психическое состояние лица.

Ст.

76 УПК (Обязательное назначение экспертизы) предусматривает обязательность назначения экспертизы для определения психического состояния лица при наличии в деле данных, вызывающих сомнение относительно его вменяемости. О судебнопсихиатрической экспертизе психического состояния при возникновении психического заболевания после содеянного говорит норма ст. 204 УПК.

Ст. 64 УПК (Обстоятельства, подлежащие доказыванию в уголовном деле) относит к ним обстоятельства, влияющие на степень тяжести преступления, а также обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого, смягчающие или отягчающие наказание.

При этом ни одно из доказательств не имеет заранее установленной силы, и все они подлежат оценке судом, прокурором, следователем, лицом, производящим дознание (ст.

67 УПК, ст. 212 ГПК).

Закон также прямо требует от эксперта мотивированных ответов на поставленные вопросы в уголовном процессе и обоснованных ответов — в гражданском процессе (ст. 200 УПК, ст.ст. 53, 66, 147 ГПК).

Это лишь основные законодательные нормы, которые формируют представления о юридических основаниях, обусловливающих необходимость решения проблемы доказательства судебно-психиатрических выводов. Они же определяют круг понятий, относящихся к этому процессу. Итак, психическое состояние характеризует личность обвиняемого и подлежит доказыванию. Одним из средств доказывания является производство экспертизы. Судебный психиатр-эксперт определяет психическое состояние подэкспертного применительно к определённым обстоятельствам судебного дела. Выводы эксперта устанавливают фактические данные, являющиеся доказательствами. Установленные экспертом фактические данные должны быть мотивированы или обоснованы. Системообразующим понятием в этом случае является доказательство.

В правовой науке доказательствами считаются полученные в установленном порядке соответствующими органами фактические данные, которые содержат информацию, необходимую для правильного разрешения уголовных, гражданских и иных судебных дел.

При этом прямые доказательства непосредственно указывают на обстоятельство, подлежащее доказыванию, или же на его отсутствие, а непрямые — лишь опосредованно

[15].

Доказательствами также являются источники данных о фактах. В экспертизе это, например, показания свидетелей, медицинская документация, иные письменные или аудиовизуальные материалы.

В логике доказательством считается «логическое действие, в процессе которого истинность какой-либо мысли обосновывается с помощью других мыслей».

В. Е. Жеребкин [7] определяет доказательство как мыслительный процесс, состоящий в обосновании истинности какого-либо положения с помощью других положений, истинность которых установлена раньше.

Таким образом, понятие «доказательство» имеет несколько значений. Это источники фактических данных, собственно фактические данные, используемые в качестве обоснования истинности вывода, и мыслительный процесс обоснования выводов. Психиатр-эксперт имеет дело с доказательствами во всех трёх толкованиях. Во-первых, поскольку подвергает исследованию, наряду с подэкспертным, материалы дела и медицинскую документацию. Во-вторых, поскольку судебно-психиатрическая экспертиза есть по своей сути научное исследование.

Общеизвестно, что понятия «наука» и «доказательство» неразрывно связаны. Как отмечает Н. И. Кондаков [10], доказывать приходится во всех науках, однако содержание мыслей, истинность которых требуется обосновать, в каждой науке различное. Логика находит общее, характерное для всех доказательств, независимо от конкретного содержания доказательства. Это структура, составные элементы и правила доказательства. Конкретная наука, в нашем случае судебная психиатрия, наполняет структуру своим содержанием. В то же время правила доказательства остаются неизменными и для судебной психиатрии, и для юриспруденции. Именно следование им в экспертизе является основной предпосылкой возможности последующей оценки выводов эксперта судом, в составе которого отсутствуют специалисты в области знаний, представленной экспертом.

В-третьих, поскольку осуществляет мыслительный процесс обоснования выводов.

Это значение понятия «доказательство» определяет наиболее существенный элемент судебно-психиатрической экспертизы, да и психиатрической диагностики вообще. Психиатрический диагноз не есть нечто данное нам в восприятии. С помощью органов чувств психиатр воспринимает отдельные элементы и комплексы внешних, материальных эквивалентов психической деятельности пациента. Последующий процесс, завершающийся диагнозом, есть процесс мышления.

Очевидно, что все три значения понятия «доказательство» неразрывно взаимосвязаны и фактически отражают последовательные этапы процесса доказательства. К каждому из них предъявляются вполне определённые требования, которые должны минимизировать значение искажающих факторов.

Доказательства как источник фактических данных. Первый этап — отбор и формирование источников фактических данных — находится вне компетенции психиатра-эксперта. Это процессуальная процедура, но и для психиатра-эксперта она имеет принципиальное значение.

Такими источниками фактических данных являются показания сторон, третьих лиц, их представителей, допрошенных как свидетелей, показания иных свидетелей, письменные доказательства, в том числе медицинская документация, вещественные доказательства, в частности звуко- и видеозаписи, выводы экспертов.

В связи с новациями в законодательстве проблема фальсификации медицинской документации становится всё более актуальной. Прежде всего, с точки зрения экспертной оценки этих источников информации и содержащихся в них «фактических данных».

