Клиническая психотерапия и психотерапия психологическая (1993)73)

Во второй книжке «Московского психотерапевтического журнала» за 1992 год в содержательной, наполненной духов­но-интеллектуальными узорами статье «Единство и многооб­разие психотерапевтического опыта» В.Н.

В чем существо отношения В.Н. Цапкина к клинической психотерапии? В том, что она в отличие от психологической (в широком смысле) психотерапии агрессивна во благо па­циента, то есть борется с болезнью, страданием с целью уничтожить их. Психологическая же психотерапия видит в страдании не врага, а «неотъемлемый аспект существования человека в мире», переживание как «некую работу души». И в соответствии с этим психологический психотерапевт не стремится устранить это переживание, а способствует «его полному осуществлению», «переводит “страдание как боль” (от которой надо избавиться) на иной язык, где это страда­ние является неотъемлемым компонентом существования

данного человека в мире» (с. 31). Думаю, что это неверное понимание клинической психотерапии. Уничтожить вот так хирургически-механически болезненное расстройство — есть цель не клинической психотерапии, а «фельдшеризма». Кли- ницизм — все же научное искусство, он есть мироощуще­ние, а не ремесло, не техника. Ремесленнический (не творче­ский) подход в науке и искусстве всегда унижает искусство и науку.

ным конституционально-природным переживанием своей душевной неестественности-неуверенности с засильем въедливого анализа, с его слабой способностью чувствовать людей эмоционально-интуитивно — помогаю ему поначалу «от ума» разбираться в людях, в себе, в ценностях каждого характера, утверждаться в том, что для каждого свое по природе его.

По моему убеждению, истинным клиническим психоте­рапевтом может быть только врач, по природе своей (таким уж родился) чувствующий первичным, изначальным мате­рию, тело. Телесно-человеческое для него как частица само- развивающейся стихийной Природы — не приемник духа, а его источник.

Клинико-психотерапевтически (т. е. отправляясь в своих психотерапевтических воздействиях от клинической карти­ны, в основе которой клиницисту видится-чувствуется био- логия-природа) возможно и внушать, разъяснять, угашать записанным шумом поезда и соответствующими слайдами страх езды в метро, и в клинико-аналитических беседах по­могать пациенту осознать то, что он не может осознать сам и что держит его в болезненном напряжении. Возможно и кли­нически помочь пациенту ценностно самоопределиться, най­ти, выработать свой (в соответствии с душевным складом) светлый смысл существования, например, в процессе тера­пии творческим самовыражением (Бурно М., 1989). Таким образом, все три отмеченные В.Н. Цапкиным основные, до­полняющие друг друга психотерапевтические силы могут быть клинически преломлены. Понятно, что основной круг пациентов для клинической психотерапии — это пациенты с так называемым реалистическим складом души (циклоид­ные, психастенические, астенические, многие пациенты с неврозоподобной шизофренией и некоторые другие). Психо­логический психотерапевт (даже врач по образованию) по своей иной природе[7] чувствует изначальным духовное, ощу­щает себя как приемник, «телевизор» (Грофовский образ) этого изначально духовного. Различные телесные «аппараты» дают и различные «телевизионные» изображения Духа. Эти различные изображения, видимо, и есть в том числе различ­ные психологические психотерапевтические концепции, со­звучные различным пациентам, но общее тут — понятная незаинтересованность клиникой, врачебной дифференциаль­ной диагностикой. Все это теряет здесь свою «источниковую» ценность, когда тело — лишь «аппарат», коробка, временное пристанище духа. Психологическая психотерапия обращена прежде всего к пациентам идеалистического склада. К ней, кстати, «выходят» пациенты такого рода и из процесса кли­нической психотерапии, почувствовав благодаря ему, что им ближе иной, а именно психологический, путь. Но психологи­ческая психотерапия, думается, не есть психотерапия более совершенная, более качественная, более человеческая, неже­ли клиническая психотерапия. Борисов-Мусатов не совер­шеннее Поленова, и наоборот. Необходимо и то, и другое — для разных людей (в том числе для разных пациентов), для человеческого прогресса. В мировой психотерапевтической культуре развиваются и, убежден, будут развиваться в пол­нокровном творческом взаимодействии оба психотерапевти­ческих подхода — и клинический (приземленный с точки зрения психолога), и психологический (поднимающийся над земной жизнью с точки зрения клинициста). Ведь так было еще в стихийно-древних психотерапевтических формах — с тех пор как живут на Земле люди. Высокой психотерапией может быть всякая психотерапия, лишь бы она была нравст­венной в общечеловеческом смысле.

1.4.