Специальных исследований на эту тему не проводилось. А отдельные публикации не отражают существующего в настоящее время положения вещей [2]. Судебно-психиатрической экспертизе, особенно в области гражданского права, также хорошо известна практика лжесвидетельства. При отсутствии методики доказательного исследования эксперт, не владеющий экспертным методом, оказывается беспомощным перед такими «источниками информации».

Итак, операцию доказательства изучает логика [3, 7, 8].

Следует отметить, что в доступной литературе за последние 10 лет мы не нашли работ, рассматривающих значение законов формальной логики для психиатрической и тем более судебнопсихиатрической диагностики. В 1989 г. в СССР была издана фундаментальная монография, посвящённая методологическим проблемам логики и семиотики диагноза [12]. Ориентированная на терапевтические специальности, она, тем не менее, может быть полезна и психиатрам. Это, конечно же, не исключает необходимости попытаться наполнить понятие «доказательство» психиатрическим содержанием.

Структуру доказательства составляют три взаимосвязанных элемента: тезис, аргументы (доводы, основания), демонстрация. Применительно к судебно-психиатрической экспертизе суждением, истинность которого обосновывается в процессе аргументации, является ответ на каждый вопрос, поставленный следствием или судом перед экспертом. Это тезис доказательства, который обосновывается аргументами (доводами). Рассмотрим последовательно все элементы структуры доказательства, начиная с аргументов.

К аргументам относятся факты или фактические данные, определения, аксиомы и постулаты, а также ранее доказанные законы науки и теоремы [3]. Все они могут использоваться в процессе доказательства как раздельно, так и в совокупности.

Фактами или фактическими данными называются единичные события или явления, для которых характерны определённое время, место и конкретные условия их существования [8]. Таким образом, определение факта включает в себя не только содержательную сторону события или явления, но и формальную сторону, придающую факту конкретную, материальную пространственно-временную определённость. Это обстоятельство исключительно важно для судебно-психиатрической экспертизы. Её специфической особенностью является то, что и в уголовном, и в гражданском процессе эксперт определяет психическое состояние подэкспертного в период и относительно совершённых им определённых юридически значимых действий. Ретроспективный характер исследования лишает эксперта самостоятельно, непосредственно, прямо наблюдать те события или явления, которые характеризуют психическое состояние подэкспертного. Исследуя материалы дела и медицинскую документацию, он получает данные, опосредованные восприятием третьего лица. Поэтому такие данные являются субъективными. Характеризовать объект, т. е. быть объективными они могут быть только в том случае, если они получены из разных источников, совпадают по основным отличительным признакам и согласуются с диагностическим стандартом.

Для того, чтобы информация, содержащаяся в объектах экспертизы, могла быть оценена как фактические данные, она должна отвечать ряду требований.

Первое. Информация должна быть получена непосредственно лицом, сообщающим о ней следствию и суду. Это требование в отношении любых доказательств закреплено в ст. 63 ГПК, норма которой исключает из доказательств показания свидетеля, который не может назвать источник своей осведомлённости относительно определённого обстоятельства. Аналогичный подход к оценке показаний свидетелей предусматривает ст. 68 УПК, уточняя, что, если показания свидетеля основываются на сообщениях других лиц, то эти лица должны быть также допрошены.

Второе. Информация не должна представлять собой только суждения или умозаключения свидетеля по поводу психического состояния подэкспертного. Без аргументов такая информация не имеет экспертного значения потому, что не может быть проверена путём сопоставления с фактическими данными, полученными из других источников.

Третье. Информация должна содержать все элементы, предусмотренные приведённым выше определением понятия «фактические данные». Именно время, место и конкретные условия существования события или явления, на которое указывает источник информации, является основной предпосылкой объективизации фактических данных. Только через эти отличительные признаки фактические данные, содержащиеся в различных объектах экспертизы, могут быть сопоставлены на предмет наличия и степени их согласуемости.

Дефиниция понятия «фактические данные» имеет под собой определённое материальное основание. По данным Т. Б. Глезермана [4], в правом полушарии, которое создаёт чувственную картину действия реального мира, «созерцает» и отражает его, «действие» неотделимо как от времени, так и от пространства, в котором оно происходит.

Т. А. Доброхотова и Н. Н. Брагина [5], изучавшие патологию правого полушария, отмечают, что «контакт субъекта с объектом восприятия осуществляется всегда только в конкретном реальном пространстве и времени. В образах и его следах — энграммах обязательно, по-видимому, должны отражаться то реальное пространство и время, в которых осуществлялся контакт воспринимающего с объектом восприятия, т. е. формировался образ этого объекта. Наверное, в образах должны оставаться определённые отметки их пространственной и временной соотнесённости».

Эта неразрывность явления (события) с пространством, временем и местом для судебнопсихиатрической экспертизы имеет принципиальное значение. На первый взгляд указанные особенности процесса доказательства не имеют непосредственного отношения к судебно-психиатрической экспертизе. В действительности это не так. Например, при посмертной судебно-психиатрической экспертизе показания свидетелей нередко являются единственным источником фактических данных. Оценка их правдивости не входит в компетенцию эксперта. Он обязан исследовать те материалы, которые ему представил суд. Однако эксперт, не выходя за пределы своей компетенции, должен ответить на два вопроса.

Первый — содержат ли сведения, сообщённые свидетелем, признаки, которыми характеризуются фактические данные? Иными словами, обладают ли эти сведения пространственно-временной определённостью?

Второй — соответствуют ли эти сведения о психическом состоянии лица диагностическому стандарту? Только положительный ответ на оба вопроса позволяет оперировать этими сведениями дальше и является предпосылкой выявления фактических данных. Соответственно отрицательный ответ на любой из этих вопросов является аргументом отвода показаний независимо от причины их появления. Аналогичным образом исследуются показания всех свидетелей. Затем они сопоставляются между собой на предмет выявления существенности расхождений. И только после этого появляется возможность формулирования содержания фактических данных.

Это лишь общая схема исследования показаний свидетелей. В целом же проблема формирования показаний относительно психического состояния с учётом субъективности восприятия психических расстройств, влияния на этот процесс сложившихся в обществе стереотипов, значения вульгаризации научной терминологии и иных объективных и субъективных факторов, в судебной психиатрии вообще не исследовалась.

В настоящей статье мы попытались обосновать принципиальную позицию, состоящую в том, что доказательство в судебной экспертизе не есть прерогатива сугубо юристов. Для такого утверждения имеются как юридические, так и психиатрические основания. Судебно-психиатрическая экспертиза как процесс применения научного знания не может не подчиняться всем правилам доказательства. В следующей публикации мы продолжим аргументацию нашей точки зрения на эту проблему, рассмотрев подробно структуру доказательства и наполнив её психиатрическим содержанием.

Литература

Бабюк И. А., Табачников А. Е., Черепков В. Н. Актуальные проблемы доказательной медицины в психиатрической практике // Арх1в псих1атрп. — 2004.

Т. 10, № 2. — С. 80-82.

Боннер А. Т. Правило допустимости доказательств в гражданском процессе: необходимость или анахронизм // Советское государство и право. — 1990. — № 10.

С. 21-30.

Гетманова А. Д. Логика. — М.: Высшая школа, 1986. — 288 с.

Глезерман Т. Б. Психофизиологические основы нарушения мышления при афазии.

М.: Наука, 1986. — 232 с.

Доброхотова Т. А, Брагина Н. Н. Функциональная асимметрия и психопатология очаговых поражений мозга. — М.: Медицина, 1977. — 359 с.

Доказательная медицина — новый этап реформирования психиатрии в Украине /

В. А. Абрамов, И. А. Бабюк, А. К. Бурцев, О. Г. Студзинский // Журнал психиатрии и медицинской психологии. — 2004. — № 4. — С. 3-7.

Жеребкт В. С. Лопка. — Харюв-Кш'в: Основа: Знання, 1998. — 256 с.

Кириллов В. И, Старченко А. А. Логика. — М.: Высшая школа, 1982. — С. 219.

Кодекс Украины об административных правонарушениях. Научно-практический комментарий. — Харьков: Одиссей, 2000. — 1008 с.

Кондаков Н. И. Логический словарь. — М.: Наука, 1971. — С. 139.

Первомайський В. Б. Псих1атричний д1агноз: проблема доведення // VIII зЧ'зд невропатолопв, псих1атр1в та нарколопв УРСР: Тези доповщей. — Харюв, 1990. —

Ч. 2. — С. 47-48.

Тарасов К. Е., Великов В. К., Фролова А. И. Логика и семиотика диагноза (методологические проблемы). — М.: Медицина, 1989. — 272 с.

Уголовно-процессуальный кодекс Украины (с изм. и доп. по состоянию на 1 января 2004 г.). — Харьков: Одиссей, 2004. — 263 с.

Цившьний процесуальний кодекс Украши (прийнятий 18 березня 2004 р.). — Харюв: Вапнярчук Н. М., 2004. — 176 с.

Юридична енциклопед1я: В 6 т. / Редкол. Ю. С. Шемшученко та ш. — Кшв: Украшська енциклопед1я, 1998. — Т. 2. — С. 270-271.

Примечание

В некоторых регионах Украины эти недостатки не устранены до настоящего времени.

<< | >>

↑

Источник: Первомайский В.Б.. Судебно – психиотрическая экспертиза: от теории к практике. Кмев – КИТ,2006 - 394с.. 2006

Еще по теме ДОКАЗАТЕЛЬСТВО СУДЕБНО-ПСИХИАТРИЧЕСКИХ ВЫВОДОВ (первое сообщение):

- Бизнес, экономика, финансы - Внешне экономическая деятельность - Горнодобывающие дисциплины - Журналистика, Филология - Логика - Медицина - Педагогика - Право - Право зарубежных стран - Право и другие науки - Психология - Религия - Философия - Эзотерика, непознанное - Электрика, Бытовые приборы - Языкознание -